Любые энергии, находящиеся вовне, что-то дают, но в обмен требуют часть внимания человека. И, таким образом, не позволяют довести состояние его внутренних каналов до совершенства. И чем больше интересов вовне - тем дальше от уровня совершенства оказывается достижимый предел возможностей внутренних каналов.

Этот принцип является логическим следствием доведения до предела отказа от достижения целей любой ценой, в том числе - ценой усилий. Путь к его полному принятию начинается с того, чтобы ощутить, что не имеет смысла достигать целей во что бы то ни стало. Любая цель, которую человек перед собой ставит, предназначена для улучшения его внутреннего состояния, повышения качества ощущений. А качество ощущений напрямую зависит от потока энергии, которым человек располагает. Чем меньше у него напряжений любого рода, чем меньшее сопротивление оказывает его канал, тем больше энергии через него течет. Поэтому достижение целей ценой напряжения лишено смысла. Замена одного напряжения на другое не улучшит состояние, не повысит качество жизни и не сделает ее более экстатичной и счастливой.

Из понимания этого факта вытекает отказ от достижения целей любой ценой - начало пути к осознанию и принятию этого принципа. Дальше, по мере того, как энергетика развивается, цели становятся все более энергоемкими и требования к качеству каналов возрастают, постепенно приходит понимание того, что к достижению целей ведет только то, что приходит вообще без усилий. То есть достижение целей возможно только из состояния недеяния. При помощи кристаллизации устойчивого намерения, но без напряжения воли и мобилизации усилий.

И тогда приходит истинная глубина медитации. Рецепт медитативного состояния состоит в тотальном погружении внутрь себя. Это возможно только в случае, если ничто внешнее не отвлекает на себя внимание. Любое усилие, направленное на достижение внешних целей, любое намерение, сфокусированное на внешнем - ограничивает глубину медитации.

Достижение наиболее глубоких уровней медитации, сопровождающихся полным отключением от контроля чего-либо вовне, возможно только в случае отсутствия внешних интересов, отсутствии во внешнем мире того, что обладает важностью, следовательно, нуждается в контроле и привлекает внимание. И только тогда сознание становится настолько спокойным, что проявляются наиболее глубинные слои памяти - воспоминание о прошлых опытах души, о прошлых воплощениях.

Этот момент в развитии энергетики является поворотным. Можно даже сказать - эпохальным. Он приводит к полному и окончательному исчезновению страха смерти. Приходит осознание того, что смерти не существует. Выход из отслужившего свой ресурс тела не есть смерть, это больше похоже на смену изношенного костюма на новый. А исчезновение страха смерти приводит к экономии колоссального количества энергии, что дает мощнейший импульс дальнейшему развитию энергетики, приводит к квантовому скачку потенциала. Поскольку этот страх является одной из наиболее крупных энергетических пробоин, вытягивающих энергию и предопределяющих поведение человека.

Принцип нестяжания имеет еще один аспект . Тесно связанный с принципом недеяния. Если достижение цели перестает быть самоцелью, если сам процесс доставляет такое наслаждение, что человек готов им заниматься независимо от достижения результата, энергию в процесс можно вкладывать, а напряжения это не создает.

Овладение этим принципом позволяет концентрировать энергию на достижении целей, не создавая при этом избыточные напряжения и не перекрывая поток энергии. И тогда на достижение поставленной цели начинает работать Закон Гармонии. Фактически - вступает в действие Принцип Магии. И все то, в чем человек нуждается, реализуется.

А париграха - это одно из нравственных правил, описанных в «Йога-сутрах». В указанном древнем тексте они называются «Ямой» и помогают регулировать отношения с обществом.

Яма является первой частью Аштанга-йоги, что в переводе с санскрита означает ‘восьмичастная йога’: «ашта» - ‘восемь’, «анга» -‘часть’. Это система саморазвития, помогающая на пути к освобождению от ограничений в собственном сознании, к пониманию своей истинной природы. Она была передана мудрецом Патанджали в коротком, концентрированном трактате о цели йоги, средствах её достижения и препятствиях на пути к этому - «Йога-сутрах».

Данный текст считается базовым для философской школы Йоги, классическим. Патанджали перечисляет восемь частей йоги, где каждая часть по-своему очень важна. Как в физическом теле нельзя сказать, что важнее - рука, нога, голова или сердце, так и каждая часть Аштанга-йоги является значимой и ценной.

Всеми любимые физические упражнения - асаны - находятся лишь на третьей ступеньке. Перед началом практики асан (и других частей Аштанга-йоги) рекомендуется утвердиться в соблюдении нравственных и дисциплинарных предписаний (), в числе которых и находится апариграха.

Эта рекомендация не случайна - ведь в процессе выполнения йогических поз у нас увеличивается объём энергии. И если мы не научились её контролировать, если не понимаем, во что её правильно вкладывать, то мы рискуем «наломать кармических дров». Например, открыть пивной заводик, который поспособствует, как минимум, ухудшению здоровья потребителей его продукции (нарушение первого принципа Ямы - ахимсы).

Апариграха. Значение слова

«Париграха» в буквальном переводе с санскрита означает ‘накопление’. Приставка «а» даёт противоположное значение слову, отрицание. То есть «апариграха» дословно переводится как ‘ненакопление’.

Вот ещё несколько определений, помогающих полнее раскрыть суть этого термина:

• Отказ от привычки к удобствам и наслаждениям (пер. Свами Сатьянанды Сарасвати);
• Непринятие даров (пер. Свенссона);
• Способность принять только уместное (пер. Дешикачара);
• Воздержание от жадности (пер. Бейли).

Теперь попробуем соотнести этот принцип с реалиями современного социального человека.

Мы живём в эпоху гиперпотребления. И нам всегда всего мало. Нам больше не хватает нескольких пар рабочих туфель. Нас уже не устраивает предпоследняя модель телефона. Мы любим окружать себя милыми (и вроде бы нужными) безделушками - уже третий (!) антикварный торшер, статуэтки-кошечки, книги с мудрыми цитатами, пылящиеся на полках. У многих из нас шкафы заняты одеждой, которую мы не носим по несколько лет. А кому-то посчастливилось (?) стать владельцем нескольких квартир, домов, машин, яхт...

Нас так научили. Желать, зарабатывать и реализовывать эти желания. Но насколько это полезно для нас, наших близких и дальних, для всего окружающего мира? Хороший вопрос.

Есть ещё одна любопытная интерпретация значения апариграхи.

Дебора Эдел в своей книге «Яма и Нияма. Исследование этических основ практики йоги» расшифровывает этот принцип в том числе как непривязанность, незалипание, незахват и непристрастие.

«То, чем пытаемся обладать, обладает нами», - замечает Дебора на страницах главы об апариграхе. И описывает индийскую технику ловли обезьян, не соблюдающих эту яму.

Тот древний способ заключается в хитром устройстве клетки, которая вовсе не для обезьяны, а для приманки.

Приманка-банан кладётся в клетку, у которой есть всего одно очень узкое отверстие. В это отверстие обезьяна может просунуть лапку, но вытащить банан не позволяет размер отверстия. Когда приходят охотники, обезьянка свободна отпустить спокойно банан и сбежать. Но бедные животные не могут это сделать. Они слишком привязаны к этому банану... Что срабатывает на руку охотникам.

Подобные «банановые» залипания случаются у многих из нас. И это может быть не всегда вещью. Привязанность к результатам практики йоги, к людям, удовольствиям, по мнению автора этой книги, также являются нарушением апариграхи.

Последствия несоблюдения апариграхи

Есть мнение, что каждая вещь, которая нам принадлежит, поддерживается нашей энергией. На этапе желания этой вещи, а также для её приобретения расходуется наша энергия. Но когда она уже наша и, к примеру, лежит себе спокойно в антресоли, потеря энергии не столь очевидна.

Для наглядности пример: два собственника - Пётр и Иван. Пётр владеет небольшой однокомнатной квартирой. А у Ивана - трёхэтажный особняк с двориком и садом. Попробуем предположить, а затем сравнить: сколько сил и денег (а это всё - энергия) требуется первому для поддержания своей квартиры в чистоте и порядке? А сколько второму?

И это относится к любой, даже самой малюсенькой вещичке в нашей собственности. Если у вас был опыт избавления от кучи старых неиспользуемых вещей, вы, скорее всего, понимаете, о чём речь. Ведь обычно после таких разборов возникает яркое ощущение прилива сил и бодрости.

Таким образом, последствие несоблюдения апариграхи - растрата нашей жизненной энергии.

Но есть ещё кое-что.

Вернёмся к нашим владельцам недвижимости - Ивану и Петру. Их квартира и дом сделаны строителями из материалов, созданных другими специалистами. Из сырья, которое добыли третьи. В йоге считается, что если ты пользуешься чем-то, сделанным не своими руками, образуется кармический>долг, который когда-нибудь придётся возвращать...

Получается, что соблюдение апариграхи позволяет нам:

1. Сохранить нашу энергию;
2. Уберечься от новых кармических долгов.

И не только. В «Йога-сутрах» Патанджали указывает, что «соблюдение этого принципа позволяет получить знания прошлых воплощений - их вида, времени и причины. А также узнать о дальнейших перерождениях» (пер. Свами Сатьянанды Сарасвати).

Заманчиво, не так ли? Но и это ещё не всё...

Апариграха - часть «Великого Обета»

Первая ступень Аштанга-йоги, именуемая «Ямой», включает пять видов самоконтроля:

• Ахимса - непричинение вреда себе и окружающим;
• Сатья - правдивость перед собой и окружающими в сочетании с благожелательностью;
• Астея - неприсвоение того, что нам не принадлежит (вещей, заслуг, времени и пр.);
• Брахмачарья - контроль чувств, самообуздание;
• Апариграха - ненакопление.

Эти правила ямы в «Йога-сутрах» именуются Великим Обетом (Маха-Вратам).

Говорится, что соблюдение этих принципов не должно ограничиваться:

• типом воплощения,
• местом,
• временем,
• обстоятельствами.

Это означает, что данные пять предписаний должны соблюдаться (человеком, который выбрал йогу как метод саморазвития) всегда, везде и по отношению ко всем, без исключений.

Серьёзное наставление и обязывающее название, которые свидетельствуют о важности соблюдения этих пяти принципов.

Что отдал - то твоё, что оставил - то пропало...

Как же нам ввести соблюдение апариграхи в свою жизнь?

Во-первых, избавиться от уже накопившихся ненужных вещей.

Во -вторых , заниматься йогой. И не только асанами. Очень важны внутренние практики, которые помогают очистить разум от невежества, или неправильного знания (авидьи). Авидья - это состояние, в котором «невечное рассматривается, как вечное. Нечистое, как чистое. Страдание, как удовольствие. Не-Я, как Я» (пер. Сэра Ганганадха Джха). То есть это не просто незнание, а незнание своей истинной природы. Именно авидья мешает нам добиться окончательного успеха в духовной практике.

В-третьих , пользоваться вспомогательной техникой, предложенной Патанджали:

Когда неподобающие мысли тревожат ум, надо сосредотачиваться на том, что противоположно им (пратипакша-бхвана)

Сутра 33, Глава II (пер. Свенсона)

Например, внезапное желание действовать грубо или поощрить или принять грубые действия должно быть сдержано осознанием вредных последствий. Очень часто такие действия являются результатом низменных инстинктов. Таких, как гнев, алчность или предвзятое суждение. Вне зависимости от наших побуждений, осознание подобных последствий может предотвратить подобные действия

Сутра 34, Глава II (пер. Дешикачара)

В -четвёртых, сохранять памятование. О важности соблюдения апариграхи. О непостоянстве всех этих бренных вещей. Понимать, что на самом деле это нам не принадлежит. Относиться к ним, как к инструментам, которые нам даются Высшими Силами для достижения правильных, высоких целей. При этом, не впадая в крайности и фанатизм: машина, квартира, компьютер и телефон - всё это можно использовать на благо развития этого мира. Важно - не быть привязанным к этим благам цивилизации. С лёгкостью переживать расставание с ними.

В-пятых, доверять Вселенной, Абсолюту... Всё, что нам необходимо, у нас уже есть. Всё, что нам действительно понадобится, у нас обязательно будет.

Будьте благодарны за то, что у вас есть. И учитесь как можно больше пребывать в состоянии удовлетворённости (сантоша).

Успехов в практике. Ом!

P.S. Примечательно, что в «Хатха-Йога Прадипике» (другой классический йога-трактат) перечисляется не пять (как в «Йога-сутрах»), а десять правил, способствующих яме. И апариграхи в этом списке нет. Есть предписание «быть смиренным». А в правилах ниямы (которых тоже десять) приводится такая нияма, как «скромность». Возможно, эти предписания охватывают также и то значение апариграхи, что мы разобрали выше. В любом случае, важность соблюдения этого йогического принципа, на наш взгляд, очевидна. Будем стараться не пренебрегать им!

Внимание!

Если вы видите это сообщение, то у вас в браузере отключен JavaScript . Для корректной работы портала вам необходимо включить JavaScript . На портале используется технология jQuery , которая работает только при условии использования браузером этой опции.

Апариграха (Словарь Йоги)

Отсутствие алчности - пятое из воздержаний ямы . Обозначает умеренность в приобретении, владении и использовании любых вещей: пищи, одежды и крова для тела; общения и дружбы для удовлетворения привязанностей, средств образования для разума. Такая золотая середина приводит человека к гармонии с внешним миром, или по крайней мере, с его ближайшим окружением. Средний путь является наилучшим, так как боль проявляется при приближении к двум крайностям, подобно тому, как вода в ванне может быть либо слишком теплой, либо слишком холодной, но для купания наиболее пригодна комнатная температура. Это воздержание не является тем же самым, что Удовлетворение, второй обряд ниямы , хотя оно и подразумевает принцип независимости от вещей и стремление позволить им приходить и уходить свободно, дабы человек мог жить "на лету", не заботясь о средствах существования.

Апариграха - не копить , не собирать , не принимать дары . Йогин тренирует свой ум не ощущать недостатка в чем-либо. Тогда все, в чем он действительно нуждается, приходит к нему без всяких усилий в надлежащее время.

О значении непринятия даров Шри Свами Нарайянананда джи Махарадж писал: Получить что-либо натурой или деньгами означает, что получатель остается с мыслью своей обязанности дающему, и, таким образом, его ум привязывается к дающему. Каждая такая привязанность делает ум нечистым и стягивает человека вниз . Однако в любом случае надо помнить о первостепенном значении соблюдения Ахимсы , ведь бывают случаи, когда отказ от подарков приносит вред дарующему.

Замечательный стих есть в Упанишадах , смысл которого сводится к следующему: отправляясь к Яме богу смерти, с собой не возьмешь ничего. Свами Йогонанда по этому поводу пишет, что 50 лет, прожитых в роскоши и удовольствии, не имеют никакого значения, если вслед за ними последуют три года болезней и страданий.

В целом принцип Апариграха можно определить как свободу от накоплений. Равнодушие к вещам дает йогину спокойствие.

Заголовки

Словарь Йоги

Эта первый последовательный словарь переведенный с английского языка, объясняющий основные понятия всех крупных школ раджа-йоги и хатха-йоги .

Автор, в прошлом профессор физики в Синдском Национальном Колледже Индии и лектор Мадрасского Университета, является одним из выдающихся исследователей древней философии и психологии Индии. Многие годы он был также преподавателем санскрита и тесно сотрудничал со многими индийскими учеными и йогами. Он был принят в Орден Ведантистов монастыря Шрингери и посвящен в сан именем великого учителя Шри Шанкарачарьи из Шрингери.

На портале этот раздел является постоянно дополняемым, словарь уже увеличен от первоначального источника более чем в два раза.

Представляя западному миру словарь йоги, я хотел бы подчеркнуть, что источниками всех моих материалов и терминологии были непосредственно древние тексты на санскрите, в частности: знаменитые "Сутры" Патанджали и книги Шанкарачарьи - в части, касающейся раджа-йоги (йога воли) и джняна-йоги (йога знания); "Бхагавад-Гита" - в том, что связано с карма-йогой (йога мудрости) и буддхи-йогой (йога любви); многие работы, такие как "Хатха-йога Прадипика", "Гхеранда Самхита", "Шива Самхита" и другие тексты "Упанишад" - как основные источники понятий хатха-йоги, лайя-йоги и мантра-йоги. Что касается бхакти-йоги, то она входит в остальные направления; впрочем, все они пересекаются друг с другом. Мои объяснения терминов в большей части являются результатом моего собственного опыта и многочисленных контактов с йогами Индии.

На примере Индии, где изначально возникло большинство направлений йоги, где она процветает и пользуется всеобщим уважением и сейчас, мы обнаруживаем ее теснейшую и запутанную связь с религией.

Йога должна рассматриваться как точная и определенная целеустремленная система жизни (физической, эмоциональной, умственной, этической и духовной) и подготовка к жизни более благополучной с точки зрения понимания, непосредственного опыта и практического использования первичных жизненных истин, которые обычно остаются незаметными и практически неосознанными для большинства людей, образованных и непросвещенных, культурных и невежественных, которых просто несет потоком жизни. Таким образом, из словаря были исключены детали, связанные с пассивной и выжидательной массовой религиозностью, и в него включены понятия, обеспечивающие данными и указаниями, поддерживающими нацеленность на самовоспитание и самореализацию.

Сталкиваясь с огромным количеством и разнообразием тематик, связанных с йогой, затронутых в этом словаре, читающий может подумать: "Как много разных вещей, которые нужно знать и выполнять!" Тем не менее, путь йоги к ее цели довольно прост и прямолинеен. Ученик йоги не обязательно должен заниматься многими направлениями одновременно; достаточно выбрать одно-два. Этот выбор является одним из этапов его практики и окажет большую пользу, если ученик позволит себе интуитивный, а не эмоциональный подход к подбору своих направлений. Данный словарь выглядит таким сложным, так как содержит данные и указания, свойственные многим различным школам; на практике три конечные цели каждой из них всегда одни и те же: раскрытие и познание Я , воспитание разума и приведение тела в состояние саттвы. Другим важным моментом является тот факт, что в процессе своих занятий практикующий какое-либо направление йоги, к своему собственному удивлению и совершенно неожиданно, может обнаружить, что он обрел некие качества высшей ценности, даже не понимая при этом, как это случилось.

Практическую йогу можно также назвать пятистадийным путем к здоровью, ибо она объясняет, каким образом человек должен обращаться 1) со своим телом; 2) со своими эмоциями; и 3) со своим разумом, и как он должен воспитывать и развивать свою 4) этическую и 5) духовную природу, с тем чтобы все эти пять компонент достигли своего максимального развития и совершенной гармонии друг с другом, чтобы они могли стать достойной чашей для нектара самого Духа, человеческого Я.

(первой ступени ).

Буквально апариграха означает отсутствие стремления к собственности. На практике - это отсутствие жадности, алчности, стяжательства (стремления к накопительству).

Также, апариграха означает неприятие даров, если эти дары сделаны не от чистого сердца, с «дальним прицелом», с умыслом, с целью получения выгоды. Такие дары могут быть в виде подарков, взяток или услуг.Человек, принявший такой подарок, лишается свободы, хотя бы в какой-то степени, становится марионеткой дарителя.

Опять же, человек принимающий дары, нарушает принцип – незаслуженно пользуется благами, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Некоторые известные исторические личности практиковали апариграху – стремились иметь минимум вещей. Например, есть известная , древнегреческом философе.

Соблюдать апариграху предписывается и буддийским монахам, которым разрешается иметь строго определённое количество вещей (часть ассортимента - по личному усмотрению).

Мне кажется, в приведенных выше примерах имеется несколько упрощенное, примитивное понимание апариграхи. Как и в большинстве описаний, которые основное внимание уделяют буквальному переводу этого слова. Или понимают под апариграхой противоположностьпариграхи – стремления к накопительству (примечание: приставка «а» в начале слова означает отрицание).

Как мера борьбы с накопительством используется принудительное ограничение используемых благ. Теоретически это может работать. На практике – маловероятно.Т.к. при таком подходе выделяется только внешняя форма этого явления.

Рассмотрим апариграху с энергетической точки зрения, с точки зрения развития уровней сознания.

Практика апариграхи

В начале статьи я написал, что апариграха – это принцип довольства малым.Для практики такая трактовка значительно более полезна и понятна.

Все качества париграхи – стремление к накопительству, алчность, жадность, зависть и связанные с ними страхи потери имущества, должности, любви, влияния,привилегий связаны с уровнем сознания .И бороться с ними, тем более, принудительно – бесполезно.Борьба – это поле деятельности муладхары чакры. На этом поле любая борьбане закончится никогда.

Из этой ситуации есть только один выход – перевести сознание на следующий уровень – на уровень .

А как это сделать?

Для муладхары характерно ощущение недостатка чего - либо. Например, денег или любви, или здоровья, илиуважения.Причем, реальное количество чего - либо не имеет значения. Это - внутреннее ощущение.

Предположим, у человека есть 100 миллионов монет, а ему кажется, что этого мало. Соответственно, его преследует страх разорения и стремление накопить больше. Эта гонка за деньгами, которая не закончится никогда, может превратиться в страсть.И увеличение капитала проблему не решит.

Отработать апариграху означает – определить то, чего у вас недостаточно (денег, власти,способностей, здоровья, любви и т.д.) и избавиться от этого ощущения. Или, если сказать другими словами, войти в такое состояние, когда у вас всего достаточно и вы довольны всем, что у вас есть. Повторюсь – независимо от количества. Если вам удалось добиться такого состояния, то это означает, что вы перешли на уровень свадхистаны чакры. Такая отработка избавляет человека от страхов и даёт ощущение свободы.

В этом и состоит суть отработки принципа апариграхи.

Конечно, это не значит, что вы должны опустить руки и ничего не делать. Вы можете и должны улучшать качество своей жизни. Вы должны ставить максимально высокие цели и достигать их. Потому, что только это ведет к развитию, к реализации заложенного в вас потенциала. А

«Произведение искусства» - провидческий рассказ Антона Чехова, в котором он описывает функцию объекта искусства как неудобного дара. Спасенный доктором от опасной болезни бедный молодой человек, не имея возможности заплатить деньгами, в благодарность дарит ему бронзовый канделябр, причем приносит его обернутым в газету «Биржевые ведомости». Канделябр c обнаженными женскими фигурами настолько непристоен, что доктор с говорящей фамилией Кошельков, будучи семейным человеком, не решается оставить его у себя и пытается избавиться от него, передарив приятелю. Переходя от одного владельца к другому, в конце рассказа «произведение искусства» снова настигает доктора.

Уже в деталях - в фамилии Кошельков и в «Биржевых ведомостях», которые служат оберткой для произведения искусства, - видно противопоставление рыночного обмена товаров и услуг, так же как финансовых операций, акту дарения, который выпадает за их пределы и скандальным образом нарушает их пристойный деловой ход.

В рассказе Чехова произведение искусства - это то, что получатель, существующий в мире ни к чему не обязывающих деловых сношений, вынужден принять, не имея возможности отказаться, но не может и просто оставить у себя: дар вынуждает принимающую сторону приспосабливать условия своего существования к этому новому объекту либо придумывать способ избавиться от него, что - как показано в рассказе - не так уж и просто.

Непринятие дара равносильно объявлению войны.

В рассказе «Преданный друг», написанном в 1888-м, на два года позже «Произведения искусства», Оскар Уайльд описывает другой вид дара - дара благотворительного. Богатый мельник Хуго дарит бедному Гансу свою старую тачку. Постоянно напоминая о своей щедрости, мельник бесконечно пользуется услугами своего приятеля, который в конце концов гибнет, оказывая мельнику очередную любезность. Мельник расценивает его смерть как неблагодарность. Ничтожный дар богача становится способом взять у бедняка многократно больше, чем было пожертвовано. В этой социалистической притче Уайльд обнажает грехи благотворительности, которую он презирал. В тексте «Душа человека при социализме» он писал о своем отвращении к ней уже без метафор: «Нам часто говорят, что бедные благодарны за милосердие. Некоторые из них безусловно - да, но лучшие среди бедных - нет. Они неблагодарны, недовольны, непослушны и мятежны. И они совершенно правы. Милосердие они считают неуклюжей попыткой возместить ущербность своего существования сентиментальным откупом, обычно сопровождаемым наглым вмешательством в их личную жизнь».

Эти две истории, возникшие одновременно, - про дар бедняка и дар богача - задают арку отношений, существующих одновременно с превращением человеческой жизни в тотальный рынок, которое часто считают основной проблемой капитализма. Вслед за Марселем Моссом с его «Очерком о даре» и опираясь на него, Дэвид Гребер в своей книге о долге («Долг: первые 5000 лет истории») пишет, что чистых отношений натурального обмена товаров и благ никогда не существовало. Натуральный обмен - своего рода миф о происхождении, историческая затравка, которая позволяет Марксу перейти к тому, как функционирует современный Капитал. На самом же деле любой товарный, а вслед за ним товарно-денежный обмен переплетен с системами долга, обязательств, принуждения и благодарности, которые позволяют существовать обществу как системе отношений, в том числе отношений неравенства, - как бы ни казалось, что современный человек отчужден и полностью одинок в бесконечно тавтологических отношениях обмена времени на зарплату и зарплаты на потребительские товары.

Откуда бы иначе взялась идея благодарности работодателю за «рабочие места» и «возможность делать свое дело»? Такое личное отношение к капиталисту было бы лишним, если бы достаточно было простого обмена труда на деньги, когда работники выполняют свою работу, а капиталист платит работникам за труд лишь чуть меньше, чем этот труд стоит, ровно настолько, чтобы прибавочной стоимости хватало на поддержание и расширение предприятия и на создание новых рабочих мест. Благодарность выходит за рамки такого якобы почти равноценного обмена: это отношение, которое позволяет взять больше труда, чем за этот труд заплатить, и даже больше, чем нужно на создание новых рабочих мест. Она нужна, чтобы взять неизмеримо больше. В этом смысл дара богача бедняку - для этого существуют системные патронаж и благотворительность. Они и есть та самая старая тачка.

Дар вынуждает принимающую сторону приспосабливать условия своего существования к этому новому объекту.

В «Очерке о даре» Марсель Мосс показывает, что в «примитивных» обществах обмен дарами дружелюбен только по видимости, являясь сублимированным эквивалентом агрессивных сопернических действий. Непринятие дара равносильно объявлению войны. Дар обязывает. Дарение - акт доминирования, приводящий к моментальному дисбалансу в отношениях сторон, требующему ответной реакции. Совершая акт благотворительности, богач низвергает бедняка в бездну неоплатного долга и бесконечной благодарности. Может ли бедняк подарить что-то богачу так, чтобы перевернуть этот дисбаланс? Не для того, чтобы вызвать благодарность богача, но для того, чтобы в отношениях возник тот груз, который начал бы смещать баланс в противоположную сторону? На это отвечает произведение-искусства-как-неудобный-дар. Дар как мстительная плата и скрытый акт неблагодарности.

Вместе с закреплением «принципиальной дистрибутивности» как родовой черты постконцептуального, то есть вообще современного, искусства в его глобализованном виде (об этом много пишет Питер Осборн) критика отношений обмена, лежащая в основе большей части художественных реакций на сложившуюся ситуацию, явно испытывает проблемы.

Воображаемая абстракция капитала, в котором все - в том числе искусство - сводится к меновой стоимости, дополнительно накручивающейся по загадочным законам финансовых спекуляций (см. работы Голдина+Сеннеби), раз за разом приводит художников в тупик. Критика по формуле «искусство → деньги → искусство (→ деньги)» (тут можно вставить еще дополнительный черный ящик каких-нибудь загадочных финансовых и символических факторов и получить в цепи дополнительное звено) больше не дает интересных результатов. Так же как не дает интересных результатов перевод рисунка в фотографию, фотографии в звуковую дорожку, звуковой дорожки в двоичный код, двоичного кода в какие-нибудь вибрации и так далее - что тот же Осборн называет эквивалентностью медиумов, объединенных концептом, и чем бесконечно развлекаются студенты факультетов медиаискусства.

Художники делают проект, в котором в очередной раз меняют деньги на деньги, не создавая никакого дефицита.

Принципиальная конвертируемость медиумов, помноженная на демонстративное превращение всего на свете в то же самое - то есть в деньги, - это и есть то, что Витгенштейн, критикуя тавтологичность формальной логики, называл «тривиальным и неинтересным». После «Трактата» Витгенштейн пересмотрел свой взгляд на язык. Суждения формальной логики, подразумевающие, что истинное высказывание просто дает верную проекцию (тавтологическую эквивалентность) некоего существующего положения дел, теперь казались ему недостаточными.

Выражение «тривиальный и неинтересный» как нельзя лучше показывает предел мышления концептуалистов, которые от камерного существования в интимных сообществах, где обмен был способом демократизации и интернационализации кураторской и художественной практики, а также ликвидации притворно-сентиментального психологизма искусства, перешли в разряд признанных крупными институциями авторов.

По природе своего метода они вынуждены остранять и конвертировать уже ситуацию пребывания в крупных институциях и опыт своего столкновения с капиталом в лице корпоративного или иного патронажа и других экономических систем поддержки современного искусства. Это приводит к максимально неинтересным результатам. Художники делают проект, в котором в очередной раз меняют деньги на деньги, не создавая никакого дефицита и не обременяя институцию никаким грузом обязательств. Пример такой исполнительной неинтересности - работа Ханса-Петера Фельдмана. Получив в 2010 году приз Hugo Boss в $100 000 и сольную выставку в Гуггенхайме, он выставил свои $100 000 в виде однодолларовых бумажек, покрывших стены выставочного пространства, еще раз воспроизведя и так известную формулу обмена и не вступив ни в какие проблематические отношения с фондом, который вручил ему премию. Про работу просто написали, что она продолжает его многолетнее увлечение «игрой одинаковости и различия». Ирония не помогла ему не остаться в долгу. «Дискурс искусства как конфликт интересов встроен в собственную институциональную историю и кураторскую практику Гуггенхайма - в музее денежные и эстетические ценности постоянно соревнуются друг с другом» (Дэвид Хики) - так что можно было даже не пытаться.

Двусмысленная шутка обращения дара в товар в этом обмене, естественно, угасает.

В отличие от обмена, который исключает завязывание отношений с человеком и с институцией и лежит в основе проектной деятельности, дар ангажирует закон иным способом. В этом смысле в отношениях музея и художника музей становится богачом, а художник - бедняком. В случае капиталистической институции как она существует в сегодняшнем виде художник-бедняк и художник-работник - разные вещи: художник-работник может сделать проект для институции и таким образом выполнить свою работу, музей может выплатить этому художнику гонорар - на этом их отношения закончатся, если только не возникло несправедливости в оплате. Музей может принять или приобрести произведение в собрание. На это художник влиять уже не может. Другое дело - дар.

В правилах принятия даров музея Метрополитен описаны все виды и процедуры дарения. Так, к видам даров, которые сделать проще всего, относятся денежные и другие дары, которые легко конвертировать в деньги (недвижимость, акции и прочее, но только после того, как юрист оценивает прибыльность и простоту их конвертации в деньги).

Можно подарить музею наличные, ценные бумаги или страховые выплаты после собственной смерти. Для этого существует целый ряд официальных лиц, которые авторизованы принимать дары. Все это небескорыстные дары, поскольку являются важной формой приумножения символического капитала. Это не дар бедняка богачу, а дар богача богачу - дар того, кто накопил, тому, кто сохранит. Сулят дары и другие выгоды вроде налоговых льгот и рекламы брендов: тогда дар - это дар капиталиста капиталисту, и речь уже идет о перекрестном умножении капиталов. Дары варьируются по размеру, и особенно щедрые дарители могут рассчитывать на то, что их имя будет запечатлено на стенах того или иного зала или корпуса музея.

Дары искусства музей рассматривает куда более придирчиво, поскольку меньше всего хочет оказаться в положении доктора Кошелькова. Решение об их принятии выносит целая кураторская комиссия. Ведь эти дары, в отличие от временных проектов, уже придется взять в коллекцию - их нельзя непосредственно конвертировать в деньги. Дар искусства должен быть принят и сохранен в качестве такового. А один неверный дар может обесценить все, что уже есть в хранилище. Поэтому музей стремится принимать в себя лишь те дары, которые не создают напряжения в его основном законе.

Несколько лет назад стала известна история фальсификатора Марка Лэндиса. Он подделывал в основном модернистскую графику, но не торговал ею, а приносил ее в дар - например, под предлогом того, что он раздаривает коллекцию своей покойной матушки. Иногда он просто высылал свои подделки по почте. Многие американские музеи с поразительным легкомыслием принимали его дары и даже включали их в свои экспозиции. В одном музее ради одной из его подделок пришлось снять с экспозиции Ренуара. Когда история раскрылась, Лэндису ничего не грозило - он не нанес музеям финансового ущерба и, в сущности, не был мошенником. Ничто не мешало ему продолжать свою практику дарения - достаточно было только не приходить в музеи лично. Но люди в системе искусства чувствовали, что этот случай нельзя оставить так. Тогда они решили собрать максимальное число его подделок и устроить его выставку, что и было осуществлено в музее Университета Цинциннати. Сделать из него художника казалось способом обезвредить его и заделать брешь, внезапно образовавшуюся в стене, которой музеи огораживаются от неудобных даров, - все начинало представать своего рода проектом. Другое дело, что сам Лэндис (в личной истории которого были, например, такие вещи, как эпизод кататонии и период, когда он жил на пособие по инвалидности) хотел только одного - чтобы где-то на музейной стене или хотя бы на странице в Википедии было зафиксировано, что Марк Лэндис - известный филантроп и даритель. Признание в качестве художника его не интересовало. Его интересовал дар бедняка богачу.

Художники, работавшие в период первого, исторического, концептуализма, принесли в искусство личные связи как объект - отношения взаимовлияния и дружбы, даже любви, саму материю жизни они остранили и сделали объектом и моделью обмена.

Это была огромная демократическая революция, с другой стороны, все это выглядело шуткой, которая не разрушала самой этой жизненной материи. Но благодаря бюрократизации и выставлению на рынок то, что было в личных отношениях даром, хотя и выглядело шутливо, в итоге начинало приносить прибавочную стоимость: когда 7 октября 1975 года на рынке в Кракове Ян Млчох в течение часа продавал памятные объекты, принадлежавшие его близким, или когда Юрий Альберт 22 октября 1979 года предоставлял услуги по хозяйству, сам акт бюрократического документирования, конечно, и был механизмом выяснения меновой стоимости личных даров (будь то услуги или дорогие сердцу воспоминания) при их конвертации в объект искусства.

Можно сказать, что Мэри Келли, которая занималась остранением первых даров своего ребенка, испачканных подгузников и слюнявчиков, составляя их в карту отношений матери и младенца, занималась тем же самым. В этом был огромный критический запал, одновременно это была впечатляющая художественная драма, хотя и весьма хладнокровная на вид.

Вместе с распадом соцблока и по мере институционализации горизонтальных международных концептуализмов личные связи превращаются в тривиальный объект искусства, участвующий в глобальном проектном обмене. Двусмысленная шутка обращения дара в товар в этом обмене, естественно, угасает. Личное было объективировано в качестве искусства, дар - в качестве товара - демократичность обернулась глобализацией и той самой принципиальной дистрибутивностью произведения, которое не имеет больше веса - не в банальном смысле вещественной дематериализации, а в том смысле, что оно не смещает баланс отношений: примером этого служит описанная выше работа Ханса-Петера Фельдмана. Дематериализацию нужно понимать именно в смысле невесомости и беспроблемности объекта искусства: если дар бросает вызов и создает перевес, на который, чтобы избежать конфликта, должен быть дан ответ, то дематериализованные сети отношений конвертации личного в художественное обеспечивают гладкое скольжение проектно-обменной деятельности художников с институциями.

В своей пока еще незаконченной работе «Случай “стука по чужому столу”», сделанной в 2016 году для Московского музея современного искусства, Анастасия Рябова пытается осуществить то, что сама она называет «неудобным даром». Специально для передачи в дар музею Рябова сконструировала (в ее терминах) «проблематичный артефакт», которым является стук по чужому столу. Этот артефакт принципиально нематериален - его проблематичность и весомость заключаются не в его вещественных свойствах (в таком чисто материальном смысле неудобными дарами являются работы Ирины Кориной, которые разрушаются из-за того, что почти ни один российский музей не способен принять их даже бесплатно из-за технического неудобства), но в самой его символической конструкции. Он намеренно сконструирован так (звук, кулак, чужой (то есть какой именно?) стол), чтобы принятие его музеем в себя создавало напряжение в Законе музея. Закон музея - инструкция по хранению 1984 года, изученная Рябовой, - не может справиться с принятием этого артефакта. Таким образом, чтобы запустить процесс передачи проблематичного артефакта в дар музею, музей должен пересмотреть свое законодательство (всего около 15 документов). Так художник пытается совершить законо творческий процесс.

Специально для передачи в дар музею Рябова сконструировала «проблематичный артефакт», которым является стук по чужому столу.

На самой выставке была представлена документация юридически продуманного реэнактмента передачи стука по чужому столу в присутствии нотариуса и свидетелей (сама передача еще не состоялась) и проведен «Экспресс-конгресс» с участием музейных сотрудников, юристов и теоретиков. По итогам конгресса музей, как предполагалось, должен был расшифровать и выставить в том же помещении документацию, на основании которой Рябова собиралась вынести резолюцию. Эта резолюция, в свою очередь, должна была лечь в основу совместно составленных Рябовой и музеем рекомендаций для Министерства культуры по изменению принятой инструкции музейного хранения. Эти шаги сделали бы возможным запуск передачи в дар музею «Стука по чужому столу».

ММСИ - муниципальный, а не частный музей, хотя по западной модели он и пытается привлекать корпоративных спонсоров. Еще с советского времени сохраняется связанность музея с общегосударственным законодательством - хранение и принятие объектов регулируются обязательной для всех музеев инструкцией. Таким образом, к закону этого музея легче подобраться, и он куда более универсален и всеохватен, чем законы частных музеев, но его труднее зацепить, поскольку сложно понять, чье именно желание за ним стоит: музей просто унаследовал свой закон от забытого всеми порядка и пытается растягивать его для своих нужд, но никак не изменять - это потребовало бы обращения к слишком опасным, но и слишком равнодушным стоящим вверху инстанциям, и кто знает, как повлиял бы пересмотр инструкции на все музеи России. С другой стороны, работа с этим законом не осложняется мотивами благодарности меценату, то есть частному лицу, устанавливающему свой закон с личной жесткостью - то есть по праву завоевателя благ и благотворителя.

Судьба «Стука» складывается пока драматично. Реэнактмент и конференция были сделаны для новой версии постоянной экспозиции MМСИ, которую делала куратор Елена Яичникова под названием «Взаимодействие: взгляд современных художников на коллекцию ММСИ» и в которой современные художники, в основном достаточно молодые, должны были совершить проектную работу с вещами, находившимися в собрании.

Не глупо ли требовать от институции любви?

Уже название - «Взаимодействие» - отсылает к той практике обмена, что описывается как постконцептуальная. Противопоставление тех, кто делает проектную работу, вступая с куратором в отношения субподрядчиков на музейной площадке, и объектов, находящихся внутри музейного закона, внутри коллекции, как и сам термин «взаимодействие», предполагает то самое невесомое проскальзывание проектно-меновой деятельности - сеть без обязательств, личное как объект.

С помощью дара Рябова пыталась развернуть эту ситуацию в сторону художника как бедняка, который обязывает богача, но музей пока оказался не вполне готов принять ее неудобный дар. Реэнактмент и документация были выставлены, конгресс проведен, но дальнейшие шаги музей совершать не торопился. Он был готов выставить временный и как будто партиципаторный «проект» и, конечно, организовать в его связи яркое событие («Экспресс-конгресс»), но этот проект интересовал его лишь как видимость, то есть буквально как артефакт - но не как проблематичный артефакт. Музей не готов был начать работать над своим законом. Расшифровка конференции и видеодокументация запаздывали - у музея были другие дела, а «работа» уже была выставлена.

«Халатность» музея в отношении ее неудобного дара - вероятно, музей тогда не понял еще, что непринятие дара равносильно объявлению войны, - заставила Рябову совершить непозволительный с точки зрения деловых отношений художника и институции акт. Она лично сняла работу из экспозиции. Есть обидчивые любовники, которые после разрыва забирают все, что они дарили. Вместо того чтобы делать личное объектом искусства, Рябова поступила так, как будто исключительно личным был объект искусства, произведение искусства как неудобный дар, который все же нельзя не принять, если любишь. Не глупо ли требовать от институции любви? Конечно, дар Рябовой был изначально даром с обременением - тем обременением, что выходит за рамки простого «взаимодействия» и проектной видимости. Но принять на себя весь неудобный вес ответственности, содержащийся в даре, - еще открытая перспектива для музея, которому все же нужно оставить шанс восстановить разорванные отношения с искусством.