Шемякин Суд

заглавие старинной сатирической повести о неправедном судье Шемяке, сохранившейся во многих рукописях XVII и XVIII вв., лубочных картинах и народных сказках, а в конце XVIII и начале XIX в. получившей литературную обработку, сделанную Ф. Задубским, А. Осиповым (или А. Олениным), П. Свиньиным и новейшими издателями Никольского рынка. Все описательные приемы повести, отчасти моральные, обнаруживают позднюю переработку древней легенды на почве сказочных мотивов.

Традиционные братья, богатый и убогий, ссорятся из-за того, что бедный попортил лошадь богатого. Так как богатый не дал хомута, то бедный должен был привязать сани к хвосту лошади. Въезжая в ворота, он забыл выставить подворотню, и у лошади оборвался хвост. Богатый отказывается принять лошадь и идет в город с жалобой на брата к судье Шемяке. Челобитчик и ответчик совершают путь вместе. С бедняком случается второе невольное несчастье. Во время сна он падает с полатей в колыбель и убивает попова ребенка. Поп присоединяется к богатому. При входе в город, бедняк решает покончить с собой и бросается с моста, но падает на больного старика, которого сын вез, очевидно, по льду в баню. Потерпевший также идет к судье с жалобой. Во время разбирательства обвиняемый показывает Шемяке камень, завернутый в платок. Судья уверен, что это - "посул", и решает все три дела очень своеобразно: лошадь должна остаться у бедняка до тех пор, пока у нее не вырастет хвост; поп отдает свою жену бедняку, чтобы от него у попадьи родился ребенок, а третий истец может отомстить бедняку таким же точно способом, которым последний убил его отца. Вполне естественно, что истцы не только отказываются от пени, но дают ответчику щедрое вознаграждение в виде отступного. Этим повесть не оканчивается. Судья высылает своего писца получить от бедняка взятку, но, узнав, что последний показывал ему не деньги, а камень, предназначенный для "ушибленья" судьи в случае обвинительного приговора, - благодарит Бога за спасение жизни. Таким образом, все действующие лица повести остаются так или иначе довольны исходом дела, окончившимся благополучно только благодаря простоте бедняка.

Повесть о Ш. суде издана несколько раз ("Архив" Калачова, кн. IV, 1-10; "Памятники" Костомарова, вып. II, 405-406; "Русские народные сказки" Афанасьева, ред. А. Грузинского, М., 1897, т. II, 276-279; "Историческая Хрестоматия" Буслаева, 1443-1446; "Сборник отделения русского языка и словесности Академии Наук", т. X, № 6, стр. 7-12; "Русские народные картинки" Ровинского, кн. I, 189-191, кн. IV, 172-175; "Летописи литературы" Тихонравова, т. V, 34-37; отдельное издание Общества любителей древней письменности, СПб., 1879 и др.), но вопросы о происхождении ее, оригинальных русских чертах, дальнейшей разработке, поздних наслоениях и т. п. мало выяснены.

Пока к делу не были привлечены восточные и западные параллели, на Ш. суд смотрели как на вполне самобытное, очень древнее произведение русской сатиры, и ставили ее в связь с общим взглядом русских людей на печальное состояние судопроизводства, объясняли такими пословицами, как "с подьячим водись, а камень за пазухой держи", и комментировали даже некоторыми статьями "Уложения" Алексея Михайловича и "Сказаниями иностранцев о России XVII в.". Такой метод исследования оказался неудачным. В данном случае особенно интриговало историческое имя известного галицкого князя Дмитрия Шемяки, варварски ослепившего Василия Темного. Сахаров приводил даже слова какого-то русского хронографа, соединившего поговорку с историческим событием: "от сего убо времени в велицей России на всякого судию и восхитника в укоризнах прозвася Ш. суд". В том же духе распространил это наблюдение старинного русского книжника и Карамзин: "не имея на совести, ни правил чести, ни благоразумной системы государственной, Шемяка в краткое время своего владычества усилил привязанность москвитян к Василию, и в самих гражданских делах, попирая ногами справедливость, древние уставы, здравый смысл, оставил навеки память своих беззаконий в народной пословице о суде Ш., доныне употребительной". То же самое повторяют Соловьев и Бестужев-Рюмин. Александр Николаевич Веселовский первый указал на случайное применение восточного имени Шемяки к исторической личности галицкого князя XV в. ("История литературы" Галахова, т. I, 433). С другой стороны, ученых занимала случайная победа вечной правды над людской кривдой, проведенная в повести, правда, с оттенком некоторой иронии. Буслаев не сомневался в русском ее происхождении и удивлялся только тому, что тип судьи Шемяки, из мудрого и справедливого (библейский Соломон), принял противоположный оттенок, и вместо рассказа с нравственной идеей повесть о Ш. суде снизошла до шутливой пародии, несмотря на ранние, восточные первообразы. Он думал, что прибавления к повести выразились в сатирических выходках против кривосуда и подкупа посулами, как явлений более позднего времени, т. е. сказание превратилось в обыкновенную сатиру на русских подьячих ("Историческая Хрестоматия", 1443). Сухомлинов объяснял это кажущееся противопоставление различными началами, из которых постепенно слагалась версия о Шемяке, а в падении морали видит влияние семитических легенд о четырех содомских судьях - "Обманщике", "Разобманщике", "Поддельщике" и "Кривосуде". Подобно еврейским легендам, и в русской повести серьезное перемешивается с забавным; поэтому "излюбленные идеи народной словесности о победе правды над кривдой, о спасении несчастного от злобы сильных мира сливаются с чертами из сказания о судах, распространенного у индоевропейских и семитических народов" ("Сборник", X, 28). Не следует забывать, что в Ш. суде судья оправдывает бедняка, совершившего в сущности невольные преступления, и этим спасает его от мести людей, нравственно виноватых, благодаря чему сатира на взяточничество не потеряла назидательного назначения. Так смотрит на тенденцию повести А. Н. Веселовский: конечно, судья ставит вопросы казуистически, но так, что пени падают всей своей тяжестью на истцов и те предпочитают отказаться от иска.

Начало сравнительного изучения повести было положено западными учеными, которые познакомились с ней по вольному переводу пастора Гейдеке в рижском альманахе "Janus" на 1808 г. ("Etto Schemiakin Sud. Ein russisches Sprichwort", 147-151) и более точному, А. Дитриха ("Russische Volksmärchen", Лейпциг, 1831, 187-191). Фон дер Гаген первый указал на сходство Ш. суда с поздней немецкой песнью о "Суде Карла Великого", изданной, между прочим, в Бамберге в 1493 г. ("Literarischer Grundriss zur Geschichte der deutschen Poesie", Б., 1812, стр. 172). Общие черты средневекового сказания и русской повести касаются не только основного характера судебного решения. Промотавшийся купчик берет взаймы у еврея 1000 гульденов с условием позволить кредитору вырезать у него фунт мяса, если деньги не будут возвращены. Хотя срок был пропущен по вине еврея, тем не менее он отказался принять деньги и обратился к "идеальному судье", Карлу Великому, или, как думают некоторые ученые, к Карлу IV. По дороге с должником случились два аналогичных несчастья: его лошадь задавила ребенка, бежавшего по улице, а сам он во время сна свалился в окно и убил старого рыцаря. Приговоры вынесены следующие: еврей может вырезать мясо, но не больше и не меньше 1 фунта (ср. известный эпизод в "Венецианском купце" Шекспира); вместо задавленного ребенка ответчик должен прижить другого с женой потерпевшего, а сын рыцаря может убить обвиняемого, но только своим падением из окна (В. Docen, "Etwas über die Quellen des Shakspear"s Schauspiele", в "Museum für altdeutsche Literatur", т. II, 279-283). Бенфей приводит тибетскую сказку, которая послужила посредствующим звеном между предполагаемым индийским источником и русским Ш. судом. Бедняк-брамин берет у богача на время быка для работы, но бык убегает с хозяйского двора; по дороге к судье брамин падает со стены и убивает странствующего ткача и ребенка, спавшего под одеждами, на которые путник присел отдохнуть. Приговоры судьи отличаются такой же казуистикой: так как истец не "видел", что к нему привели быка, то следует выколоть у него "глаз"; ответчик должен жениться на вдове ткача и прижить ребенка с потерпевшей матерью ("Pantschantatra", 1859, т. I, 394-397). Такое же сходство немецкий фольклорист заметил с индийской сказкой о каирском купце, которая, вероятно, также восходит к неизвестному буддийскому источнику (там же, 402-403). Впоследствии были найдены более прямые источники (С. Tawney, "Indian Folk-Lore notes from the Pali Jatakas" и т. д., в "Journal of Philol.", 1883, XII, 112-120; В. Morris, "Folk-Tales of India", в "The Folk-Lore Journal", 1885, III, 337-448 и др.). Вполне естественно, что такая стройная и устойчивая в подробностях легенда относится скорее к бродячим сказаниям. В недавнее время указаны мусульманские версии (Clonston, "Popular Tales and Fiction their migrations and transformations", Лондон, 1887, I, 62-64; В. Жуковский, "Персидские версии Ш. суда", в "Записках Восточного Отд. Русского Археологического Общества", т. V, 155-176), немецкие (K. Simrock, "Deutsche Märchen", Штутгарт, 1864, 322-324; его же, "Die Quellen des Shakspeare", I, 233-234), итальянские (G. Sercambi, "Nouvelle Scelta di Curiosità letteraria ined. o rare dal sec. XIII al XVII", Болонья, 1871, IV, 23-37, 274-276), английские ("Marke more foole. Bishop Persy"s Folio Manuscript. Ballads and Romances", Галле, III, 127-134), румынские (Elena D. O. Sevastos, "Povesti", Яссы, 1892, 74-77), польские, наконец, еврейские в "Вавилонском Талмуде" и "Книге Праведного", приведенные в русском переводе в статье М. Сухомлинова.

Остается еще не разрешенным вопрос, какими путями проникло к нам это сказание. На основании прямого свидетельства Толстовского списка "Ш. суда XVII века" (выписано из польских книг), Тихонравов думал, что "в своем настоящем виде сатирическая повесть о суде, уже окрещенном именем Ш., прошла через переделку русского человека и получила краски чисто народные, но отдельные эпизоды могли быть заимствованы из польских книг". Для этого он указывал на анекдот "О нечаянном случае" в популярной повести "Похождения нового увеселительного шута и великого в делах любовных плута Совесть-Драла" (каменщик падает с высокой башни и убивает сидевшего внизу человека), а также на один эпизод в "Figei Kach" польского писателя XVI в. Николая Рея из Нагловиц об обвиняемом, который "судье камень показывал" (Н. Тихонравов, "Сочинения", т. I, М., 1898, стр. 310-313), но аналогии и параллели никоим образом нельзя принимать еще за источники.

Из рукописей повесть перешла в печать. В первой половине XVIII в. на Ахметьевской фабрике выгравировано 12 картинок к Ш. суду, с текстом, напечатанным у Ровинского (кн. I, 189-192, IV, 166); лубочное издание повторялось пять раз, и в последний раз, уже с цензурной пометкой, напечатано в 1839 г. Дальнейшее развитие повести выразилось в поздних литературных обработках во вкусе "Похождений пошехонцев", например в изданной в 1860 г. "Сказке о Кривосуде, и о том, как голый Ерема, внучек Пахома, у соседа Фомы большой кромы, беду сотворил и о прочем". Весь комизм этой "Сказки" покоится на развитии общеизвестной темы: "око за око и зуб за зуб", шаржированной в балаганном духе.

Литература. А. Пыпин, "Ш. Суд" (в "Архиве исторических и практических сведений" Калачова, IV, 1859, 1-10); Н. Тихонравов, "Ш. Суд" (в "Летописях русской литературы", т. III, М., 1861, 34-38); М. Сухомлинов, "Повесть о Суде Ш." (в "Сборнике Отделения русского языка и словесности Академии Наук", т. X, 1873, № 6); А. Веселовский, в "Истории словесности" Галахова (СПб., 1881, X, 432-433); Д. Ровинский, "Русские народные картинки" (ч. IV); Ф. Буслаев, "Мои досуги" (Москва, 1886, 293-313); Я. Порфирьев, "История русской словесности" (ч. I, 158-159); С. Ольденбург, "Библиографический список Ш. Суда" ("Живая Старина", 1891, вып. III, 183-185).

А. И. Яцимирский.

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. - С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон . 1890-1907 .

Смотреть что такое "Шемякин Суд" в других словарях:

Название старинной русской сатирической повести, обличавшей произвол и корыстность феодального суда. Шемяка реальное историческое лицо, галицкий князь Димитрий Шемяка (ум. 1453), печально знаменитый своей жестокостью, коварством и неправедными… … Словарь крылатых слов и выражений

- (суд вероломный, нечестный) Это Сидорова правда да Шемякин суд. Ср. Дело этих мучеников было поднято, пересмотрено; шемякинские приговоры были отменены и доброе имя и честь этих невинных жертв кривды... были восстановлены... Н. Макаров.… … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона

Толковый словарь Ушакова

ШЕМЯКИН СУД. см. суд. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова

Сущ., кол во синонимов: 1 несправедливый суд (1) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

шемякин суд - только ед. , устойчивое сочетание Несправедливый, пристрастный, продажный суд. Вершить шемякин суд. Синонимы: кривосу/д (устар.) Этимология: По имени судьи Шемяки из русской сатирической повести второй пол. XVII в. см. тж. суд. Энциклопедический… … Популярный словарь русского языка

В некоих местех живяше два брата земледелцы, един богат, други убог. Богаты же ссужая много лет убогова и не може исполнити скудости его. По неколику времени прииде убоги к богатому просити лошеди, на чемь ему себе дров привести. Брат же ему не хотяше дати ему лошеди и глагола ему: «Много ти, брате, ссужал, а наполнити не мог». И егда даде ему лошадь, он же вземь, нача у него хомута просити. И оскорбися на него брат, нача поносити убожество его, глаголя: «И того у тебя нет, что своего хомута». И не даде ему хомута.

Поиде убогой от богатого, взя свои дровни, привяза за хвост лошади, поеде в лес и привозе ко двору своему и забы выставить подворотню и ударив лошадь кнутом. Лошедь же изо всеи мочи бросися чрез подворотню с возом и оторва у себя хвост.

И убоги приводе к брату своему лошадь без хвоста. И виде брат его, что у лошеди ево хвоста нет, нача брата своего поносити, что лошадь, у него отпрося, испортил, и, не взяв лошади, поиде на него бить челом во град к Шемяке судии.

Брат же убоги, видя, что брат ево пошел на него бити челом, поиде и он за братом своим, ведая то, что будет на него из города посылка, а не ити, - ино будет езд [*] приставом платить.

И приидоша оба до некоего села, не доходя до города. Богатый прииде начевати к попу того села, понеже ему знаем. Убогий же прииде к тому же попу и, пришед, ляже у него на полати. А богатый нача погибель сказывать своей лошади, чего ради в город идет. И потом нача поп з богатым ужинати, убогова же не позовут к себе ясти. Убогий же нача с полатей смотрети, что поп з братом его ест, и урвася с полатей на зыпку и удави попова сына до смерти. Поп также поеде з братом в город бити челом на убогова о смерти сына своего.

И приидоша ко граду, иде же живяше судия. Убогий же за ними же иде. Поидоша через мост в город. Града же того некто житель везе рвом в баню отца своего мыти. Бедный же веды [*] себе, что погибель ему будет от брата и от попа, и умысли себе смерти предати, бросися прямо с мосту в ров, хотя ушибьтися до смерти. Бросяся, упаде на старого, удави отца у сына до смерти; его же поимаше, приведоша пред судию. Он же мысляше, как бы ему напастей избыти и судии что б дати. И ничего у себе не обрете, измысли, взя камень и, завертев в плат и положи в шапку, ста пред судиею. Принесе же брат его челобитную на него исковую в лошеди и нача на него бити челом судии Шемяке.

Выслушав же Шемяка челобитную, глаголя убогому: «Отвещай!» Убогий же, не веды, что глаголати, вынял из шапки тот заверчены камень, показа судии и поклонися. Судия же начаялся [*] что ему от дела убоги посулил, глаголя брату ево: «Коли он лошади твоей оторвал хвост, и ты у него лошади своей не замай до тех мест [*] , у лошеди выростет хвост. А как выростет хвост, в то время у него и лошадь свою возми».

И потом нача другий суд быти. Поп ста искати смерти сына своего, что у него сына удави. Он же также выняв из шапки той же заверчены плат и показа судие. Судиа же виде и помысли, что от другова суда други узел сулит злата, глаголя попу судия: «Коли-де у тебя ушип сына, и ты-де атдай ему свою жену попадью до тех мест, покамест у пападьи твоей он добудет ребенка тебе. В то время возми у него пападью и с ребенком».

И потом нача трети суд быти, что, бросясь с мосту, ушиб у сына отца. Убогий же, выняв заверчены из шапки той же камень в плате, показа в третие судие. Судия же начаяся, яко от третьего суда трети ему узол сулить, глаголя ему, у кого убит отец: «Взыди ты на мост, а убивы отца твоего станеть под мостом, и ты с мосту вержися сам на его, такожде убий его, яко же он отца твоего».

После же суда изыдоша исцы со ответчиком ис приказу. Нача богаты у убогова просити своей лошади, он же ему глагола: «По судейскому указу как-де у ней хвост выростеть, в ту-де тебе пору и лошадь твою отдам». Брат же богаты даде ему за свою лошадь пять рублев, чтобы ему и без хвоста отдал. Он же взя у брата своего пять рублев и лошадь его отда.

Той же убоги нача у попа просити попадьи по судейскому указу, чтоб ему у нее ребенка добыть и, добыв, попадью назад отдать ему с ребенком. Поп же нача ему бити челом, чтоб у него попадьи не взял. Он же взя у него десять рублев.

Той же убоги нача и третиему говорить исцу: «По судейскому указу я стану под мостом, ты же взыди на мост и на меня тако ж бросися, яко ж и аз на отца твоего». Он же размишляя себе: «Броситися мне - и ево-де не ушибить, а себя разшибьти». Нача и той с ним миритися, даде ему мзду, что броситися на себя не веле.

И со всех троих себе взя.

Судиа шь выела человека ко ответчику и веле у него показанние три узлы взять. Человек же суднин нача у него показанныя три узла просить: «Дай-де то, что ты из шапки судие казал в узлах, велел у тебя то взяти». Он же выняв из шапки завязаны камень и показа. И человек ему нача говорить: «Что-де ты кажеш камень?» Ответчик же рече: «То судии и казал». Человек ему нача его вопрошати: «Что то за камень кажешь?» Он же рече: «Я-де того ради сей камень судье казал, кабы он не по мне судил, и я тем камнем хотел, его ушибти».

И пришед человек и сказал судье. Судья же, слыша от человека своего, и рече: «Благодарю и хвалю бога моего, что я по нем судил: ак бы я. не по нем судил, и он бы меня ушиб». Потом убогий отыде в дом свой, радуяся и хваля бога. Аминь.

Жили два брата. Один-то был бедный, а другой богатый. Не стало у бедного брата дров. Нечем вытопить печь. Холодно в избе.
Пошел он в лес, дров нарубил, а лошади нет. Как дрова привезти?
— Пойду к брату, попрошу коня.
Неласково принял его богатый брат.
— Взять коня возьми, да смотри большого возу не накладывай, а вперед на меня не надейся: сегодня дай да завтра дай, а потом и сам по миру ступай.
Привел бедняк коня домой и вспомнил:
— Ох, хомута-то у меня нет! Сразу не спросил, а теперь и ходить нечего — не даст брат.
Кое-как привязал покрепче дровни к хвосту братнина коня и поехал.
На обратном пути зацепились дровни за пень, а бедняк не заметил, подхлестнул коня.
Конь был горячий, рванулся и оторвал хвост.
Как увидал богатый брат, что у коня хвоста нет, заругался, закричал:
— Сгубил коня! Я этого дела так не оставлю!
И подал на бедняка в суд.
Много ли, мало ли времени прошло, вызывают братьев в город на суд.
Идут они, идут. Бедняк думает:
«Сам в суде не бывал, а пословицу слыхал: слабый с сильным не борись, а бедняк с богатым не судись. Засудят меня ».
Шли они как раз по мосту. Перил не было. Поскользнулся бедняк и упал с моста. А на ту пору внизу по льду ехал купец, вез старика отца к лекарю.
Бедняк упал да прямо в сани попал и ушиб старика насмерть, а сам остался жив и невредим.
Купец ухватил бедняка:
— Пойдем к судье!
И пошли в город трое: бедняк да богатый брат и купец.
Совсем бедняк пригорюнился:
«Теперь уж наверняка засудят».

Тут он увидал на дороге увесистый камень. Схватил камень, завернул в тряпку и сунул за пазуху:
«Семь бед — один ответ: коли не по мне станет судья судить да засудит, убью и судью».
Пришли к судье. К прежнему делу новое прибавилось. Стал судья судить, допрашивать.
А бедный брат поглядит на судью, вынет из-за пазухи камень в тряпке да и шепчет судье:
— Суди, судья, да поглядывай сюда.
Так раз, и другой, и третий. Судья увидал и думает: «Уж не золото ли мужик показывает?»
Еще раз взглянул — посул большой.
«Коли и серебро, денег много».
И присудил бесхвостого коня держать бедному брату до тех пор, покуда у коня хвост не отрастет.
А купцу сказал:
— За то, что этот человек убил твоего отца, пусть он сам станет на льду под тем же мостом, а ты скачи на него с моста и задави его самого насмерть, как он твоего отца задавил.
На том суд и кончился.
Богатый брат говорит:
— Ну ладно, так и быть, возьму у тебя бесхвостого коня.
— Что ты, братец, — бедняк отвечает. — Уж пусть будет, как судья присудил: подержу твоего коня до тех пор, покуда хвост не вырастет.
Стал богатый брат уговаривать:
— Дам тебе тридцать рублей, только отдай коня.
— Ну ладно, давай деньги.
Отсчитал богатый брат тридцать рублей, и на том они поладили.
Тут и купец стал просить:
— Слушай, мужичок, я тебе твою вину прощаю, все равно родителя не воротишь.
— Нет, уж пойдем, коли суд присудил, скачи на меня с моста.
— Не хочу твоей смерти, помирись со мной, а я тебе сто рублей дам, — просит купец.
Получил бедняк с купца сто рублей. И только собрался уходить, подзывает его судья:
— Ну, давай посуленное.
Вынул бедняк из-за пазухи узелок, развернул тряпицу и показал судье камень.
— Вот чего тебе показывал да приговаривал: «Суди, судья, да поглядывай сюда». Кабы ты меня засудил, так я б тебя убил.
«Вот и хорошо, — думает судья, — что судил я по этому мужику, а то бы и живу не быть».
А бедняк веселый, с песенками, домой пришел.

Эта повесть, одна из самых любимых на Руси, появилась в XVII веке и сразу же стала настолько популярной, что по имени одного из ее героев, судьи Шемяки, несправедливый суд стали называть «Шемякиным судом». Иногда имя судьи Шемяки соединяют с прозвищем звенигородского князя Дмитрия Шемяки, жившего в XV веке и оставившего о себе недобрую память, как своевольного и коварного правителя, получившего свое прозвище от слова «шеемяка», т. е. человек, мнущий шею другим – своим противникам (сравните со словом «кожемяка» – тот, кто мнет кожу).

Возможно, связь прозвища князя Дмитрия Звенигородского с судьей Шемякой из повести «Шемякин суд» имелась. Однако популярность повести была в ее занимательности и назидательности. Вот кратко ее сюжет.

Жили два брата – богатый и бедный. Бедный одолжил у богатого лошадь, но из-за того, что у него не было хомута, привязал лошадь к своим саням ее собственным хвостом. Лошадь рванула сани и оторвала себе хвост. Когда бедный брат возвращал богатому брату лошадь, тот не взял ее, а повел в город к судье Шемяке.

По дороге остановились братья в селе, в избе у попа. Бедный прилег отдохнуть на полати, но сорвался и задавил младенца в зыбке, попова сына. Наутро уже и поп пошел к судье, чтобы обвинить бедного брата в смерти сына-младенца. Бедный же, идя к судье, от отчаяния решил покончить с собой, и когда переходили они все трое через мост надо рвом перед городскими воротами, бедный прыгнул в ров, желая убиться насмерть. Однако не тут-то было. По дну рва в это время некто вез своего отца-старика мыться в баню. На этого-то старика и упал бедняк и задавил его насмерть.

И привели бедняка к судье, обвиняя уже в трех преступлениях. Бедняк же, размышляя, как ему избавиться от напасти, взял камень, завернул его в платок и положил в шапку.

Первым бил челом судье брат, обвинивший бедняка в том, что он обезобразил взятую у него лошадь.

«Ответствуй!» – сказал судья Шемяка, и бедный, не зная, как оправдаться, показал судье завернутый в платок камень. А судья подумал, что это узелок с золотом, и сказал богатому брату: «Не бери у него лошади, пока у той не вырастет хвост».

По второму делу, снова увидев узелок, судья решил так: «Коли он у тебя сына зашиб, отдай ему свою жену-попадью до тех пор, пока от попадьи не добудет он ребенка тебе».

По третьему делу, снова увидев узелок, судья решил так: «Взойди на мост, – сказал он сыну убитого старика, – а убийца твоего отца пусть станет под мостом. И ты с моста упади на него и убей его, как он убил твоего отца». Когда все они вышли из суда, богатый брат решил, не дожидаясь, пока у лошади отрастет хвост, купить ее у бедного за пять рублей. Поп за жену отдал бедному десять рублей. И третий тоже дал ему мзду, побоявшись прыгать с моста в ров.

Судья же прислал к бедному своего слугу и велел взять узелки, которые бедняк ему показывал. И бедняк показал слуге камень и сказал: «Если бы он не по мне стал судить, я бы его тем камнем убил». И когда судья от слуги обо всем этом узнал, то поблагодарил Бога за то, что рассудил все дела именно так, потому что иначе бедняк убил бы его.

Шемякин суд (вариант сказки 1)

В некоторых палестинах два брата живяше: един богатый, а другой - убогий. Прииде убогий брат к богатому лошади просити, на чем бы ему в лес по дрова съездить. Богатый даде ему лошадь. Убогий же нача и хомута прошати; богатый же вознегодовал на брата и не даде ему хомута. Убогий же брат умысли себе привязать дровни лошади за хвост, и поехал в лес по дрова, и насек воз велик, елико сила лошади может везти, и приехал ко двору своему, и отворил вороты, а подворотню забыл выставить. Лошадь же бросилась чрез подворотню и оторвала у себя хвост. Брат же убогий к богатому приведе лошадь без хвоста; богатый же виде лошадь без хвоста, не принял у него лошади и поиде на убогого бити челом к Шемяке-судье. Убогий, ведая, что пришла беда его - будет по него посылка, а у голого давно смечено, что хоженого дать будет нечего, поиде вслед брата своего.
И приидоша оба брата к богатому мужику на ночлег. Мужик нача с богатым братом пити и ясти и веселиться, а убогого пригласить не хотяху к себе. Убогий же вниде на полати, поглядывая на них, и внезапу упал с полатей и задавил ребенка в люльке до смерти. Мужик же поиде к Шемяке-судье на убогого бити челом.
Идущим им ко граду купно (богатый брат и оный мужик, убогий же за ними идяше), прилучися1 им идти высоким мостом. Убогий разуме, что не быть ему живому от судьи Шемяки, и бросился с мосту: хотел ушибиться до смерти. Под мостом сын вез отца хворого в баню, и он попал к нему в сани и задавил его до смерти. Сын же поиде бить челом к судье Шемяке, что отца его ушиб.
Богатый брат прииде к Шемяке-судье бити челом на брата, како у лошади хвост выдернул. Убогий же подня камень, и завязал в плат, и кажет позади брата, и то помышляет: аще судья не по мне станет судить, то я его ушибу до смерти. Судья же, чая - сто рублев дает от дела, приказал богатому отдать лошадь убогому, пока у нее хвост вырастет.
Потом прииде мужик, подаде челобитну в убийстве младенца и нача бити челом. Убогий вынув тот же камень и показа судье позади мужика. Судья же, чая - другое сто рублев дает от другого дела, приказал мужику отдать убогому жену по тех мест, пока у ней ребенок родится: «И ты в те поры возьми к себе жену и с ребенком назад».
Прииде сын об отце бить челом, како задавил отца его до смерти, и подаде челобитну на убогого. Убогий же, вынув тот же камень, кажет судье. Судья, чая - сто рублев дает от дела, приказал сыну стать на мосту: «А ты, убогий, стань под мостом, и ты, сын, так же соскочи с мосту на убогого и задави его до смерти».
Судья Шемяка выслал слугу к убогому прошать денег триста рублев. Убогий же показа камень и рече: «Аще бы судья не по мне судил, и я хотел его ушибить до смерти». Слуга же прииде к судье и сказа про убогого: «Аще бы ты не по нем судил, и он хотел тебя этим камнем ушибить до смерти». Судья нача креститися: «Слава богу, что я по нем судил!»
Прииде убогий брат к богатому по судейскому приказу лошади прошать без хвоста, пока у ней хвост вырастет. Богатый же не восхоте лошади дати, даде ему денег пять рублев да три четверти хлеба, да козу дойную, и помирися с ним вечно.
Прииде убогий брат к мужику и нача по судейскому приказу жену прошати по тех мест, пока ребенок родится. Мужик же нача с убогим миритися и даде убогому пятьдесят рублев, да корову с теленком, да кобылу с жеребенком, да четыре четверти хлеба, и помирися с ним вечно.
Прииде убогий к сыну за отцово убийство и нача ему говорить, что «по судейскому приказу тебе стать на мосту, а мне под мостом, и ты бросайся на меня и задави меня до смерти». Сын же нача помышляти себе: «Как скочу2 с мосту, его не задавишь, а сам ушибуся до смерти!» и нача с убогим миритися, даде ему денег двести рублев, да лошадь, да пять четвертей хлеба - и помирися с ним вечно.

Шемякин суд (вариант сказки 2)

В некотором царстве жили два брата: богатый и убогий. Нанялся убогий к богатому, работал целое лето, и дал ему богатый две меры ржи; приносит убогий домой, отдает хлеб хозяйке. Она и говорит: «Работал ты целое лето, а всего-навсего заработал две меры ржи; коли смолоть ее да хлебов напечь - поедим, и опять ничего у нас не будет! Лучше ступай ты к брату, попроси быков и поезжай в поле пахать да сеять: авось господь бог уродит, будем и мы с хлебом!» - «Не пойду, - сказал убогий, - все одно: проси, не проси - не даст он быков!» - «Ступай! Теперь брат в большой радости, родила у него хозяйка сына, авось не откажет!» Пошел убогий к богатому, выпросил пару быков и поехал на поле; распахал свою десятину, посеял, забороновал, управился - и домой.
Едет дорогою, а навстречу ему старец: «Здравствуй, добрый человек!» - «Здорово, старик!» - «Где был, что делал?» - «Поле пахал, рожь засевал». - «А быки чьи?» - «Быки братнины». - «Твой брат богат, да немилостив; выбирай, что знаешь: или сын у него помрет, или быки издохнут!» Подумал-подумал убогий: жалко ему и быков и сына братнина, и говорит: «Пускай лучше быки подохнут!» - «Будь по-твоему!» - сказал старец и пошел дальше. Стал подъезжать убогий брат к своим воротам, вдруг оба быка упали на землю и тут же издохли. Горько он заплакал и побежал к богатому: «Прости, - говорит, - без вины виноват! Уж такая беда стряслась: ведь быки-то пропали!» - «Как пропали? Нет, любезный! Со мной так не разделаешься; заморил быков, так отдавай деньгами». Откуда у бедного деньги? Ждал-пождал богатый и повез его к праведному судие.
Едут они к праведному судие, и попадается им навстречу большой обоз, тянется по дороге с тяжелою кладью, а дело-то было зимою, снега лежали глубокие. Вдруг ни с того ни с сего заупрямилась одна лошадь у извозчика, шарахнулась в сторону со всем возом и завязла в сугробе. «Помогите, добрые люди, выручьте из беды!» - стал просить извозчик. «Дай сто рублев!» - говорит богатый. «Что ты! Али бога не боишься? Где взять тебе сто рублев?» - «Ну, сам и вытаскивай!» - «Постой, - говорит убогий, - я тебе задаром помогу». Соскочил с саней, бросился к лошади, ухватил за хвост и давай тащить: понатужился и оторвал совсем хвост. «Ах ты, мошенник! - напал на него извозчик. - Ведь конь-то двести рублев стоит, а ты хвост оборвал! Что я теперь стану делать?» - «Эх, брат, - сказал богатый извозчику, - что с ним долго разговаривать? Садись со мной да поедем к праведному судие».
Поехали все трое вместе; приехали в город и остановились на постоялом дворе. Богатый с извозчиком пошли в избу, а убогий стоит на морозе; смотрит - копает мужик глубокий колодезь, и думает: «Не быть добру! Затаскают, засудят меня. Эх, пропадай моя голова!» И бросился с горя в колодезь, только себя не доконал, а мужика зашиб до смерти. Тотчас подхватили его и повели к праведному судие.
Стал судить праведный судия и говорит богатому: «Убогий загубил твоих быков, жалеючи сына; коли хочешь, чтоб он купил тебе пару быков, убей наперед своего сына». - «Нет, - сказал богатый, - пусть лучше быки пропадают». (Дальнейшие решения праведного судьи совершенно сходны с текстом предыдущей сказки.)
Шемякин суд // Народные русские сказки А. Н. Афанасьева: В 3 т. - М.: Наука, 1984-1985. - (Лит. памятник
Русские народные сказки в обработке Афанасьева Александра Николаевича