Гай: Я не могу назвать Россию агрессором. Ваши связи с главным тренером сыграли ключевую роль? — Кто-то из «Черноморца» подошел

Сложный разговор Андрея Сенькива с новичком «Олимпика». О футболе вне политики, войне и России.

«Понимаю, что до «Шахтера» и «Динамо» я далек»

- Почему вы перешли именно в «Олимпик»?

– Все очень просто. Месяца два или больше я был без команды. Не мог найти что-то интересное и конкретное. Хотелось, чтобы и семье было комфортно. В один прекрасный момент позвонил Славик (Шевчук, – прим. Tribuna.com) и предложил поиграть. Я посовещался с родными и понял - у меня есть желание и силы. Почему бы не воспользоваться этой возможностью?

- Ваши связи с главным тренером сыграли ключевую роль?

– Понятно, что мы со Славиком давно друг друга знаем. Прошли немаленький путь в футболе, по характеру и настроению знаем друг друга. Мне импонирует, что он максималист.

- Как работается под руководством друга, который еще и вашего возраста?

– Не один он молодой начинающий тренер. Футболист всегда должен адаптироваться - несмотря на то, сколько лет тренеру. День-два у меня было непонимание - где он тренер, а где - мой друг. Но сейчас я уже вижу четко его разграничение как тренера и свои личные отношения с ним.

- Вы можете сказать Шевчуку, что в тренировочном процессе он что-то делает не так?

– Ни с кем из тренеров не было такого, чтобы я рассказывал о неправильных упражнениях или чем-то таком. Но диалог на тренировках у нас есть. Тренер спрашивает у нас, как действовать в разных ситуациях. Так он ищет общее понимание.

- Вас давно не было в украинском футболе. Как вам уровень чемпионата?

– Со стороны я следил за чемпионатом Украины. В большинстве команд ушли футболисты, но футбол остается. Хочется, чтобы приезжали хорошие игроки и была конкуренция. Но пока не могу сказать о больших различиях с моим временем. Разве что одно - не хватает болельщиков на стадионах. Это очень большая проблема. Ты играешь - а эхо проносится. Как говорится, «маємо те, що маємо». Не знаю, как с этим справиться. Приходится включать дополнительные резервы, искать мотивацию и, несмотря на эту проблему, показывать достойный футбол.

- Два года назад вы сказали, что у нет желания возвращаться в чемпионат Украины. Почему оно появилось сейчас?

– Не скрываю, что одна из главных причин - у меня не было конкретных предложений. Я особо не вижу в чемпионате Украины места, где я смог бы сыграть. У меня был один вариант с «Черноморцем», но там не сложилось. Понимаю, что до «Шахтера» и «Динамо» я далек. А в других командах я себя не видел.

В начале 2015-го вы переходили в «Габалу» и сказали: «Я еду туда не доигрывать». Прошло три года. В «Олимпик» вы пришли доигрывать?

– Нет. Но когда появляется много свободного времени, когда нет команды, всякие мысли лезут в голову - может, и с футболом нужно закончить. Внутри каждого сидит человек, который ответит на вопрос - что же делать дальше? И я часто задаюсь этим вопросом. Пока я нахожу для себя ответ и хочу заниматься этим делом.

- Вам реально расти и развиваться в конкурентной среде нынешней УПЛ?

– Для меня вообще не проблема найти мотивацию. Первое - борьба за свое имя, честь, семью. В плане футбола все-таки есть возможность в Украине попасть в еврокубки, где можно сыграть с хорошими командами на хороших стадионах. Это один из основных толчков, которые заставляют иди вперед.

«На футболке было написано «Слава воинам АТО». А в АТО происходит убийство людей»

Вы, как и многие футболисты, говорите о том, что «футбол вне политики», но ситуация в стране прямо повлияла на то, что в нашем футболе наступил кризис. Как вы находите границу, когда футбол в политике и вне ее?

– Я задам вам простой вопрос – вы мене уважаете или нет?

– Я тоже готовился. Читал ваш материал о Романе Зозуле, где вы писали «если футболист говорит, что футбол вне политики, то вы его не уважаете».

Смотрите. Если вы уезжаете из Украины из-за того, что политика влезла в футбол, но говорите, что футбол вне политики, то это подмена понятий. Ты не можешь играть в футбол и не быть в политике. Возможно, так и было. Но когда не было этой ситуации в стране. Сейчас это нереально.

– Не думаю, что мои мысли кого-то обижают и на кого-то подействуют. Мы, граждане Украины, интересуемся тем, что происходит в стране. Но я сторонник того, что спорт нужно ограничить от побочных действий со стороны политических взглядов. Я хочу, чтобы спорт был чист, а в политике очень много грязи. Хочу, чтобы спорт был вне всех этих политических движений.

– Твои земляки погибли в войне, а ты начинаешь публично дружить с представителями страны-врага. У футболиста же должна быть национальная солидарность или гражданская позиция?

– Иногда нам навязывают мнение. Не всегда люди согласны с тем, что проповедует страна и государство в плане политических взглядов. Нужно набраться храбрости, и если у тебя другой взгляд, направить его в правильное русло. Чтобы никого не обидеть, не оскорбить и быть выше всего этого. Быть ближе к добру, чем к негативу. Всем нужно быть добрее. Тогда будем дружить и жить счастливо вместе.

Иногда Украина напоминает Россию, которую видят украинцы. В обществе действительно не может быть мнения, которое отличается от большинства. Если оно есть, то ты сепаратист и предатель. Для вас это проблема?

– Да, в этом и есть проблема. Если говорить о демократии и свободе слова, то почему если я с чем-то несогласен, то обязательно враг? Я даю людям право на свою точку зрения. Ну, они так думают. Что я могу сделать? Я считаю по-другому, у меня другие жизненные принципы, никого не убиваю, никому не делаю плохого. Почему мне не дают возможность проявить свое виденье ситуации? Это и есть навязывание идей, не слушая доводов и аргументов со стороны оппонента.

- В Украине - война? Или вы как-то по-другому называете?

– Как я могу сказать, что есть война, если официальная позиция - АТО.

- Агрессия России относительно Украины - есть?

– Как же вам дипломатично ответить... Я был в России и не увидел, что люди хотят уничтожить Украину или подействовать, чтобы у нас все было плохо. Это я так все видел и общался с людьми. Возможно, я не с теми людьми общался. На верху другие разговоры и взгляды. Не могу я сказать, что Россия - агрессор. Свечку не держал, как говорится. Кто, когда и что нам принес, не видел.

«Больших отличий между провинцией в России и Украине я не увидел»

После ухода из «Габалы» вы говорили, что ищете хорошую и серьезную команду. И перешли в «Кубань», где были финансовые проблемы. Не жалеете о таком выборе?

– Никогда ни о чем не жалею. Я очень рад, что играл в «Кубани». Нам даются испытания, через которые мы должны проходить. Не могу сказать, что в «Кубани» все было катастрофически плохо. Да, финансовые трудности никому позитива не дают, но там у меня была возможность играть и попробовать что-то новое.

- Вам там еще должны?

– Да, около 5 месяцев задолженности.

- Уровень ФНЛ - это что?

– Что касается болельщиков на матчах ФНЛ, то их чуть больше, чем в УПЛ. Интерес в том, что ты борешься не только с командами, а и с часовыми поясами. Например, летишь во Владивосток 9 часов. Завтрак, обед, ужин - ты уже не понимаешь, что происходит. И сразу игра. Это тоже новые ощущения и опыт, которые я приобрел.

В России есть Москва и Петербург, в Украине - Киев, Харьков, Львов. Большие города, где есть что делать. В обеих странах вы были в провинции. Они чем-то отличаются?

– Нет, не отличаются. Я много поездил на автобусах и поездах - мне было интересно, как живет провинция в России. Больших отличий с Украиной я не увидел. Смотря на эту картинку, я задавался вопросом: «Когда это все уйдет?» Не то, что старье, а совок. Ответа не нашел. Думаю, что никогда.

- В России вас спрашивали о том, что происходит в Украине?

– Не каждый день, но разговор на эту тему вели. Все касаются этого, читают новости. Люди интересуются, почему мы были братскими народами, а кто-то стал, а кто-то не стал врагами.

- Вы жили в Донецке, Мариуполе, Одессе, Запорожье, Краснодаре. Где планируете осесть?

– Хотите рассмешить Бога, расскажите ему о своих планах. Хочу воспользоваться своим опытом. Я много чего планировал в Донецке. Был процветающий и развитый город, который становился красивее. Все нажитое непосильным трудном осталось там. Я не могу этим воспользоваться. Поэтому я ой-как не хочу говорить о том, где буду завтра. Планов у меня никаких нет - как сложится судьба, так и будет. Лучший вариант - вернуться в Донецк и жить там тихой спокойной жизнью под мирным небом.

Уважаемый Джубал, как Вы рекомендовали, открываю отдельную от Veragul тему в Вашем кабинете.
Проблема у меня следующая – я не могу назвать мужа по имени. То есть я никогда не называю его по имени. Его это очень расстраивает, он несколько раз спрашивал меня об этом (то есть почему я не обращаюсь к нему по имени), а я даже толком не смогла ему объяснить – почему. Просто не могу выдавить из себя его имя, не могу обратиться по-человечески. Мне ужасно стыдно, так как я человек взрослый и разумный (я надеюсь) и понимаю, что это дурь какая-то, глупая фобия... Только я не понимаю, чего же я боюсь и почему не могу себя пересилить.
Мы вместе 15 лет (сейчас мне 34, ему – 40). Насколько я помню, в самом начале наших отношений, я все-таки обращалась к нему по имени (правда, крайне редко), но когда мы сблизились, меня как переключило в другой режим. Сначала при обращении к нему я выкручивалась какими-то милыми прозвищами, а потом и они куда-то ушли (и слава Богу). То есть, если мне сейчас нужно мужу что-то сказать, то я просто подхожу и говорю. Или когда звоню по телефону, то сразу без обращения начинаю излагать информацию.
Меня это мучает, так как понимаю, что любому нормальному человеку для того, чтобы обратиться к другому человеку по имени, не нужно прилагать никаких усилий. Это естественно, это легко. Но с мужем у меня эта проблема просто какая-то неразрешимая(((
Опираясь на предположение, что все проблемы у нас «из детства», я стала копаться в своем прошлом, чтобы понять, где зарыта собака.
Мой родной отец умер, когда мне было 7 лет. Мама стала жить с отчимом. Папой я отчима, естественно, называть не стала, так как в таком возрасте я уже прекрасно осознавала и помнила, кто мой настоящий отец. Когда была маленькой, то отчима называла «дядей Володей», а когда подросла, то перестала его вообще как-либо называть, потому как отцом я его звать не могла, но и «дядей» называть практически родного человека, который меня выростил, тоже не могла. Так мой отчим стал безымянным...
Не знаю, связано ли это как-то с моей нынешней проблемой... Возможно, именно в этот момент меня и переклинило...
Еще припоминаю, что когда я в подростковом возрасте стала встречаться с мальчиками, то они тоже становились безымянными ровно с того момента, когда отношения переходили из дружеских в романтические...
Сейчас мы с мужем переживаем переломный момент в наших отношениях. Мое пренебрежительное отношение к его просьбам и желаниям привели к супружеской измене с его стороны. Я ужасно переживаю, но ответственность за случившееся 100% беру на себя, так как он неоднократно пытался донести до меня информацию, что рядом со мной он несчастлив, а я, видимо, не осознавала или не хотела осознавать всю серьезность ситуации. Сейчас мы стараемся наладить отношения, оба этого хотим. И если с другими просьбами с его стороны я могу (и очень хочу) справиться, то обращаться к нему по имени я так и не могу себя заставить (хотя очень этого хочу!). Это очень важно для нас обоих.
Я много об этом думала, сказала мужу, что хочу решить в себе эту проблему и попросила его помощи. Сказала, что буду стараться звать его по имени и попросила его никак не заострять на этом внимание, то есть как будто так всегда и было, как будто это для меня естественно. Он у меня очень понимающий и сразу согласился. На следующий день я поставила себе задачу обратиться к нему по имени. Так, невзначай. Типа, «Дима, чаю хочешь?». Ужасно нервничала, представляла, как я это скажу, как глупо и неестественно это будет выглядеть, не могла найти подходящего момента... У меня началась паника, сердце колотилось, дыхание сперло, как будто меня накачали адреналином. Короче, с первого раза ничего не получилось. Получилось со второго раза. Неумело, скомканно, тихо, невнятно, но получилось. После этого почувствовала облегчение как от трудного, но все-таки выполненного дела. Страшного ничего не случилось, небо не упало...
На следующий день повторила. Спецэффекты были такие же... На этом мои ресурсы закончились и муж уже месяц снова живет без имени...(((
Мне то ли страшно, то ли стыдно обращаться к нему по имени. Хочется это сделать незаметно, как бы невзначай, да так, чтобы он меня при этом еще и не видел (в темноте или когда он не смотрит в мою сторону)...
Я явно нездорова... На всю голову. Помогите, пожалуйста, разобраться и преодолеть эту мою странную номатофобию...

анонимно

Здравствуйте! У меня очень странная проблема. С мужем мы вместе 6лет. У нас две замечательные дочки. Мне 29 лет. Я не называю своего мужа по имени. И сама не пойму что мне мешает. Как будто какой-то блок стоит и всё. Мой муж очень сердится по этому поводу и в любой ссоре ставит мне это в упрек. Не называю его и уменьшительно-ласкательными прозвищами (котик,зайка и т. п.). От чего так бывает? Обычно я могу обратиться к нему по имени по телефону и то очень редко, и сразу режет слух, как будто что то плохое сказала. Сама на себя начинаю злиться по этому поводу. Помогите пожалуйста разобраться.

Добрый день! Скажите, пожалуйста, а эта проблема появилась недавно или всегда имела место быть? Если всегда, то как реагировал на это ваш муж раньше? А если недавно, то вспомните, что предшествовало формированию такого блока? В какой семье вы росли: полной или нет? Какие у вас были отношения с родителями? Как мама относилась к папе, как показывала ему свое внимание, любовь, заботу? Говорила ли, и что именно говорила вам ваша мама об отношениях между мужчиной и женщиной? Жду ваших ответов.

анонимно

Эта проблема была всегда, только мы начинали общаться, мой муж уже замечал что его не называю по имени. А я не пойму, действительно,почему? Никогда такой проблемы не возникало с кем я общалась с противоположным полом. И имя у мужа хорошее. Но как будто стыдно его позвать по имени. Выросла я в полной семье. Мама папу называла только по имени, ни зайкой, ни котиком, в общем никаких уменьшительно-ласкательных прозвищ. В моей семье как-то не принято было выражать любовь. Родители этого не показывали. Как мне начать хоть как-нибудь называть мужа, не испытывая при этом психологического дискомфорта?

Добрый день! Я предлагаю Вам выполнить творческое задание. Вы можете его направить либо сюда, либо на мой личный адрес [email protected] Теперь о задании. 1. Расположите следующие цвета в порядке предпочтения, где под номером 1 будет самый любимый цвет, а все, что ниже менее предпочитаемые вами: красный, зеленый, желтый, синий, коричневый, голубой, черный, фиолетовый. Далее напишите свое имя, используя выше перечисленные цвета. Вы можете использовать разные цвета, разрисовывая каждую букву разным цветом, можете написать имя на цветном фоне, т.е. дайте волю фантазии. Расположите свое имя там, где вам захочется. Можно нарисовать его в небе, можно выложить имя цветами и т.д. Расскажите, что обозначает ваше имя. Кто назвал вас этим именем. Как вас называют близкие и друзья? По такому же принципу напишите имена своих детей (используя цвет). Расскажите, как вы выбирали имена для своих дочек. Что их имена обозначают? Были ли они названы в честь кого-то в роду или их имена новые? Какие уменьшительно-ласкательные варианты их имен вы и ваш муж используете в кругу семьи? Где бы вы разместили имена своих детей, на каком фоне? Так же напишите имя мужа, используя цвета, расположите там, где вы считаете нужным и расскажите о нем. В честь кого был назван муж? Что оно означает? Какие ассоциации вызывает у вас имя вашего мужа? Когда мужа нет, сядьте перед зеркалом и произнесите его имя вслух несколько раз. Проследите, какие эмоции у вас возникают при произнесении его имени? Что вы чувствуете? Жду вашего ответа.

Консультация психотерапевта на тему «Не называю мужа по имени» дается исключительно в справочных целях. По итогам полученной консультации, пожалуйста, обратитесь к врачу, в том числе для выявления возможных противопоказаний.

О консультанте

Я не могу назвать этот мир нормальным, зная, что на другой части Земли страдают невинные дети.
***
Маленький мальчик, осторожно оглянувшись, выбежал, наконец, из своего временного убежища. Совсем недавно, точнее пять минут назад, он быстро перебегал с места на место, с опаской оглядывался, боясь увидеть недругов, которые в который раз нанесут ему увечья, сделают больно.

Он уже, в который день будет страдать, зная, что никому не нужен.
А что он сделал? Правильно, совсем ничего. Просто, не виновен же он, что от него мать-алкоголичка отказалась? И как, в придачу? Ни о чем не жалея, просто выбросила, оставив под дверьми магазина трехмесячного ребенка. И его чисто случайно нашли, по везению, по напутствию самой госпожи Судьбы.

А потом, после уже безуспешных поисков растерянной мамаши, мальчика, совсем простывшего от долгого лежания на улице в холодную пору, доставили сначала в детскую поликлинику, где он долгое время пролежал в неведении, в полнейшем одиночестве, а затем уже в детский дом, который стал настоящей тюрьмой, сравнимой с той, которую рисовали голливудские режиссеры в своих, знаменитых на весь мир фильмах.

Прятаться в темном переулке, к счастью, пришлось совсем недолго. Да и прекрасно, собственно. Иначе бы одежда насквозь бы пропахла полусгнившим мусором, который выбрасывали в эту подворотню. Да и сам запах вызывал тошноту, какое-то странное головокружение, слабость. С ребенком уже не впервые такое случалось, он привык. Давно, с самого рождения, можно сказать.
На нем драная одежда, напоминающая более лохмотья, чем футболку бежевого цвета, всю испачканную, растянутую, а также шорты, которые были на несколько размеров больше. Но, как говорится, чем богаты, тем и рады.

Воспитатели-педагоги, или как их еще можно назвать в данной ситуации, совсем не прилагали никаких усилий, занимаясь «воспитанием» детей, никогда не интересовались проблемами бездомных детей, даже не следили за теми, кто сбегал из этой «клетки» на длительное, довольно, время. Человеческое безразличие, однако, поражало, а также раздражало, злило, до белого каления прямо.

По этой причине, мир назвать нормальным тоже невозможно. Ибо потому, что опять же из-за этого и страдают брошенные и беззащитные дети.

Холодные, босые, совершенно голодные, без присмотра, дети бродят улицами в поисках приюта, какой-то помощи от людей, у которых, быть может, сердце все-таки осталось.
Но их только посылают куда подальше бранными словами, причем, повышая голос. А голодные ребята, опуская стыдливо головы, бегут туда, куда, собственно, послали, боясь получить вдогонку. И стыдно за попрошайничество становилось почему-то.

Да, ведь так неправильно поступать.

Сегодня мальчик украл жалкую булочку на базаре, потому что спазмы в желудке от голода совсем отнимали остатки сил, а добраться до детского дома – ноги подкашиваются, слабость берет верх над телом ребенка. И он несколько раз обессилено падал в кучу мусора, глотая соленые слезы. До чего невыносимо было жить в таких условиях, с такими людьми. В таком мире тоже.
Страдать приходилось каждый день. И все потому, что мир жесток, он вредит каждому, кто не имеет поддержки. Это до боли игру на выживание напоминает.

И «это» – назвать миром нельзя.

До тех пор, пока мы не уничтожим в себе жестокость и равнодушие.

Лишь тогда я могу назвать мир нормальным, зная, что невинные дети больше не будут страдать.

Сложный разговор Андрея Сенькива с новичком «Олимпика». О футболе вне политики, войне и России.

Tribuna: Почему Вы перешли именно в «Олимпик»?

Алексей Гай: Все очень просто. Месяца два или больше я был без команды. Не мог найти что-то интересное и конкретное. Хотелось, чтобы и семье было комфортно. В один прекрасный момент позвонил Славик (Шевчук, — прим. Tribuna.com) и предложил поиграть. Я посовещался с родными и понял — у меня есть желание и силы. Почему бы не воспользоваться этой возможностью?

— Ваши связи с главным тренером сыграли ключевую роль?

— Понятно, что мы со Славиком давно друг друга знаем. Прошли немаленький путь в футболе, по характеру и настроению знаем друг друга. Мне импонирует, что он максималист.

— Как работается под руководством друга, который еще и Вашего возраста?

— Не один он молодой начинающий тренер. Футболист всегда должен адаптироваться — несмотря на то, сколько лет тренеру. День-два у меня было непонимание — где он тренер, а где — мой друг. Но сейчас я уже вижу четко его разграничение как тренера и свои личные отношения с ним.

— Вы можете сказать Шевчуку, что в тренировочном процессе он что-то делает не так?

— Ни с кем из тренеров не было такого, чтобы я рассказывал о неправильных упражнениях или чем-то таком. Но диалог на тренировках у нас есть. Тренер спрашивает у нас, как действовать в разных ситуациях. Так он ищет общее понимание.

— Вас давно не было в украинском футболе. Как вам уровень чемпионата?

— Со стороны я следил за чемпионатом Украины. В большинстве команд ушли футболисты, но футбол остается. Хочется, чтобы приезжали хорошие игроки, и была конкуренция. Но пока не могу сказать о больших различиях с моим временем. Разве что одно — не хватает болельщиков на стадионах. Это очень большая проблема. Ты играешь — а эхо проносится. Как говорится, «маємо те, що маємо». Не знаю, как с этим справиться. Приходится включать дополнительные резервы, искать мотивацию и, несмотря на эту проблему, показывать достойный футбол.

— Два года назад Вы сказали, что у Вас нет желания возвращаться в чемпионат Украины. Почему оно появилось сейчас?

— Не скрываю, что одна из главных причин — у меня не было конкретных предложений. Я особо не вижу в чемпионате Украины места, где я смог бы сыграть. У меня был один вариант с «Черноморцем», но там не сложилось. Понимаю, что до «Шахтера» и «Динамо» я далек. А в других командах я себя не видел.

— В начале 2015-го Вы переходили в «Габалу» и сказали: «Я еду туда не доигрывать». Прошло три года. В «Олимпик» Вы пришли доигрывать?

— Нет. Но когда появляется много свободного времени, когда нет команды, всякие мысли лезут в голову — может, и с футболом нужно закончить. Внутри каждого сидит человек, который ответит на вопрос — что же делать дальше? И я часто задаюсь этим вопросом. Пока я нахожу для себя ответ и хочу заниматься этим делом.

— Вам реально расти и развиваться в конкурентной среде нынешней УПЛ?

— Для меня вообще не проблема найти мотивацию. Первое — борьба за свое имя, честь, семью. В плане футбола все-таки есть возможность в Украине попасть в еврокубки, где можно сыграть с хорошими командами на хороших стадионах. Это один из основных толчков, которые заставляют идти вперед.

— Вы, как и многие футболисты, говорите о том, что «футбол вне политики», но ситуация в стране прямо повлияла на то, что в нашем футболе наступил кризис. Как Вы находите границу, когда футбол в политике и вне ее?

— Я задам вам простой вопрос — вы мене уважаете или нет?

— Да.

— Я тоже готовился. Читал Ваш материал о Романе Зозуле, где Вы писали «если футболист говорит, что футбол вне политики, то Вы его не уважаете».

— Смотрите. Если Вы уезжаете из Украины из-за того, что политика влезла в футбол, но говорите, что футбол вне политики, то это подмена понятий. Ты не можешь играть в футбол и не быть в политике. Возможно, так и было. Но когда не было этой ситуации в стране. Сейчас это нереально.

— Не думаю, что мои мысли кого-то обижают и на кого-то подействуют. Мы, граждане Украины, интересуемся тем, что происходит в стране. Но я сторонник того, что спорт нужно ограничить от побочных действий со стороны политических взглядов. Я хочу, чтобы спорт был чист, а в политике очень много грязи. Хочу, чтобы спорт был вне всех этих политических движений.

— Мирон Маркевич говорил, что все равно в случае со строителями, которые едут работать в Россию — их никто не знает, а футболист — показывает пример. Он вообще должен показывать пример?

Контекст

NI: Азовское море закипает

Торговля Украины с Россией: иллюзии изоляционизма! (Зеркало недели)

Главред: Украина либо вступит в НАТО, либо в Россию - областями

Волкер: Россия так и не поняла последствий своего вторжения (Гордон)

— Когда разговор касается политики, можно дискутировать часами, днями, сутками. И мы все равно не придем к чему-то одному. Я много общаюсь об этом с друзьями и в семье — и это очень тяжело. Понятно, что футболист — публичная личность. Им легко воспользоваться, чтобы подействовать на те или иные взгляды. Другое дело — каких мыслей придерживается футболист. Это уже от него зависит.

— Армянам запрещен въезд в Азербайджан. Если бы условный Мхитарян сделал фото с азербайджанцем, его бы не поняли в родной стране. А мы едем играть в Россию, говорим, что мы друзья и футбол вне политики. Это наталкивает людей из других стран на то, что никакой конфликтной ситуации нет — все хорошо. Это нормально?

— Пример Мхитаряна я прочувствовал — мы тогда должны были играть с «Боруссией», и он не приехал к нам. Понимаю, там есть конфликт, за территорию борются. Но если вдуматься — как может Генрих Мхитарян быть врагом для Азербайджана в качестве футболиста? Это человек, который занимается любимым делом. Он не забирает территорию. А его лишают возможности проявить то, что он любит, в Азербайджане. Для меня эти вещи непонятны.

— Твои земляки погибли в войне, а ты начинаешь публично дружить с представителями страны-врага. У футболиста же должна быть национальная солидарность или гражданская позиция?

— Иногда нам навязывают мнение. Не всегда люди согласны с тем, что проповедует страна и государство в плане политических взглядов. Нужно набраться храбрости, и если у тебя другой взгляд, направить его в правильное русло. Чтобы никого не обидеть, не оскорбить и быть выше всего этого. Быть ближе к добру, чем к негативу. Всем нужно быть добрее. Тогда будем дружить и жить счастливо вместе.

— Иногда Украина напоминает Россию, которую видят украинцы. В обществе действительно не может быть мнения, которое отличается от большинства. Если оно есть, то ты сепаратист и предатель. Для Вас это проблема?

— Да, в этом и есть проблема. Если говорить о демократии и свободе слова, то почему если я с чем-то не согласен, то обязательно враг? Я даю людям право на свою точку зрения. Ну, они так думают. Что я могу сделать? Я считаю по-другому, у меня другие жизненные принципы, никого не убиваю, никому не делаю плохого. Почему мне не дают возможность проявить свое виденье ситуации? Это и есть навязывание идей, не слушая доводов и аргументов со стороны оппонента.

— Ваше решение не надевать футболку перед игрой с «Карпатами» — очень смелое. Но никто так и не понимает толком — почему Вы так сделали?

— Хочется, чтобы интрига осталась, и каждый думал в меру своей распущенности.

— Размер не подошел?

— Я могу воспользоваться любым ответом, который меня устроит. И на этом все объяснения закончатся. Не было размера, не понравился сам стиль или цвет.

Но я частично отвечу. Я считаю, что это была провокация. За три минуты до выхода на поле нам сказали выйти в этих футболках.

— Кто-то из «Черноморца» подошел?

— Не знаю. Мы заходим в раздевалку, а футболки лежат. А если бы там было написано в поддержку геев? Почему я должен это надевать? Это еще и было незаконно — такие вопросы нужно согласовывать с ФФУ. Есть правило ФИФА: не должно быть никаких лозунгов о насилии над человеком и убийствах. А там было написано «АТО» (на самом деле «Слава украинской армии», — прим. Tribuna.com). А в АТО происходит убийство людей. Это уже «нет». Часть моих мыслей воплотилась в действия. И я не надел футболку.

— Вам не нравилось, что «Ильичевец» переименовали в «Мариуполь» и вообще не понимаете смысла декоммунизации. Но, допустим, есть город, который назван в честь человека, который руководил концлагерем. Ненормально же, что люди и город ассоциируется с этим человеком. Или у Вас другое мнение?

— Если бы переименование улучшило жизнь населения Украины… Вот одним словом изменили всю нашу жизнь, то я был бы «за». Я первым бы стоял и говорил: «Давайте быстрее это делать — мы станем лучше». А по факту получается — одна буква, слово, вывеска. Под ней ничего нет.

И второе — вопрос же не в том, чтобы переименовать, а во что. Возникает очень много вопросов.

— Какие новые названия улиц Вам не нравятся?

— Бандеры, Шухевича. Эти люди были врагами, а сейчас они — герои Украины.

— В Киеве есть Алея Героев Небесной Сотни. Вы против?

— Погибли люди. Там, где гибнут люди — горе. Для своих семей, каких бы они не были взглядов, они остаются любимыми людьми и героями. Но они погибли явно не за то, что происходит сейчас. Тяжело судить, как и для чего это все делается.

— Что Вас не устраивает в Украине?

— Как меня может не устраивать? Я жив-здоров, есть возможность заниматься любимым делом. Грех на что-то жаловаться. А в стране… Мало людей, которых что-то в данной ситуации устраивает. Будем говорить объективно. Можно копаться и перекопаться.

— Что больше всего не устраивает?

— То, что идет война на Донбассе. Это меня очень сильно тревожит.

— Вы понимаете людей, которые идут воевать за Украину?

— У каждого свое представление о ситуации в стране, какая-то информация. Понимание, ради чего и ради кого я еду воевать, у каждого свое. Данная ситуация показывает, что многие, кто поехал туда, давно и глубоко жалеют. Мы не ищем, кто прав и виноват. И для одной стороны, и для другой — это горе. А мы стремимся что-то кому-то доказать.

— Украина может закончить войну?

— Думаю, да. У каждого есть возможности. Как бы мы не хотели не смотреть в прошлое — это неприятно и больно. Но найти компромисс и решить эту проблему мирно в силах Украины.

— Мирный путь — это отдать Донбасс России?

— Есть куча вариантов. Мне тяжело сказать, как это сделать. Не я развязывал эту историю, не мне ее заканчивать. Выход может быть только один — прекратить войну, чтобы не гибли люди как с одной, так и с другой стороны. А как оно будет — в составе Украины Донбасс или не в составе, это уже отходит на второй план.

— Война на Донбассе началась с инициативы России. Представим, Украина говорит: «Мы не хотим воевать». А Россия говорит: «Ну и что? А мы хотим». Мы же без России не можем ничего сделать?

— В этом и есть, как бы мы не кричали, зависимость. Не то, что прям не можем без России, но эта страна показывает свои позиции в мире. Из последнего, что я читал — смотрящие ОБСЕ сказали, что российских военных там не заметили. Мы — просто пешки, которыми красиво руководят. Проходят такие игры, что нам даже и не снилось. Ни в каких учебниках о таком не пишут. Смотря на телевизор или читая в интернете, тяжело разобраться в том, что там действительно происходит. Побывав в Донецке, вы будете по-другому воспринимать ситуацию.

— Когда Вы были там в последний раз?

— Как уехал из Донецка, когда там было хорошо (в июне 2013-го Гай перешел в «Черноморец» — прим. Tribuna.com). И с того момента не был там. Семья бьет копытом — мол, надо ехать. Там люди живут, работают, у нас там дом, родственники. Хочется поехать и посмотреть. Но я не могу рисковать поехать с детьми туда. Как отец.

— Когда Вы жили в Донецке, чувствовали, что там люди совсем другие, чем в других регионах? Что они хотят в России быть?

— А в Тернополе, в селе Сидоров — другие люди?

— Конечно, другие. Но все же?

— В плане взглядов людей — Восток всегда отличался от Запада. Что скрывать — так и было. Но это не характеризует, что одни плохие, а другие — хорошие. Или наоборот. Мне кажется, людей сознательно столкнули и разъединили эти две части. Это было и есть. На фоне этого сейчас все и происходит.

Поэтому нужно меньше смотреть телевизор, меньше читать интернет. Берешь, садишься в машину и едешь туда. Узнаешь, как люди живут. Нужно на себе ощущать, свое мнение иметь, а не откуда-то его брать. Посмотрел: «О, а тут нормальные люди. А мне рассказывали, что их нужно убивать или стрелять». Есть нормальные люди везде — и в Донецке, и во Львове. А есть группа людей, которые по-другому настроены — неадекваты. Они есть в любой стране мира и любом городе.

— В Италии соперничают Север и Юг, у них разные взгляды, но вопрос о том, чтобы не быть частью Италии не стоит — все одна страна. Взгляды могут противоречить целостности страны?

— Пример Италии хороший. Можно же соперничать без вот этого. Главное — можно было.

Но надо было этот вопрос раньше решать. Почему Украина этого не сделала? Люди обозлились друг на друга непонятно с каких причин. Что на это повлияло? Третья сторона или другие моменты? В этом и есть самая большая проблема — люди ненавидят друг друга настолько сильно. Та что там — до убийства.

— Алексей Гай и фон возле Вашего имени говорит о том, что Вы, скажем так, не козак.

— Куда? Самый настоящий я — запорожский!

— Вы же понимаете, о чем я. Почему такое впечатление складывается и верное ли оно?

— Я сам не могу найти ответ на этот вопрос. Возьмем даже этих молодых людей, которые пришли на стадион «Олимпика». Не понимаю, на каком основании они применяют ко мне термин «сепар». Я не обидчивый человек и не живу мнением других.

Они обзывают меня сепаром, но где видели мою агитацию об отделении Донецка или другие вещи, которые связывали бы меня с сепаратистским значением этого слова? Не думаю, что буду опускаться к тому, чтобы в суде обжаловать эти заявления. На заборе тоже много чего написано. Это же не означает, что так есть на самом деле. У них есть своя точка зрения. Если они от этого счастливы, то это хорошо — я приношу людям счастье.

— В Украине — война? Или Вы как-то по-другому называете?

— Как я могу сказать, что есть война, если официальная позиция — АТО.

— Агрессия России относительно Украины — есть?

— Как же вам дипломатично ответить… Я был в России и не увидел, что люди хотят уничтожить Украину или подействовать, чтобы у нас все было плохо. Это я так все видел и общался с людьми. Возможно, я не с теми людьми общался. Наверху другие разговоры и взгляды. Не могу я сказать, что Россия — агрессор. Свечку не держал, как говорится. Кто, когда и что нам принес, не видел.

— После ухода из «Габалы» Вы говорили, что ищете хорошую и серьезную команду. И перешли в «Кубань», где были финансовые проблемы. Не жалеете о таком выборе?

— Никогда ни о чем не жалею. Я очень рад, что играл в «Кубани». Нам даются испытания, через которые мы должны проходить. Не могу сказать, что в «Кубани» все было катастрофически плохо. Да, финансовые трудности никому позитива не дают, но там у меня была возможность играть и попробовать что-то новое.

— Вам там еще должны?

— Да, около 5 месяцев задолженности.

— Уровень ФНЛ — это что?

— Что касается болельщиков на матчах ФНЛ, то их чуть больше, чем в УПЛ. Интерес в том, что ты борешься не только с командами, а и с часовыми поясами. Например, летишь во Владивосток 9 часов. Завтрак, обед, ужин — ты уже не понимаешь, что происходит. И сразу игра. Это тоже новые ощущения и опыт, которые я приобрел.

— В России есть Москва и Петербург, в Украине — Киев, Харьков, Львов. Большие города, где есть что делать. В обеих странах Вы были в провинции. Они чем-то отличаются?

— Нет, не отличаются. Я много поездил на автобусах и поездах — мне было интересно, как живет провинция в России. Больших отличий с Украиной я не увидел. Смотря на эту картинку, я задавался вопросом: «Когда это все уйдет?» Не то, что старье, а совок. Ответа не нашел. Думаю, что никогда.

— В России Вас спрашивали о том, что происходит в Украине?

— Не каждый день, но разговор на эту тему вели. Все касаются этого, читают новости. Люди интересуются, почему мы были братскими народами, а кто-то стал, а кто-то не стал врагами.

— Вы жили в Донецке, Мариуполе, Одессе, Запорожье, Краснодаре. Где планируете осесть?

— Хотите рассмешить Бога, расскажите ему о своих планах. Хочу воспользоваться своим опытом. Я много чего планировал в Донецке. Был процветающий и развитый город, который становился красивее. Все нажитое непосильным трудом осталось там. Я не могу этим воспользоваться. Поэтому я ой как не хочу говорить о том, где буду завтра. Планов у меня никаких нет — как сложится судьба, так и будет. Лучший вариант — вернуться в Донецк и жить там тихой спокойной жизнью под мирным небом.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Правильное питание. Диеты. Рецепты блюд. Спорт и упражнения