4. ВООРУЖЕНИЕ, СНАРЯЖЕНИЕ И УНИФОРМА В комплексе вооружения и снаряжения воина Варяжской гвардии переплетались как национальные элементы, так и собственно византийские. Император, военный практик Никифор II Фока отмечал, что для получения необходимого эффекта каждый

Сияющие доспехи и тяжелые копья-лэнсы, грозные мечи и гордые гербы. Земля содрогалась от поступи их боевых коней. Неотразимый удар рыцарской конницы сокрушал любого врага. Семь столетий они господствовали на поле боя. Каждый рыцарь стоил сотни ополченцев. Каждый давал клятву быть egregius (доблестным) и strenuus (воинственным). Каждый проходил Benedictio novi militis (обряд посвящения): «Во имя Божие, Святого Михаила и Святого Георгия посвящаю тебя в рыцари. Будь благочестив, смел и благороден» – и обязался хранить верность своему предназначению до самой смерти.

Эта книга – самая полная энциклопедия военного искусства рыцарей, их вооружения, тактики и боевой подготовки. Колоссальный объем информации. Всё о зарождении, расцвете и упадке латной конницы. Анализ ключевых сражений рыцарской эпохи. Более 500 иллюстраций.

Тяжеловооруженный конный рыцарь олицетворял собой грозную силу. Он беспощадно расправлялся с врагами и стоял на защите своего сюзерена. Рыцарь – это профессиональный боец, который постоянно должен был совершенствовать свое воинское мастерство. Помимо ежедневных тренировок, которые состояли из физических упражнений на развитие силы и выносливости, а также отработки различных фехтовальных и борцовских приемов, главным практическим занятием, на котором приобретался хороший бойцовский опыт и навыки для настоящего боя, являлся рыцарский турнир. Еще в раннем Средневековье рыцари часто устраивали воинские игры, где они могли показать свое мастерство воина. Друг перед другом они демонстрировали умение владеть различными видами оружия. И только в IX веке эти воинские игры стали проводиться по определенным правилам, так появились рыцарские турниры. Нейтхарт, племянник Карла Великого, рассказывает, как в 844 году свита Людовика I Германского и его брата Карла II Лысого разделилась на одинаковые по численности отряды и разыграла показательное сражение, причем оба принца сами участвовали в схватке во главе молодых воинов. Это показательное сражение – военная игра – разыгрывалось по обычному военному сценарию, отображая тем самым реальный стиль боя того времени. Начало было традиционным: вооруженные как для войны всадники (тогда еще не было специального турнирного снаряжения), разделившись на две группы, разъехались в противоположные стороны на небольшое расстояние. В каждой группе всадники выстроились шеренгой. Затем обе группы воинов стали одновременно наступать друг на друга. Начался бой. Через некоторое время одна из групп всадников развернула коней и стала отступать, но это было не поспешное бегство, а грамотное отступление с боем. В это время в показательный бой вступили оба принца с небольшими отрядами воинов. Очевидцы этого сражения описывали его как зрелищное и удивительное по своему блеску и господствующему порядку мероприятие. Также было отмечено, что, несмотря на большое число воинов, принимавших в нем участие, никто не осмеливался нанести другому рану или обидеть его бранным словом. Описание аналогичной военной игры встречается и у саксонского хрониста X века Видукинда Корвейского. Первым разработчиком правил для показательных сражений или воинских игр считается Готфрид из Прейри, который погиб на таком турнире в 1066 году. Первоначально показательное сражение получило название «випиг», у немцев «бугурд», и лишь в XII веке у французов появилось слово «турнир» для военной игры в отрядах, а от них перешло в другие языки. Турниры XII–XIII веков практически ничем не отличались от обычного сражения того времени и представляли собой бой между двумя группами конных рыцарей.

Турнирные приемы ведения боя постоянно ориентировались на тактику настоящих сражений. Характерной особенностью ранних турниров был бой двух сомкнутых шеренг тяжеловооруженных рыцарей, проходивший по принципу «стенка на стенку».

Происходил поединок таким образом: два отряда конных рыцарей, построившись шеренгой, закрывшись щитами и выставив копья, съезжались друг с другом. Каждый отряд всадников старался прорвать строй противника и вынудить его отступить. Кто отступил, тот проиграл, таковы были правила этого поединка. Если же при первой сшибке силы оказывались равны, то противоборствующие отряды рыцарей разъезжались на исходные места и начинали заново атаковать друг друга, и так до тех пор, пока одна из сторон не выдержит напора и отступит. Единственным отличием ранних турниров от настоящего сражения в то время являлся запрет на убийство противника, но в пылу схватки не все могли себя контролировать, поэтому травмы, а иногда и смерть рыцаря на турнире были обычным делом, так как воины использовали на турнирах весь арсенал боевого оружия ближнего боя, а иногда даже имело место использование луков и арбалетов. Ранние турниры отличались от турниров последующих столетий еще и тем, что в них могли участвовать воины из любого сословия. На турнир распространялось полностью право войны. Потерпевший поражение рыцарь лишался коня и вооружения, которые забирал победитель. За пленных, взятых в групповом турнире, брали выкуп, что было выгодным предприятием. Это особенно характерно для ранних турниров.

Турниры первоначально проводились только в Германии и Франции. Лишь в середине XII века турниры стали проводиться в Англии и Италии, а позже мода на турниры охватила и остальные европейские страны. Турниры, проводимые до XIII века, были чрезвычайно опасны для воинов, принимавших в них участие, так как поединки проводились только боевым оружием и в обычном для того времени защитном снаряжении. О проведении турнира заранее (от двух недель, а иногда и за месяц) оповещали гонцы. К началу XIII века определилась и точно выработалась цель военной игры. Намерение обеих сторон состояло в том, чтобы по всем правилам турнирного искусства ударить при сшибке копьем в щит, висящий на левом плече противника, так, чтобы сломать древко копья или же сбросить противника с лошади. Выбор основной цели турнира был не случайным. В то время наиболее эффективным оружием против тяжеловооруженного всадника было длинное тяжелое копье со стальным бронебойным наконечником, вот поэтому рыцари и отрабатывали на турнирных поединках бесчисленное количество раз сокрушительный удар копьем. Также рыцари на турнире демонстрировали свое умение выдержать мощные удары копья противника, при этом не выпав из седла. Рыцари на турнире старались выбить из седла как можно больше противников или сломать как можно больше копий. Сломанное копье свидетельствовало о точном и сильном ударе, а количество сломанных копий демонстрировало, как хорошо подготовлен тот или иной рыцарь. В XIII веке появились уже два вида турниров: походный и назначаемый .

Походный турнир – это случайная или преднамеренная встреча двух рыцарей в пути, которая каждый раз не обходилась без боя на копьях. Один располагался у дороги и вызывал другого на рыцарский поединок, чаще всего с помощью напыщенных речей и славословий. В таком случае он назывался зачинщиком. Другой, который должен был принять вызов, назывался мантенадором . «Поклонение Даме» повествует о таком турнире. На дороге за Клемюном рыцарь Матье разбил свой шатер на пути следования Ульриха, чтобы вызвать его на бой. Здесь он сразился с одиннадцатью рыцарями, на земле валялись обломки копий и щитов. Огромная толпа свиты и привлеченного зрелищем народа заставила Ульриха специально отгородить место для турнира. Углы прямоугольной площадки были обозначены четырьмя воткнутыми в землю знаменами. Соединяли их 200 копий с флажками одного цвета со щитом Ульриха. По торцам площадки в середине имелся проход, через который не должен был проезжать тот, кто не участвовал в турнире. В те времена устройство такого ристалища было новинкой, которая сделала известным самого Ульриха фон Лихтенштейна. Такая разбивка походного лагеря в стиле рыцаря-разбойника продолжалась до конца XIV века, а в Германии даже до XV века. При поединках употреблялось только такое вооружение, которое применялось в боевых сражениях. Поводом могло быть право проезда первым или требование зачинщика, чтобы вызываемый рыцарь вернулся обратно для того, чтобы рассказать даме сердца зачинщика о его подвигах. Сюжет, весьма распространенный в рыцарских романах.

Назначаемый турнир проводился на заранее определенном месте по особому приглашению рыцарей. За несколько месяцев до назначенного срока гонцы объезжали дальние страны и оповещали предпочтительно знатных претендентов о месте, времени и поводе намеченного турнира. Участники турнира делились на две команды. Присоединение рыцаря к той или иной команде осуществлялось по территориальному или национальному признаку. Турнир начинался утром и заканчивался вечером. Мог длиться один день и более. По окончании турнира определялся победитель, после чего устраивался пир, где обсуждались поединки и рыцари хвалились своими победами.

Такой характер турниры сохранили до конца XIV века, снаряжение их участников точно соответствовало всем новшествам, которые возникали во время военных походов. Кстати, только приблизительно к 1350 году виды турнирного снаряжения начали отличаться от боевых доспехов. Эта необходимость во всех новых видах вооружения и снаряжения объясняется стремлением рыцарей показать себя храбрыми и мужественными в турнире, произвести должный эффект на зрительские трибуны, но не получить при этом серьезных ран.

В турнирах XII–XIII веков в основном применялся групповой бой (меле). Проходил он просто в открытом поле, где две группы рыцарей съезжались друг с другом, закрывшись щитами и выставив копья. Тот отряд, который прорвал строй противника и заставил его отступить, считался победителем. Иногда проводился бой одного конного рыцаря против группы всадников. В таком бою рыцарю надо было победить одного заранее выбранного противника, при этом защищаться от остальных всадников. Поединки между двумя рыцарями были большой редкостью.

В XIV веке в Южной Франции и Италии в групповом турнире (фр. Buhurt ) были введены новые правила. Теперь рыцари наносили друг другу только один удар копьем, после чего брались за тупые мечи и атаковали противников до тех пор, пока под натиском горячей схватки одна из противоборствующих сторон не объявляла себя побежденной.

Копейный поединок западноевропейских конных рыцарей. Миниатюра из «Большой гейдельбергской книги песен», конец XIII – начало XIV в. Германия

В начале XV века в Германии появился так называемый турнир на булавах, который проводился между двумя партиями конных рыцарей. Вооружение в этом типе турниров состояло из тупого, но тяжелого меча и булавы. Турнирная булава была не похожа на боевую, она изготавливалась из твердых пород дерева и достигала в длину 80 см. Рукоять булавы имела шаровидную головку и защитный диск из листового железа для защиты руки от удара. Сама булава имела многогранное сечение и постепенно утолщалась кверху. Применение в поединках такого мощного оружия ближнего боя, как булава, привело к тому, что появился новый вид рыцарского шлема сферической формы, приспособленный как раз для поединка на булавах, так как в таком поединке именно голова рыцаря была наиболее уязвимым местом. Новый шлем обладал массой достоинств, одним из которых была его сферическая форма такого объема, что голова человека, находясь внутри шлема, не соприкасалась с ним. Шлем опирался только на плечи и на грудь. Крепление шлема к груди, а также к спине доспеха производилось кожаными ремнями, которые продевались в соответствующие скобы или с помощью специальных приспособлений. Кроме всего этого, голова рыцаря была защищена подшлемным колпаком с толстой прокладкой из войлока. Также впервые у шлемов появилась защита шеи и затылка, которая состояла из железных пластин, закрывающих шею, частично грудь и спину рыцаря. Все эти защитные свойства сферического шлема прекрасно справлялись с основной задачей – защитить голову рыцаря от страшных ударов грозного оружия, с какой стороны они ни были бы нанесены.

Особой популярностью у рыцарей пользовались сферические шлемы, состоящие из железного каркаса, обшитого прочной вываренной воловьей кожей. Такие шлемы обычно обтягивали полотном, после чего покрывали меловой грунтовкой, по которой наносили красками гербовые эмблемы владельца. Кстати, лицо воина в сферическом шлеме, участвовавшего в поединке на булавах, было защищено лишь решеткой из толстых железных прутьев, что давало рыцарю прекрасный обзор, чего не скажешь о шлемах с узкими прорезями для глаз. Шлемы XII и XIII веков украшались на макушке так называемыми шлемными украшениями . Фасоны шлемных украшений изменялись в зависимости от вкуса и настроения владельца. Иногда они представляли собой объемные геральдические фигуры, но чаще – причудливые фигуры с намеком на какой-нибудь талисман своей возлюбленной дамы, как то: перчатки, платки, вуаль и т. п. Вот почему на сохранившихся старых шлемах находят приспособления для крепления шлемных украшений, состоящие из гильзы или железного штыря. Шлемные украшения, щиты, а также защитное снаряжение лошади (накидки, налобники, конские маски и т. п.) обычно разрисовывались, и их изготовление относилось к особой области искусства.

Турнирный щит 1480 г. императора Священной Римской империи Максимилиана I Габсбурга (1459–1519)

Кстати, использование шлемных украшений в турнире на булавах объясняется не только стремлением произвести наибольший эффект на зрителей, но и тем, что победа в таком поединке присуждалась тому рыцарю, который искусным ударом сбивал украшение со шлема противника. А вот если рыцари сражались на турнирных мечах, то учитывалось число ударов, нанесенных противнику. Вместе с конными поединками большой популярностью на турнире стали пользоваться и пешие бои, в которых использовалось самое разнообразное оружие – топоры, короткие копья, мечи, кистени, булавы, кинжалы и т. п. Такие сражения продолжались до нанесения определенного числа ударов. Но вернемся к снаряжению рыцаря для турнирного поединка на булавах. Для поединка на булавах рыцари также использовали специальный сферический шлем, который выковывался из цельного куска железа. Этот шлем имел такую же шаровидную форму и был снабжен широким открывающимся забралом, иногда в виде выпуклой решетки. Для защиты от солнечных лучей такие шлемы, как правило, покрывались накидками – наметами, закрепленными под украшением и ниспадавшими сзади на спину. Эти наметы, часто применявшиеся на горшковых шлемах уже в XIII веке, были шелковыми, с зубчатой каймой или из тонкого полотна одного цвета с гербом рыцаря. Кираса из толстой вываренной бычьей кожи для турнира на булавах имела прочные железные кольца на каждом боку. На левом боку с помощью пенькового шнура подвязывался тупой меч, а на правом – булава. Позднее, приблизительно к 1440 году, когда вошел в моду составной пластинчатый доспех, на его передней и задней частях стали пробивать вентиляционные отверстия. К спине и груди прикреплялись подвижные пластины, а сзади крепился короткий нахребетник. Отверстия делались в большинстве случаев для облегчения турнирного доспеха.

Наручи имели различную форму, в зависимости от того, из какого материала они были изготовлены: из кожи или металла. Кожаные наплечники были шаровидной формы и соединялись с наручами и налокотниками с помощью крепких пеньковых веревок, и все это вместе составляло единую подвижную систему. Рукавицы из толстой воловьей кожи не были разделены по пальцам, а левая чаще всего была защищена круглыми железными пластинками, которые накладывались на тыльную сторону ладони и на крагу. Такие пластинки стали прототипом защитных пластинок, появившихся в конце XV века. Ноги рыцаря для участия в конном поединке на булавах первоначально закрывались латными поножами, которые были позже заменены на специальные щитки, крепившиеся к передней луке седла и опускавшиеся до стремени.

Рыцари на турнирах использовали различные типы щитов: круглые, большей частью треугольные, позже и четырехугольные, как правило, вогнутые. Эти типы щитов также использовались рыцарями на войне.

В XIV веке появился так называемый фехтовальный щит (нем. Fechtschild) , который представлял собой защитно-наступательное оружие. Этот щит не предназначался для использования его в бою, он применялся только на турнирных и судебных поединках. Каркас щита обычно делали из дерева, обтягивали кожей и расписывали. Посередине такого щита проходило высокое ребро, полое внутри, а вдоль него – железный усиливающий стержень. Сверху и снизу из щита выступали длинные железные острия с невозвратными крюками или без них. Общая длина щита достигала 2,5 м. По происхождению эта форма щита итальянская.

Шлем для конного турнира на булавах. Германия, 1480 г. На макушке хорошо видно гнездо для крепления геральдического украшения

Довольно часто турниру на булавах предшествовал поединок на копьях, целью которого было преломить копье или выбить противника из седла. Правда, надо сказать, что описанный выше доспех для турнира на булавах не применялся при поединках на копьях, в таких случаях сначала использовали боевой доспех, затем специальный. Особенно ценился поединок, в котором оба рыцаря переломили копья, при этом не выпали из седел. Рыцари стремились нанести удар копьем в центр щита или шлем противника.

Снаряжение для конного турнира на булавах. Миниатюра 1481 г.

На миниатюрах из турнирной книги Иеремии Шемельса фон Аугсбурга 1598 г. демонстрируется полный комплект снаряжения для конного турнира на булавах

Кожаная геральдическая фигура (рога), надеваемая на горшковидный шлем Ульриха IV фон Матша. Австрия, 1350–1375 гг.

Турнирный шлем начала XV в., предназначенный для «мирного поединка», висевший над гробницей Генриха V в Вестминстерском аббатстве. Под смотровой щелью толщина металла достигает 6 мм. Кольцо впереди заменено новым, а крючок сзади приделали, уже когда шлем использовали как ритуальный предмет при погребении владельца

На этой иллюстрации из боевого манускрипта «Alte Armatur und Ringkunst», № MS Thott.290.2, написанного Гансом Талхоффером в 1459 г., изображен поединок на больших фехтовальных щитах

Часто участники турнира надевали поверх доспеха рубаху из шелка или тонкого полотна, окрашенную в геральдические цвета. Вначале ноги рыцаря защищались латами. В XIV в. колени, так же как и остроносые башмаки, предохранялись от ударов железными накладками. Позднее защита ног состояла из дильжей, или наколенных краг. Снаряжение для лошади в турнирных поединках несколько отличалось от снаряжения боевого. Уже в турнирах на булавах стали применяться седла с высокими сиденьями. Они предназначались для того, чтобы рыцарю при манипуляции оружием не мешала лошадь. При такой конструкции седла всадник почти стоял в стременах. Окованная железом передняя лука для защиты ног и бедер рыцаря уходила очень высоко вверх и охватывала их по бокам. В верхней части такой луки находилась прочная железная скоба, за которую рыцарь держался левой рукой, чтобы не вылететь из седла во время поединка. Задняя лука охватывала корпус рыцаря, исключая возможность падения с лошади. Остальная часть конного снаряжения была такой же, как и ранее описанное снаряжение, используемое при боевых действиях. В дополнение следует отметить, что лошадь всегда была покрыта попоной из прочной кожи, на которую сверху накладывалась накидка, разрисованная геральдическими эмблемами. К концу XV в. турнир на булавах уже стал выходить из моды.

Летом 1313 г. в Пизе для императора Генриха VII и его войска были организованы различные увеселительные мероприятия, в том числе и рыцарские турниры. На рисунке изображен копейный поединок между рыцарями Балдуина фон Монкорнэ и графа Генриха Фландрского. Рыцари облачены в боевые доспехи, имеют нагрудные тарчи; копья турнирные, с корончатыми наконечниками. На боевых конях надета попона. По знаку труб бойцы сшибаются друг с другом и пытаются выбить противника из седла. С одного из балконов за рыцарским поединком наблюдает император Генрих VII в окружении дам и кавалеров светского общества.

В исторических документах не раз упоминается о том, что тот или иной рыцарь сколотил целое состояние, участвуя в турнирах. Однако участие в турнирах было связано с определенным риском. Во-первых, можно было получить травму или быть даже убитым. Во-вторых, при поражении рыцарь был обязан отдать доспехи и коня (что в то время стоило огромных денег). В-третьих, можно было попасть в плен, что грозило выплатой выкупа (тоже сумма немалая). Все эти факторы делали турнир опасным мероприятием, поэтому нет ничего удивительного в том, что многие правители были против турниров. Какому правителю понравится, что его лучшие рыцари (основной костяк армии) не могут участвовать в войне из-за травм, полученных на турнире, или находятся в плену в ожидании выкупа, или убиты. Как правило, на турнирах часто встречались друг с другом враждующие кланы, и это превращало турнир в смертный бой (иногда с участием слуг и даже зрителей). Поэтому проведение турниров часто бывало под запретом. Так, в Англии до 1194 года турниры были запрещены. Но при правлении Ричарда Львиное Сердце проведение турниров возобновилось. Разрешив проводить турниры, король больше всего заботился о пополнении королевской казны, так как за участие в турнире надо было вносить особую плату в королевскую казну. Сумма была различной в зависимости от положения, которое занимал рыцарь. Так, с графа взималось 20 серебряных монет, с барона – 10, с рыцаря, обладающего землей, – 4, а с безземельного рыцаря – 2. В Англии только в пяти оговоренных местах разрешалось проведение турниров. Чужеземным рыцарям запрещалось участвовать в турнирах Англии. Этот запрет помогал избежать конфликтов, часто возникающих при участии в турнирах рыцарей враждующих стран. Духовенство также было против турниров и со своей стороны издавало эдикты об ограничении проведения турниров до полного запрета, а в XII веке церковь даже запретила хоронить убитых на турнире рыцарей по христианскому обычаю. В 1312 году Филипп Красивый запретил участвовать своим рыцарям в турнирах, где бы они ни проходили. Наказание за участие в турнире было суровым: тюремное заключение, изъятие годового урожая, конфискация доспехов и коней. Но все эти запреты рано или поздно отменялись, так как короли и духовенство были не в силах искоренить стремление рыцарей участвовать в турнирах, поэтому единственный выход был – сделать турнир более безопасным. Так в XIII веке появляются более безопасные правила для турниров, в которых, помимо всего прочего, приводился список запретов, определяющий очередность применения турнирного оружия, а также оговаривались части тела бойцов, по которым нельзя было наносить удары.

Турнир в Пизе. Кодекс Балдуина Трирского, ок. 1330 г. Текст под рисунком гласит: «Турниры, танцы и праздники в Пизе долгое время»

Обычно запрещалось атаковать ноги и правую руку противника, не прикрытую щитом. За нарушение запретов рыцарю засчитывали штрафные очки, а если проступок приводил к ранению противника, то победа присуждалась раненому. Также было запрещено выступать группой против одного, что имело место в ранних турнирах. Зрителям и слугам новые правила запрещали появляться на турнире с оружием и в доспехах. Это было сделано для того, чтобы турнир не перерастал в сражение (что часто имело место). Нарушителям грозила потеря вооружения и коня, а иногда и заключали в тюрьму сроком до трех лет.

Широкое распространение в XII веке романов (таких как о короле Артуре и рыцарях Круглого стола), в которых прославлялись идеалы романтической любви, повлияло также и на турниры. С этого времени становится модным среди рыцарей носить цвета своей дамы сердца, а начиная с XIII века на турнирах дамам отводится особая роль, и им даже посвящают заключительный поединок. Дама рыцаря, победившего на турнире, становилась королевой турнира и вручала победителю награду. В XIV веке дамы могли даже выбирать победителя турнира. Естественно, рыцари соперничали между собой из-за любви к дамам, что часто перерастало в глубокую ненависть, и порой поединки заканчивались смертельным исходом.

Поздние турниры – это не только схватки рыцарей, но и театрализованные представления с определенным сюжетом, сопровождающиеся танцами и играми. Рыцари наряжаются в замысловатые и пестро разукрашенные одеяния. Так, в XV веке популярным становиться турнир «па де арм». Этот турнир организовывался по мотивам какой-либо истории, где сама схватка рыцарей была лишь частью театрализованного шоу. Происходило это так: одна часть рыцарей «тенанов» защищала ристалище от прибывших рыцарей «венанов».

Для этого вида турнира делали искусственную насыпь или специально огораживали место, внутри или рядом с которым росло дерево, и оно получало название «рыцарского дерева». На это дерево или если его не было, на насыпь ставили свои щиты рыцари «тенаны», причем цвет щита соответствовал определенному типу боя. Участвуя в турнире «па де арм», рыцарь шел на большие расходы, потому что участникам этого турнира запрещалось появляться дважды в одном и том же костюме (его меняли после каждого поединка). «Па де арм» был грандиозным и роскошным турниром-спектаклем своего времени. Но наряду с этим набирали популярность турниры, где бились боевым оружием. Можно предполагать, что это был противовес турнирам-спектаклям, где риск был минимальный. Стоит упомянуть один из важных элементов конного поединка, введенный в XV веке, – им являлся барьер (первое упоминание о барьере появилось в отчетах Монстреля о поединках, проводимых в Аррасе в 1429 г.). Разделение барьером конных противников в копейном поединке позволило существенно уменьшить травмоопасность этого основного вида турнира. А загибающиеся концы барьера заставляли конного рыцаря после заезда уходить вправо, что предотвращало наезд разогнавшегося коня на ограждение ристалища и трибуны зрителей.

Предположительно барьер был придуман в Италии, потому что поединок с барьером называли «итальянским порядком». Первым барьером был просто натянутый канат, с которого свисала ткань, но уже с 1440 года стали использовать деревянный барьер, высота которого достигала 180 см. Кстати, до приблизительно 1440 года на поединках с барьером использовались обычные боевые латы, включавшие в себя шлем и некоторые усиливающие элементы лат. Наряду с копейными поединками большую популярность в XV веке завоевали конные бои на булавах и тупых мечах, а также пешие одиночные и групповые бои. Все они могли проводиться как с барьером, так и без него. Также популярным видом турнира были потешные осады замков. Турнирные осады проводились с особым размахом и роскошью. Целью потешной осады был захват или оборона фортификационных укреплений, специально построенных для этой забавы.

Все участники осады могли использовать традиционное турнирное оружие, а также пустотелые ядра и глиняные горшки, которые кидали в противника руками или с помощью маломощных метательных машин. Число участников таких осад иногда достигало нескольких сотен, а само представление могло длиться несколько дней. Первое упоминание о таком турнире приходится на XIV век. На крышке костяной шкатулки того времени изображен один из таких турниров под названием «штурм замка любви». Там показаны рыцари, одетые в доспехи, штурмующие замок, который защищают девицы (они бросают в рыцарей цветы). Потешные осады были очень популярны и в последующие века. Так, например, Франциск I в 1517 году для турнира приказал построить деревянную крепость, окруженную рвом. Ее штурмовали в течение месяца 400 пехотинцев и 100 всадников. Применялись даже пушки, стрелявшие пустотелыми ядрами. Все это могли наблюдать зрители.

Турнирный конный копейный поединок через барьер. Миниатюра XVI в. На этой миниатюре изображен английский король Генрих VIII, участвовавший в рыцарском турнире

Такое снаряжение имели рыцари, участвующие в турнире 1512 г. «в среду после дня Святого Павла» в категории «жесткого» реннена. Миниатюра из турнирной книги герцога Вильгельма IV Баварского (он сам был участником этого турнира), в которой описаны и изображены все турниры, в которых герцог участвовал с 1510 по 1518 г.

К началу XV в. в Германии появился новый вид конного поединка на копьях, который завоевал большую популярность, – реннен (нем. Rennen – скачки). Если верить Людвигу фон Эйбу, гофмейстеру Альбрехта-Августа, маркграфа Бранденбургского, то последний принял активное участие во внедрении турнира типа реннен. Фон Эйб пишет: «Он, Альбрехт, создал и открыл свету реннен с копьем, ведь раньше это применялось редко; он со своим вассалом Генрихом Дондорфером создал реннен, при котором точным ударом нужно было сбить с соперника тарч, которого раньше не было, а также реннен с закрепленным тарчем. Он приспособил доспех для копейного боя – штехцойг с перемычками на наплечных пластинах, на которых должен был покоиться шлем. Он также закрепил штифтами пластины, которые раньше соединялись рамками, – чтобы части доспеха держались прочнее». Цель турнирного поединка типа реннен осталась та же: «преломить копье» или выбить противника из седла, но рыцари стали уделять больше внимания эффектному искусству управления конем, поэтому поединок превратился в серию периодических атак на полном разгоне лошади, с заменой копий «на ходу». Разновидностей ренненов было несколько: 1. «Механический» реннен (нем. Geschiftrennen). Всадник одет в реннцойг, под доспехом – толстая ватная куртка – вамс с рукавами-буфами на упругой подкладке, заменяющими наручи. Ноги зачастую не имеют поножей. Защитой бедра служат ребристые набедреные щитки или дильже на ремнях, перекинутых или продернутых через седло. Легкие реннен-седла не имеют передних и задних лук. Лошадь покрыта кожаной попоной, голова защищена глухим налобником. В этом виде поединков было две разновидности: А. «Механический» реннен с тарчем (нем. Geschifttartschenrennen). При этом виде турнира удачный удар по тарчу противника позволял оторвать его от кирасы вместе со множеством металлических крепежных деталей и выбросить тарч за голову всадника высоко в воздух. Этот эффект был вызван пружинным механизмом, установленным по центру нагрудника кирасы и соединенным с тарчем посредством штыря. Штырь проходил через отверстие в тарче и заклинивался снаружи металлической шайбой. Между тарчем и пружинным механизмом зажаты концентрические клинья таким образом, что они своим давлением на тарч удерживали пружину механизма, который своим усилием прижимал клинья. Если в результате удачного удара копья о тарч пружина еще более сжималась, клинья освобождали тарч, а два рычага выталкивали его высоко вверх, три других, малых, рычажка освобождали клинья из своего гнезда, и они под действием силы пружины разлетались в разные стороны. Расчет был на то, чтобы по возможности усилить зрелищный эффект выступления. Б. «Механический» реннен с нагрудной мишенью (нем. Geschiftscheibenrennen). Техника проведения этого вида турнира аналогична предыдущему, но пружинный механизм был более простой конструкции. На этот механизм, закрепленный на груди кирасы, накладывалась большая металлическая пластина, закрывавшая всю грудь всадника. Эта мишень зажималась коническими штифтами. При удачном попадании копья в мишень пружинный механизм срабатывал, она оставалась висеть на груди, а клинья, конические штифты, приводимые в движение усилием освобожденной от напряжения пружины, разлетались в разные стороны. В обоих видах «механического» реннена целью было главным образом привести пружинный механизм в действие. В торжественном описании победы Максимилиана I отмечалось: «Если попадал в тарчи, то их обломки высоко взмывали в воздух». Если в таком турнире всадник, получив мощный удар, не мог удержаться в седле, т. е. «высидеть» удар, то такого всадника отстраняли от дальнейшего участия в турнире. 2. «Точный» реннен (нем. Schart– или Schweifrennen). Всадник, облаченный в реннцойг, редко или в исключительных случаях надевал наручи и поножи. На лошадь надевали глухой стальной налобник. Сверху кожаной попоны лошадь покрывалась большой тканой накидкой. В этом виде конного поединка, требовавшего полного разгона лошади и состоящего из нескольких заездов-атак, рыцарь должен был выбить изогнутый тарч противника из удерживающих его крюков, закрепленных на кирасе. После этого противник считался побежденным и снимался с турнира. 3. Бундреннен (нем. Bundrennen). При этом виде турнира, самом опасном, реннцойг оснащался специальным нагрудником – бунд, на нем был установлен специальный механизм, который при удачном попадании копьем «выстреливал» укрепленный на нем тарч, словно из пращи, высоко над головой. При этом он еще разлетался на множество сегментов. Поскольку при таком турнире всадник не имел под тарчем подбородника, то при малейшей неточности возникала смертельная опасность. При резком срабатывании пружины механизм тарча отскакивал от кирасы и скользил своей верхней частью по двум направляющим, проходящим от груди доспеха до турнирного шлема – салада. В литературном памятнике «Король-поэт» записаны следующие строчки: «Он (Максимилиан) много раз также выступал в бунд-кирасе в схватках на турнире Бундреннен. Когда в сшибке взлетали высоко вверх щиты, весело было на это смотреть, однако доставляло беспокойство и озабоченность». 4. «Жесткий» реннен (нем. Anzogenrennen). На ристалище готовый к турниру рыцарь появлялся в реннцойге, но без наручей, тарч привинчивался одним или двумя винтами к нагруднику. На попону лошади набрасывалась накидка, на морду надевали глухой стальной налобник. В этом виде реннена необходимо было сломать свое копье о тарч противника и тем самым снять его с дальнейшего состязания. 5. «Смешанный» реннен (нем. Kronlrennen). Этот вид поединка, как вариант предыдущего, был разработан специально для развлечения публики, присутствующей на трибунах. На ристалище в схватке встречались два рыцаря. Один был облачен в штехцойг и вооружен копьем с корончатым наконечником. Другой рыцарь был одет в доспех реннцойг и вооружен копьем с простым наконечником. Конное снаряжение соответствовало каждому типу доспеха. Оба рыцаря стремились сломать свое копье и вышибить противника из седла. 6. «Полевой» реннен (нем. Feldrennen). Всадник на ристалище появлялся в реннцойге, в наручах и поножах (как на поле сражения). На лошадей надевали седла без задних лук, кожаные попоны и иногда глухие налобники. Основная цель турнира – сломать копья.

Головной убор реннцойга представлял собой шлем салад без забрала, но со смотровой щелью. Две накладки, закрепленные на шпонках, защищали лобную часть турнирного салада, на нем имелись отверстия для более простого шлемного украшения – султана из перьев. Подшлемный колпак, такой же, как у штехцойга, крепился на голове ремнями. На него надевался турнирный салад и привязывался с помощью дополнительных маленьких ремешков вплотную к колпаку. Нагрудник, как и у штехцойга, был снабжен крюком и кронштейном с упором для копья. К груди привинчивался металлический подбородник, закрывавший нижнюю часть лица. Спереди к поясу кирасы присоединялся боевой фартук из подвижных пластинчатых полос, переходящий в подвижные набедренники. Спина доспеха, сильно вырезанная по бокам, в затылке и у пояса, напоминает форму креста. Нахребетник, как у штехцойга, защищает низ спины. Это описание реннцойга является общим для всех разновидностей состязаний на копьях с полным разгоном лошади. К доспеху реннцойг относится специальный тарч или реннтарч (нем. Renntartsche). Он изготовлен из дерева и обтянут телячьей, крашенной в черный цвет кожей с железной оковкой по краям. Ради удобства крепления к кирасе реннтарч, плотно прилегая к телу, повторял форму груди и левого плеча всадника и лишь в нижней своей части немного был выгнут вперед. Размер реннтарча зависел от разновидности турнира реннен. В «точном» реннене и бундреннене он имел размеры от пояса до шеи, а в «жестком» реннене – от середины бедра до смотровой щели шлема. Во всех разновидностях турнира реннен, где тарч не имел особого механического приспособления, он обтягивался тканью с нанесенными на ней геральдическими эмблемами владельца.

Кстати, копье, применяемое при конной атаке в реннене, было легче копья, применяемого в сшибке без полного разгона лошади, изготовлено из мягких пород дерева, имеет длину около 380 см, диаметр 7 см и вес около 14 кг, наконечник острый. Остальные элементы копья остались без изменений, только вместо защитного диска на копье надевался так называемый защитный щиток воронкообразной формы. При установке копья в опорный кронштейн этот щиток прикрывал всю правую руку от запястья до плеча. Рыцарь во время турнира правой рукой управлял копьем с помощью крюка, установленного на внутренней стороне этого щитка.

Конные рыцари со своими знаменами на параде в честь открытия турнира. Миниатюра из турнирной книги «Триумф императора Максимилиана I» 1515 г. Ганса Бургкмайра Старшего (1473–1531)

Конные рыцари – участники турнира. Миниатюра из турнирной книги «Триумф императора Максимилиана I» 1515 г. Ганса Бургкмайра Старшего (1473–1531)

Турнирный конный копейный поединок. Миниатюра конца XVI в.

На этой миниатюре из турнирной книги Ганса Бургкмайра Старшего 1515 г. «Триумф императора Максимилиана I» изображены пешие рыцари – участники турнира. Эти облаченные в полные доспехи рыцари будут сражаться в пешем турнирном поединке на копьях и двуручных мечах

Конный рыцарь, участник турнира. Миниатюра из книги Филиппо Орсони «Book of Parade Armour Designs». Италия, 1554 г.

Конный рыцарь – участник турнира. Миниатюра из манускрипта 1587 г. Андреаса Хубера

Слева. Турнирный доспех – реннцойг, с реннтарчем для поединка «точный» реннен императора Максимилиана I. Инсбрук, 1490 г. Доспех реннцойг (нем. Rennzeug) заимствовал свою форму от готического доспеха XV в. Справа. Турнирный доспех для реннена графа Гауденца фон Матша работы Ганса Прунера. Инсбрук, 1490 г. Оба доспеха снабжены парой усиливающих набедренников. Такие набедренные щитки защищали бедра всадника от удара о барьер

Вверху слева. Усиливающая пластина – «грандгард» – для верхней части доспеха. Аугсбург, 1485 г. Вверху справа. Та же усиливающая пластина, только уже прикрепленная к нагруднику кирасы (нагрудник также изготовлен в Аугсбурге в 1485 г.) Внизу. Пара усиливающих набедренников (так называемых «карманов для поединка через барьер», по-немецки – Dilge) из комплекта турнирных доспехов для поединка «точный» реннен императора Максимилиана I. Инсбрук, 1490 г. Такие ребристые набедренные щитки защищали бедра всадника от удара о барьер

Особый вклад в развитие и распространение рыцарских турниров внес император Священной Римской империи Максимилиан I Габсбург (1459–1519). При его дворе турниры проводились очень часто и с большим размахом, задавая турнирную моду всей Западной Европе. Благодаря Максимилиану I появилось множество типов и разновидностей поединков. На рыцарских турнирах обычными призами являлись: оружие, доспехи, боевой конь, драгоценный камень, кольцо или венок, а иногда и просто поцелуй королевы турнира. Есть мнение, что именно на турнирах XV века зародилась традиция рукопожатия, то есть рыцари обменивались рукопожатием после поединка в знак того, что не держат друг на друга зла. Турниры помимо славы и призов, требовали больших расходов. Так, например, у каждого знатного рыцаря должен был быть как минимум один турнирный доспех. А лучше всего по одному турнирному доспеху на каждый тип поединков (конный, пеший и т. д.).

На турнире в пешем бою рыцари сражались копьями, мечами, кинжалами, секирами и палицами. Начиная с конца XV века эти бои часто проводились через барьер. Приблизительно до 1500 года обычным снаряжением для пешего боя были боевые доспехи с большим бацинетом, который сначала пристегивался, а потом привинчивался к кирасе. До конца XV века бацинет сохранил круглую форму «собачьего» забрала, но потом ее сменили две новые формы: полукруглая с множеством небольших отверстий и в форме кузнечного меха (эта форма использовалась до 1550–1560 гг.). Приблизительно в 1500 году был введен новый тип доспехов для пешего боя, сначала предположительно в Германии, где и находится большинство сохранившихся образцов. Такие доспехи включали в себя большой бацинет, симметричные наплечники и набедренники, обычно полностью закрывавшие бедра. Самой характерной их чертой была широкая пластинчатая юбка тонлет, которая доходила до колен. Эти доспехи использовались в Германии до 1550–1560 годов, пока их не сменила специальная форма обычных боевых лат.

Доспех для турнирного пешего боя Генриха VIII. Милан, мастерская Миссалья, 1512 г.

Большое количество видов турнирных поединков требовало от рыцаря все новых и новых специально усовершенствованных доспехов. Это могли себе позволить только состоятельные особы. Поэтому с 1510 года оружейники стали изготавливать доспехи гарнитурами, что было очень удобно. Рыцарь путем замены некоторых деталей мог использовать один и тот же доспех как в бою, так и выступать в нем на турнире, причем в любой номинации, будь то конный поединок или пеший бой.

Хотя новые виды турнирных доспехов создавались для гарнитуров, их скоро стали изготавливать отдельно, и они очень быстро вытеснили старые. В течение последней четверти XVI века появилась тенденция к упрощению форм, которая сначала проявилась в отношении лат для пешего боя. С 1570 года доспехи мало чем отличались от обычных боевых лат «три четверти» того времени, за исключением того, что наплечники у них были симметричными, а рукавицы иногда имели фланцы по внутреннему краю. После примерно 1610 года усиливающие элементы для поединков практически везде стали сводиться к грандгарду или тарчу для боя через барьер, маниферу и пасгарду.

Уже в раннем Средневековье наряду с описанными видами турниров, при почти одинаковом ритуале, появился еще один, отличающийся существенным образом от первых. Его сначала называли просто «бой» (нем. Kampf), позднее, в XV в., этот поединок получил более напыщенное название: старинный немецкий пеший бой. Целью этого пешего турнирного поединка в XV–XVI вв. стало получение всеобщего признания в искусстве владения оружием и завоевание благосклонности прекрасных дам. На самом деле возвращение к старым традициям, какими их в Средневековье представляло противоборство пеших рыцарей, не имело никакой другой цели, кроме как изобретение все более разнообразных форм турнирного состязания. Поскольку рыцарство с достойным уважением относилось ко всем старинным обрядам, «пеший бой» с самого начала проводился с чрезвычайной торжественностью и при соблюдении строгих правил. Изменения в форме состязаний привели и к существенному изменению защитного вооружения, в связи с чем стали изменяться доспехи. Так, уже к середине XV в. снаряжение старинного немецкого пешего боя претерпело значительное изменение. В первую очередь появилось множество различных видов оружия. Как видно из книги о турнирах императора Максимилиана I, участники турнира сражаются не только копьями, мечами и кинжалами, но и булавами, альшписами, кузами, комбинированными топорами и молотами, саблями – дюссаками и даже боевыми цепами. Доспех приобретает форму, специально рассчитанную для этого вида турнирного поединка. Шлем – типа турнирный армет с широким забралом, сферической формы и чрезвычайно большой по объему – привинчивается или плотно привязывается ремнями к нагруднику и наспиннику. Этим усовершенствованием мастера-шлемники предусмотрели защиту головы рыцаря от ударов булавой, т. к. голова в этом случае не соприкасается непосредственно со шлемом. Нагрудник из двух пластин соединяется внизу с доходящей до колен юбкой так называемым «боевым фартуком», состоящим из набора смещающихся относительно друг друга пластин. Наплечники тоже подвижные, защищают подмышки и доходят до середины груди. Наручи обычной формы, как у доспехов того времени. Перчатки с остроконечными крагами также соответствуют перчаткам данной эпохи. Поножи не отличаются от прежних форм, но налядвянники достаточно высокие. Коленные суставы защищены наколенниками. Башмаки без шпор к 1480 г. уже были с широкими и тупыми носами и наподобие грубых крестьянских башмаков. Точно таким мы видим боевой доспех для турнирного пешего боя, изготовленный в Милане в мастерской Миссалья в 1512 г. для Генриха VIII.

Турнирный доспех для пешего боя Генриха VIII является самым ранним из сохранившихся до наших дней образцов гринвичских лат. Он представляет собой редкую форму доспехов для пешего боя, изготавливавшуюся, видимо, только с 1515 по 1530 г. Вместо тонлета эти доспехи имеют пару пластинчатых «бриджей», повторяющих форму ягодиц, с отдельным элементом, который пристегивается поверх набедренников. Последние полностью закрывали бедра, а наплечники закрывали плечи и подмышки. Пространства с внутренней стороны локтевого и коленного суставов закрыты пластинами. Манжеты рукавиц застегивались под наручами, а закрытый шлем типа бацинет пристегивался к краю воротника. В целом боец был полностью закрыт стальными пластинами, не имевшими нигде зазоров.

Оба турнирных доспеха Генриха VIII (1515–1520 гг. и 1540 г.) были изготовлены в «Немецкой мастерской». Английские оружейники не могли создать доспехи того качества, которые требовал от них Генрих VIII для себя лично, а также обеспечить его армию необходимым количеством вооружений, поэтому король обратился к заграничным мастерам. Английские документы XVI в. и первой половины XVII в. полны ссылок на ввоз доспехов для армии из-за границы. Помимо этого, там говорится, что в начале своего правления (в 1511 г.) Генрих VIII пригласил к своему двору миланских оружейников. К 1515 г. их место заняли немецкие мастера из Брюсселя, считавшиеся в то время признанными специалистами в закалке стали. Так в 1515 г. в Англии была основана Генрихом VIII «Немецкая мастерская». Она работала приблизительно до 1637 г. «Немецкая мастерская» находилась сначала в Гринвиче, потом в Саутворке, а потом снова в Гринвиче – под руководством мастера Мартина Ван Роне. Кстати, в 1530 г. в списке придворных оружейников Генриха VIII осталось только одно итальянское имя – Балтазар Буллато. Из этого следует, что Генрих, вероятно благодаря влиянию Максимилиана, отдал полностью предпочтение немецкой школе. Англичане, как и их король, также остались верны немецкому стилю, правда, они никогда не испытывали тяги к вычурным доспехам, которые так популярны были в Испании и Германии. В доспехах англичане всегда предпочитали простоту и практичность. «Немецкая мастерская» занималась исключительно производством доспехов высокого качества для самого короля и для тех представителей знати, которые получали королевское разрешение воспользоваться услугами заграничных мастеров. Правда, за изготовленные ими доспехи приходилось выкладывать кругленькую сумму. Кстати, «Немецкая мастерская» выпускала латы исключительно высокого качества в течение почти всего времени своего существования.

Забота о безопасности состязавшихся рыцарей, постоянное стремление к внешнему эффекту стали причиной использования особенно тяжелого, специально изготовленного доспеха. Поединки на копьях получили специальное обозначение – гештех (нем. Gestech от нем. Stechen – колоть). Новый доспех получил общепринятое название «штехцойг» (нем. Stechzeug). В турнире «общенемецком гештехе» всадник облачен в штехцойг, ноги не защищены броней. У лошади только холка покрыта кожаной попоной. Седло без задней луки. Цель рыцарей в этом поединке – сбросить противника с лошади удачным ударом копья о тарч. Данный доспех – штехцойг полированный, рифленый (его можно отнести к «максимилиановскому» типу). Шлем, образно названный «жабьей головой», напоминает форму старых горшковых шлемов. Нижняя часть шлема закрывает лицо до глаз, затылок и шею, теменная часть приплюснута, лицевая сторона сильно вытянута вперед, а на уровне глаз сделана узкая смотровая щель. Шлем крепится на груди тремя винтами. Соединение шлема с кирасой на спине осуществляется с помощью вертикально расположенного шлемного болта. На груди кирасы с правой стороны укреплен массивный крюк для копья и кронштейн для фиксации задней части копья. На левой стороне кирасы находятся два отверстия, через которые продевали веревки для крепления тарча к груди.

Следует заметить, что на доспех штехцойг, как правило, надевают юбку из ткани, лежащую глубокими складками и украшенную роскошной вышивкой. Этот доспех считается тем старше, чем отвеснее стенки шлема, и тем новее, чем они плотнее прилегают к шее. К снаряжению доспеха относятся также тарч и копье. Тарч имеет четырехугольную форму, внизу закруглен, нижний край слегка выгнут вперед. Ширина его около 40 см, длина около 35 см. Тарч изготавливался из твердых пород дерева и был облицован снаружи костяными пластинками. Эти пластинки из оленьих копыт или рогов должны были предохранять тарч от поломки при ударе копьем. Весь щит был обтянут кожей. В центре находились два отверстия, через которые продевался шнур для крепления тарча к груди кирасы. Перед поединком тарч покрывался тканью одинакового цвета и рисунка с накидкой лошади.

Копье, изготовленное из мягких пород дерева, стандартной длины 370 см и диаметром приблизительно 9 см, имеет корончатый наконечник (нем. Kr?nlein). Коронка состоит из короткой гильзы, увенчанной тремя-четырьмя зубцами. Такой наконечник делался специально для большей безопасности, по трем зубцам равномерно распределялась нагрузка от удара. Через нижний узкий конец копья продевают защитный диск, который крепится на винтах к железному кольцу, установленному на древке копья.

К комплектующим частям снаряжения следует причислить подшлемный колпак, сшитый из тиковой материи с двойной простеганной прокладкой из войлока. По бокам колпака имеются кожаные ремешки. Они продергиваются через отверстия шлема и связывают крепко подшлемный колпак со шлемом.

В заключение хочется упомянуть еще о шпорах. Они имели одинаковую конструкцию для всех разновидностей турниров. Делали их из железа, наружную поверхность иногда покрывали латунью. Шейки шпор длиной в 20 см параллельны боковым сторонам скобы, охватывающей каблук башмака. Такая форма шпор позволяет всаднику во время состязаний легко управлять лошадью.

Оружейник Конрад Зойзенхофер родился между 1450 и 1460 гг., умер в 1518 г. Он приходился кузеном Трейцу, автору «Белого короля», хроники, которая, будучи чрезвычайно льстивым произведением, в то же время является ценным источником информации о прикладном искусстве того периода, а также о костюмах и доспехах, бывших в то время в моде. В 1504 г. Конрада назначили придворным оружейником сроком на шесть лет с последующей выплатой ему пожизненной пенсии в размере 50 флоринов. В тот же год он получил деньги на расширение своих мастерских (однако впоследствии они были вычтены из его жалованья). Зойзенхофер предпочитал украшать свои доспехи искусным орнаментом, правда, это не нравилось лицам, ответственным за экипировку армии. Армия нуждалась в более простых и практичных доспехах, однако Максимилиан, с его любовью к пышности и внешнему блеску, игнорировал такие замечания. Как-то в 1511 г. Зойзенхофер пожаловался Максимилиану, что Крюглер, владелец рудника, поставляет ему низкосортное сырье. Мастер считал, что использование такого металла несет ущерб репутации Инсбрука, считавшегося местом изготовления высококачественных доспехов. В архивах Инсбрука есть документы, в которых говорится о том, что Зойзенхофером были изготовлены две кирасы для короля Англии (одна из них позолоченная). Кроме того, позднее было изготовлено еще пять кирас, одна из которых была покрыта серебром. Конрад не раз испытывал финансовые затруднения, связанные с задержкой причитающихся ему выплат, и потому нередко откладывал отправку готовых изделий из своей мастерской до тех пор, пока не был сделан платеж. В одном из таких случаев Максимилиан, разгневанный тем, что не пришла партия доспехов, в которых чрезвычайно нуждалась его армия, приказал во время следующего сражения поставить оружейников на передовой линии без доспехов! Стоит ли говорить, что доспехи тотчас послали в армию.

Коломан (Кольман), родившийся в городе Аугсбурге в 1476 г. (ум. в 1532 г.), был сыном знаменитого плакировщика Лоренца и наряду с остальными членами семьи принял имя Хельмшмид. Этот факт создает некоторые трудности при изучении документов, особенно в случае с Коломаном, чье имя Coloman иногда пишется с «C», а иногда с «K». Первое упоминание о Коломане в документальных источниках встречается в 1507 г. В 1512-м Коломан работает на Карла V, а вскоре после этого поступает на службу к Максимилиану I. В 1519 г. император Максимилиан I заказал ему серебряные доспехи (посеребренная сталь), однако в 1519 г. эти доспехи, судя по всему, еще не были закончены, возможно, по причине задержки оплаты заказа (Максимилиан I, за вечную нехватку денег прозванный «Максимилиан без гроша», умер в 1519 г., оставив немалые долги различным мастерам). Это основание часто становится причиной несвоевременной выдачи заказов не только у оружейников, но и у других ремесленников. Коломан нанял обоих Бургмайров – отца и сына, – чтобы те украсили эти доспехи. Изделия Коломана пользовались большой популярностью, мастер был завален заказами и процветал. В 1525 г. Коломан даже смог купить себе «дом на Каролин-штрассе» у вдовы Томаса Бургмайра. География клиентуры Коломана Хельмшмида простирается до Италии. В 1511 г. он написал письмо маркизе Франческе ди Мантуя, в котором поделился своими мыслями по созданию конских доспехов, которые закрывали бы голову, корпус и ноги лошади. На картине в Цойгхаусе, в Вене, изображен всадник верхом на лошади, облаченной в доспехи такого рода. Часть этих доспехов хранится в брюссельском музее Порте де Хал. Изделия, несущие на себе клеймо Коломана или приписываемые ему на основании документальных свидетельств, можно увидеть в музеях Вены, Мадрида, Дрездена и Собраниях Уоллеса.

Кунц Лохнер (1510–1567) был одним из немногих нюрнбергских мастеров-оружейников середины XVI в., которые получили международное признание. Среди заказчиков Кунца Лохнера были император Священной Римской империи Фердинанд I и его сын эрцгерцог Максимилиан, шведский король Густав Ваза, польский король, литовские магнаты Радзивиллы и многие другие. Клеймом мастера Кунца Лохнера служила фигура льва, стоящего на задних лапах. Родился Кунц Лохнер в Нюрнберге в 1510 г., где его отец был оружейником. В 1544 г. Кунц Лохнер был придворным плакировщиком Максимилиана II с первоначальным гонораром 14 флоринов 10 крон, а в 1547-м Максимилиан установил Лохнеру постоянное ежегодное жалованье. В 1551 г. Лохнер, скорее всего, вышел в отставку, поскольку, начиная с этого года, придворным плакировщиком числился уже Ганс Зиферт. Кстати, у Кунца было два брата, которые работали вместе с ним, но имя этих Лохнеров в императорских документах не упоминается. Как и большинство его коллег, Кунц Лохнер часто испытывал финансовые затруднения, в частности, у него были проблемы с востребованием долга за доспехи с короля Польши Сигизмунда II Августа.

Для подготовки лат к турнирному поединку достаточно было прикрутить к нагруднику и шлему специальную усиливающую пластину грандгард. Грандгард служила дополнительной защитой шеи, нижней части лица, верхней части груди и левого плеча. Поверх грандгарды крепится усиливающая пластина пасгард для левого локтя. Левую руку закрывает специальная латная рукавица манифер (ее еще называют «рукавица для поводьев»). Король Англии Генрих VIII, как и его друг Максимилиан I, получал громадное удовольствие от турниров и пышных зрелищ, которые их часто сопровождали. Он не жалел денег на организацию торжеств такого рода. Генрих всячески покровительствовал турнирам и часто сам принимал в них участие. Так, в 1515 г. Генрих с маркизом Дорсетом вызвали на турнир всех желающих дворян, и король «переломил три и двадцать копий, а также поверг наземь одного из рыцарей вместе с его конем». Кстати, на королевском турнире в 1519 г. было переломлено 506 копий. В марте 1520 г., на восьмом году своего правления, Генрих объявил об организации турнира в честь своей сестры Маргариты Тюдор, который должен был продолжаться два дня. Зачинщиками турнира в первый день были сам король, герцог Саффолкский, граф Эссекс и Николас Кэрью, эсквайр. Претендентов было 12. На второй день турнира Генрих сражался против сэра Ульяма Кингстона, высокого и сильного рыцаря, и поверг его на землю. В том же 1520 г. в июне состоялся исторический королевский турнир, в котором приняли участие рыцари Англии и Франции под предводительством своих королей. Оба монарха вышли на поле ристалища 11 июня 1520 г. в назначенное время, в полном вооружении. По сигналу трубача всадники понеслись навстречу друг другу, король Генрих выступал против месье Грендевиля, у которого шлем после удара оказался разбит. 12 июня 10 офицеров швейцарской гвардии короля Франции мерились силами с 11 рыцарями из отряда месье де Тремуля. 13 июня под предводительством обоих королей начался поединок между рыцарями Франции и Англии. 14 июня на поле ристалища король Франции мерился силами с графом Девонширским и другими рыцарями, а король Генрих – с графом Монморанси и Рэфом Бруком. 15 июня происходили пешие поединки у барьера, а в субботу 16 июня король Франции давал банкет в замке Гиннес. Кстати, в ходе пеших поединков погиб один француз. В понедельник 18 июня состязания были отменены из-за внезапно налетевшей бури, но уже во вторник оба монарха вышли на ристалище в полном вооружении, и турнир продолжился. Среда и четверг были посвящены схватке отрядов, а в пятницу 22 июня «оба короля со своими свитами сражались пешими через барьер». На французских рыцарях поверх доспехов были накидки из серебристого и малинового бархата, а на английских – из бархата золотистого и красновато-коричневого цветов. Оружием рыцарям служили копья и мечи. В субботу по окончании пиршества продолжились сражения через барьер, сначала на копьях, а потом на двуручных мечах. Все эти состязания перемежались маскарадами, пирами и пышными балами.

Оружейник Йорг Зойзенхофер приходился племянником Конраду и Гансу Зойзенхоферам. После смерти Конрада должность придворного оружейника перешла к младшему брату Гансу, а тот, в свою очередь, уступил место племяннику Йоргу, чьи доспехи можно увидеть сейчас в Париже и Вене. Данный гарнитурный комплект лат мог использоваться рыцарем как во время боевых действий, так и в различных турнирных поединках. Для этого необходимо было лишь заменить некоторые детали доспеха. Одной из таких деталей была усиливающая пластина грандгард для верхней части доспеха. Такой гарнитурный доспех стоил приличных денег. Но все равно сумма, потраченная на приобретение полного гарнитурного доспеха, была существенно ниже, чем та, которую приходилось раньше выплачивать за полный комплект турнирных лат, состоящих из доспехов для всех типов турнирных поединков. Цена на полный комплект гарнитурных доспехов во второй половине XVI в. обычно составляла от 100 до 200 талеров (если рыцарь желал украсить свои латы, то цена, естественно, увеличивалась). Так, курфюрст Саксонии Август заказал у оружейника Пеффенхойзера из Аугсбурга в 1582 г. за 200 талеров полный гарнитурный доспех со всеми относящимися к нему усилительными вставками и дополнительными комплектующими для участия в турнирных поединках: через барьер, без барьера и пеших боях. Более простой комплект «со скромной, обычного типа кирасой» предлагался за 100 талеров. К тому же, по обычаю, за каждый комплект мастер обычно получал еще 4 талера «на чай». Доспех для пешего боя стоил дешевле: от 60 до 80 талеров в зависимости от качества.

Во второй половине XVI в., преимущественно при дворах саксонской знати, появился своеобразный вид турнирных доспехов (фото слева), которые представляют собой некоторый смешанный вариант, объединивший в себе два типа доспехов – штехцойг и реннцойг. Как дополнение к основной форме доспеха, предназначенного для поединка через барьер, следует отнести опять-таки турнирный салад, который крепился к спине доспеха с помощью специального кронштейна, препятствующего сбрасыванию его с головы в результате удара копьем противника. Подобные доспехи обязаны своим появлением изобретательности мастера оружейного дела при дворе курфюрста Августа I. Некоторое время они были очень популярны. Для более четкого отличия от других типов доспехов их называют «саксонские турнирные доспехи» (к 1590 г. саксонский доспех постепенно вышел из моды).

Турнирный доспех (вид спереди и со спины) для пешего боя Генриха VIII. Гринвич, 1515–1520 гг. Доспех предназначался для турнира, называвшегося «Золотая парча», который состоялся в 1520 г.

Турнирный доспех (вид спереди и со спины) Генриха VIII. Гринвич, 1540 г. Обратите внимание, что данный доспех рассчитан на более крупного воина, чем доспех 1515–1520 гг. Это говорит о том, что к 1540 г. король превратился в довольно-таки крупного мужчину

Турнирный доспех штехцойг для немецкого турнирного боя на копьях «гештеха». Германия, XV–XVI вв.

Слева. Шлем «жабья голова». Рис. А. Дюрера, 1514 г. Рыцарю в таком шлеме для того, чтобы видеть противника во время атаки, необходимо было наклонить свой корпус вперед (так как шлем был намертво прикручен к кирасе). И лишь перед самым копейным ударом рыцарь выпрямлялся, чтобы не дать копью противника проникнуть внутрь шлема через прорезь для глаз. Посередине. Подшлемный колпак для шлема «жабья голова». Германия, 1500 г. Сшит из тиковой материи с двойной простеганной прокладкой из войлока. По бокам колпака имеются кожаные ремешки. Они продергиваются через отверстия шлема и связывают крепко подшлемный колпак со шлемом. Благодаря такому подшлемнику шлем прочно держался на голове. Он не стеснял движений и смягчал удары, наносимые противником по шлему и при падении рыцаря на землю (защищал голову от ударов о шлем). Справа. Рисунок-реконструкция, показывающий крепление подшлемного колпака к шлему «жабья голова»

Полные рыцарские доспехи работы Конрада Зойзенхофера, подаренные Генриху VIII императором Максимилианом I. Инсбрук, 1514 г. Конские доспехи были изготовлены в Англии германскими оружейниками в дополнение к доспехам всадника

Турнирный доспех в комплекте с конскими латами императора Священной Римской империи Карла V Габсбурга работы Коломана Хельмшмидта. Аугсбург, 1520 г.

Английские доспехи Генриха VIII. Гринвич, 1540 г.

Доспех в комплекте с конскими латами короля Польши Сигизмунда II Августа работы Кунца (Конрада) Лохнера. Нюрнберг, прим. 1550 г.

Турнирный доспех в комплекте с конскими латами короля Швеции Густава II Адольфа, 1620 г.

Детали от гарнитурного доспеха Генриха VIII. Гринвич, ок. 1530 г. Показаны защитные элементы лат для «нового» итальянского конного копейного поединка через барьер

Германский гарнитурный доспех Якоба VI Траппа (1499–1558) работы Йорга Зойзенхофера. Инсбрук, 1540 г.

Гарнитурные доспехи Якоба VII Траппа (1529–1563). Инсбрук, 1553 г. На фото слева показан полированный доспех для «нового» итальянского поединка через барьер. Доспех имеет специальный закрытый шлем, усиливающую пластину грандгард и усиливающую пластину пасгард для левого локтя. Левую руку закрывает специальная латная рукавица манифер. На фото справа показан тот же доспех, только к нему добавлен еще стальной тарч, доходивший до середины груди и выгнутый немного снизу. Тарч использовался в «жестком» реннене (рыцарю было необходимо сломать свое копье о тарч противника и тем самым снять его с дальнейшего состязания)

Германский гарнитурный доспех. Аугсбург, 1590–1600 гг. Этот полированный полный боевой доспех мог быть использован как на войне, так и на турнире в пешем или конном поединке. Для этого надо было лишь иметь с собой всего несколько дополнительных деталей. На фото слева показан боевой доспех, оснащенный для участия в турнирном конном копейном поединке. Для подготовки лат к турнирному поединку достаточно было прикрутить к нагруднику и шлему специальную деталь, в данном случае это усиливающая пластина (грандгард) для верхней части доспеха. Грандгард служила дополнительной защитой шеи, левой нижней части лица, верхней части груди и левого плеча. Для защиты головы рыцарь применял специальный турнирный шлем типа армэ, у которого имелась небольшая «дверца» (с правой стороны шлема), предназначенная для вентиляции. Эта «дверца» была снабжена шнурком (достаточно было потянуть шнурок, чтобы «дверца» открылась). Кстати, верхняя часть забрала шлема опускалась так же с помощью шнурка (на фото оба шнурка хорошо видны). На фото справа тот же боевой доспех, но уже подготовленный к другому турнирному копейному поединку, к так называемому «новому» итальянскому поединку через барьер. В данном случае доспех был усилен еще более сильной и тяжелой защитой. Так, усиливающая пластина в отличие от грандгарды, показанной на левом фото, теперь полностью закрывала нижнюю часть лица, а также шею, верхнюю часть груди и левое плечо. К тому же она была снабжена такой же «дверцей» с правой стороны, что и шлем. Поверх грандгарды привинчен так называемый стальной немецкий «штех-тарч» (он служил целью для копья противника), доходивший до середины груди и выгнутый немного снизу

Слева: Саксонский турнирный доспех. Саксония, 1580–1590 гг. Доспех полированный, без украшений, в комплекте с турнирным саладом (салад снабжен специальным кронштейном для крепления шлема к наспиннику кирасы). Доспех оснащен дополнительной защитой: усиливающей пластиной (грандгард), поверх которой привинчен «штех-тарч» (его еще называли боевым плащом). Также добавлена усилительная пластина (пасгард) для левого локтя. Она соединялась с перчаткой, доходила до левого локтя и заканчивалась широким большим раструбом. Справа: германский боевой доспех, оснащенный для турнирного поединка через барьер. Аугсбург, 1580–1590 гг.

Итальянский гарнитурный доспех. Северная Италия, 1560 г. Этот полированный доспех оснащен для «нового» итальянского поединка через барьер. Доспех имеет специальный закрытый шлем, усиливающую пластину грандгард и усиливающую пластину пасгард для левого локтя

Доспех Ульяма Сомерсета, третьего эрла Вустера. Гринвич, 1570–1580 гг. Этот боевой латный комплект снабжен дополнительными противопульными усилениями. Изначально металлу придали красновато-коричневый цвет, а каемки и «фестоны» покрывала позолота. Обратите внимание на узкие голенные части, являющиеся характерной чертой многих подобных доспехов

С 1540 года усиливающееся в эпоху Ренессанса итальянское влияние сказывается и на турнирах, что привело к вытеснению немецкого типа турнира итальянским. Уходит в прошлое громоздкое немецкое турнирное снаряжение, заменяясь на более легкие доспехи, по форме напоминавшие боевые. Турниры в основном проводятся по двум типам копейного поединка (свободному турниру и итальянскому поединку) и пешему бою.

Свободный турнир – это проведение поединков без барьера, он был менее популярным.

Итальянский поединок проводился через барьер (был особенно популярен в Западной Европе с XV по XVI в.). Он подразделялся на поединок мира и поединок войны. В поединке мира использовалось специальное турнирное оружие (целью поединка было сломать копье о противника либо выбить его из седла), а в поединке войны боевые доспехи и острые копья (боевые поединки велись боевым оружием до тех пор, пока один из противников не получал тяжелой раны или не был убит). Пеший турнир обычно устраивали перед конными поединками. Он происходил следующим образом: два пеших рыцаря, разделенные барьером, держа двумя руками копье (распространенное в то время турнирное оружие для пешего боя), старались удачным ударом сломать копье противника. Число сломанных копий оговаривалось заранее и могло достигать 4–6 за поединок.

В XVI веке в Восточной Германии и в Австрии набирает популярность венгерский турнир, в нем совмещались поединки с костюмированным представлением (венгерский вариант турнира «Па де арм»). В этом турнире использовалось только венгерское снаряжение: щиты тарчи, сабли (служившие только украшением) и тяжелые громоздкие шпоры.

Как уже говорилось выше, почти ни один европейский турнир XVI века не обходился без поединка через барьер. Так, в 1554 году, когда король Филипп II посетил Англию, состоялись турнирные поединки через барьер. Кстати, в описании этого турнира 1554 года есть интересный отрывок, где говорится о присуждении и лишении призов. В рукописи говорилось следующее: «1. Тот, кто выедет на поле самым величественным образом, хотя и без избыточности, получит богатую брошь. 2. За лучший удар копьем наградой будет кольцо с рубином. 3. За лучший удар мечом наградой будет кольцо с бриллиантом. 4. Тому, кто окажется всех отважнее в сражениях, наградой будет кольцо с бриллиантом. 5. Наградой всех наград, равной лавровому венку, будет золотое кольцо с большим бриллиантом. Тому, кто нанесет сопернику удар копьем ниже пояса, награда не присуждается. Тому, кто будет иметь латную перчатку с зажимом или подобное устройство для удержания меча, награда не присуждается. Тому, кто выпустит меч из руки, награда не присуждается. Тому, кто во время поединка коснется рукой барьеров, награда не присуждается. Любому участнику поединков, не показавшему свой меч судьям, награда не присуждается. Награды были вручены судьями согласно вышеуказанному порядку: дону Фредерико Толедскому; дону Диего Ортадо ди Мендосе; сэру Джону Паррату; Ригомесу и королю Филиппу, с величайшим почтением». В другой рукописи (Ашмолеанской) приводится список участников турнира 1570 года вместе с их «счетами» (табличками для записей очков). Зачинщиками этого турнира были граф Оксфорд, лорд Чарльз Ховард, сэр Генри Ли и Кристофер Хаттон, «лейб-гвардеец». Призом победителю в поединках на поле была «цепь из золота», которая досталась графу Оксфорду, выступившему в 42 схватках и преломившему 32 копья, что было весьма хорошим результатом. Наградой за общую схватку стал «бриллиант», а за поединок через барьер – «рубин», который присудили Томасу Сесилю, одному из претендентов.

Постепенно правила проведения рыцарских турниров усложнялись и становились все более строгими. Так, например, во времена позднего Средневековья на турниры допускались только рыцари с безупречной родословной. За соблюдением правил следили герольды, и практически все фальсификаторы разоблачались, так как герольды, которым были известны родословные благородных родов, добросовестно исполняли свои обязанности, потому что в случае разоблачения самозванца им доставался хороший процент от его имущества.

Кстати, незаконные сыновья знатных персон не встречали на этом пути никаких трудностей, поскольку они обычно принимались обществом наравне с людьми самого знатного происхождения. Также на турниры не допускались рыцари с запятнанной репутацией. Поступки, негативно влиявшие на репутацию, могли быть разными, например, обвинение в измене, неоказание помощи товарищу по оружию на поле боя, нарушение данного слова, похищение или изнасилование женщины, также тень на рыцаря бросало занятие ростовщичеством. Если рыцарь с запятнанной репутацией все же осмеливался появиться возле ристалища, то после разоблачения его с позором сажали верхом на барьер, где он и оставался на все время проведения турнира. Лакруа в своем труде «Военная и религиозная жизнь в Средние века и в эпоху Ренессанса» воспроизводит ксилографию автора с инициалами «J.A», изображающую наказание рыцаря, признанного виновным в бесчестном поведении. Виновный стоит на эшафоте, облаченный в одну только рубаху, его доспех, разобранный на части, лежит у его ног, а его шпоры брошены в навозную кучу. Его щит ломовая лошадь уже протащила через болото, хвост его боевого коня отрезан. Старший герольд три раза громко вопрошает: «Кто это там?» – и каждый раз называет имя рыцаря. Каждый раз ему отвечает герольд: «Нет, это неверно; я не вижу там никакого рыцаря, только какого-то труса». Эшафот вносят на носилках в церковь, где по виновному служится панихида, и мир рыцарства больше его не знает.

Как уже говорилось, участие в турнирах сопровождалось определенным риском получения травмы. И для того чтобы обезопасить рыцаря, участвующего в турнирных поединках, старались создать специальные условия. Так, например, тупоконечные турнирные копья делались из мягких пород дерева, таких как ясень и осина, а разделение конных противников в копейном поединке барьером вынуждало рыцарей атаковать друг друга под углом, что значительно снижало силу удара копьем. Специальные турнирные доспехи, состоящие из более толстых железных пластин, чем у боевых доспехов, служили хорошей защитой рыцаря на турнире. Но и это не могло остановить высокую смертность среди рыцарей. Так, например, в 1175 году в Германии на турнире погибло 17 рыцарей, в 1240-м в Нойсе близ Кельна погибло 60 рыцарей, а 10 марта 1524 года на турнире чуть не погиб король Генрих VIII. Король забыл закрепить забрало шлема, и копье герцога Саффолкского Брэндона сбило шлем с его величества, не нанеся тому никаких ран. На турнире в 1525 году сэр Чарльз Брайан едва не лишился глаза при подобных же обстоятельствах. Трагично закончился и турнир, состоявшийся в Париже в 1559 году, в котором принимал участие король Франции Генрих II (он получил смертельную рану). Зачинщиками турнира выступали сам король, принц де Феррера, герцог де Гиз и другие. Конный копейный поединок, во время которого и был смертельно ранен король, был дополнительным, назначенным вопреки протестам со стороны других зачинщиков турнира. Причиной рокового исхода была, как можно судить, оплошность графа де Монтгомери, капитана шотландской гвардии, не бросившего сразу, как это он должен был сделать, свое сломавшееся после удара копье. Осколок древка этого копья прошел сквозь смотровую щель и проник в мозг. Ранение было смертельным, хотя король прожил еще около недели. Месть за короля обрушилась на Монтгомери не сразу – Екатерина де Медичи казнила его спустя 15 лет. После этого случая популярность турниров стала падать. В период правления королевы Елизаветы (правила Англией с 1558 по 1603 г.) были предприняты самые энергичные усилия к тому, чтобы возродить былую славу турниров, что, благодаря принятым мерам, и было на какое-то время достигнуто при покровительстве королевы. Фаворитом королевы на турнирах был сэр Генри Ли, пока годы не побудили его уступить это место графу Камберлендскому, носившему на своем шлеме перчатку ее величества. Интересным и необычным был турнир, организованный в июне 1572 года по случаю прибытия в Лондон констебля Франции Энн де Монтгомери для получения ордена Подвязки.

Этот турнир, состоявшийся в Вестминстере под предводительством Уолтера, графа Эссекса, примечателен главным образом тем, что он проводился ночью. После ужина, данного в честь гостя, королева Елизавета, французский герцог со своими друзьями, а также многие английские придворные вышли на террасу дворца. Внезапно на террасе появился граф Эссекс в сопровождении 12 полностью вооруженных всадников. «Граф и его конь были облачены в белые одежды, отливающие серебром, а дворяне, сопровождавшие его, в белый атлас. Склонившись перед ее величеством, они прошли на восточную сторону двора и, собравшись там группой, заняли позицию. Затем появился Эдуард, граф Ратленд, в сопровождении такого же числа своих сторонников, подобным же образом вооруженных и облаченных в синие одежды. Почтительно склонившись перед королевой, они затем проследовали к западной стороне двора и встали там. Перед каждым из этих отрядов остановилась колесница, ведомая вооруженным рыцарем, и стоявшие в ней девицы произнесли на французском языке приветственные речи в честь ее величества. Когда эта церемония закончилась, королева дала вооруженным рыцарям сигнал к началу сражения, в котором его участники выказали изрядную доблесть и которое закончилось к вящей славе графа Эссекса, благородного рыцаря, искусного воина, исполненного всяких добродетелей». 22 января 1581 года в присутствии королевы Елизаветы начался турнир в Вестминстере, приуроченный к большому карнавалу. Поединки в рамках турнира продолжались в течение более семи дней, в ходе их было преломлено много копий. На карнавале толпа была столь плотной, что во время празднества много людей было подавлено, а несколько человек – до смерти. В поединках через барьер принимали участие 19 дворян. В ходе состязания сэр Генри Ли появился на поле инкогнито, как Неизвестный, и, преломив 6 копий, покинул состязание. Зачинщики турнира провели каждый по шесть схваток против всех претендентов. Затем состоялась так называемая «потешная осада», которая представляла собой взятие и оборону имитации крепости, на которой были установлены орудия; завершилось все схватками у барьера. В 1585 году состоялось то, что в летописях названо «последним турниром на водах Темзы», но в действительности было водной разновидностью состязания в поражении мишени на столбе. «С каждой стороны реки шла лодка о шести веслах, на корме которой на помосте стоял вооруженный человек, облаченный в красную накидку, с копьем в руке, и когда лодки сблизились, воины поразили друг друга копьями и оба упали в воду, откуда их тут же выловили пустые лодки, и, выйдя на берег, сели они на коней». В Ашмолеанской рукописи приводится список лиц, принимавших участие в турнире, состоявшемся в Виндзоре 17 ноября 1593 года. В 1606 году, в правление Якова I, состоялся турнир с поединками через барьер в ознаменование несчастного брака графа Эссекса. С каждой стороны в нем участвовало по 16 сражающихся, которые сначала встречались в одиночных поединках, а затем тройками. Одной стороной предводительствовал герцог Леннокс, а другой – граф Сассекский. Другой турнир с поединками через барьер состоялся на празднике «Двенадцатой ночи» 1610 года, когда принц Уэльский Генрих с 6 соратниками встретился с 65 соперниками на поле у Уайтхолла. Принц, которому шел тогда шестнадцатый год, проявил в соревновании немалую доблесть. Ашмолеанская рукопись приводит длинное сообщение о «Поведении на поле ристалища» принца Уэльского Чарльза в 1619 году (турнир проходил на поле рядом с Уайтхоллом 24 марта 1619 г.). Еще одно описание турнира XVII века представлено в Ашмолеанской рукописи; оно превосходно показывает начальную стадию того упадка, который переживала эта некогда блестящая рыцарская «боевая потеха». «Извлечение из труда Питера Бойтеля обо всем достопримечательном, что случилось как во Франции, так и в других иноземных государствах в годах 1618, 1619, 1620-м. Напечатано в Париже в году 1620-м. Цвет Прекрасной дамы – это голубой, белый и пурпурный; голубой символизирует возвышенность мыслей, белый – чистоту и искренность веры, а пурпурный – постоянство. Рыцарь Королевского пурпура шлет свой вызов за границу всем желающим сразиться с ним на священном турнире.

Для принцесс и благородных дам их двора уже воздвигаются трибуны. Судьями состязания избраны граф Гай Сент-Джордж, граф де ля Баси и граф де ля Вальдизер. Имя принца было занесено первым в список зачинщиков турнира, как самого опытного в обращении с оружием, имена же названных ниже зачинщиков следовали за ним. Месье де Сен-Реран выступал под псевдонимом Альмидор Верный, граф де Монтье – Фульгинар Бесстрашный, месье де Каворетт выбрал себе имя Яростный Дракон, месье де Мазере – Пальмиадс Искренний, месье де Дрюен превратился в Хлоридана Смелого, Фульвио де ла Ланце избрал себе имя Альтомара Кровавого, рыцарь де Ажлие предпочел себе имя Продикл Воин, граф де Ферросаск стал Термодонтом Гневным, маркиз Формо – Эролином Жестоким. Этот отряд благородных воинов вошел на поле ристалища в колонне по трое, их одежды были сделаны из материй всех четырех цветов, но принц предпочел один только пурпурный цвет, поэтому его плюмаж ярко выделялся на фоне всех остальных. Мантия его из материи серебристого цвета ниспадала с его доспеха, сделанного на античный манер – с короткими штанами из шелка, осыпанными жемчугом и драгоценными камнями. Дополнительные вставки на доспехе из серебра были украшены цветами и розами из того же металла. Принц появился на поле ристалища в сопровождении двух рыцарей, накидка на одном из них была голубого цвета, а на другом – ослепительно-белого. После нескольких схваток турнир закончился, приз был присужден рыцарю королевского пурпура, и трубачи протрубили «отбой»; по этому сигналу все рыцари удалились в том же порядке в новый дворец. Вся эта церемония была организована в честь бракосочетания принца Савойского и Кристины, сестры Людовика, короля Франции, после его возвращения из Риволи, где, пригласив леди Кристину на бал, он организовал турнир под именем Рыцаря королевского пурпура и сражался под цветами принцессы – Дамы своего сердца».

В XVII веке турнир окончательно утратил свое первостепенное значение как подготовка воина и становится лишь театрализованным представлением. Копья для поединков делаются хрупкими (чтоб легче ломались), а искусство владения копьем уступает место искусству верховой езды. Участники таких турниров надевают доспехи из позолоченной меди или тонкого железа, атакующим оружием служат обитые мягким материалом булавы и тупые мечи, а основная цель поединка состоит в том, чтобы сбить плюмаж со шлема противника. Так, с середины XVII века рыцарские турниры во многих землях Европы сменились так называемой каруселью, которая обычно включала состязания, на которых участники демонстрировали умение управлять конем. В карусель обычно входили следующие состязания или часть из них: 1. Сдергивание колец. Этот вид спорта, зародившийся, вероятно, в Средние века, заключался в том, что нужно было на всем скаку снять копьем подвешенное кольцо. 2. Срубание сарацинских голов, изготовленных из дерева или папье-маше, различными видами оружия. 3. Удар копьем в центр фигуры. Еще один вид средневекового состязания. К столбу приклепывалась половина фигуры – обычно мавра – со щитом в одной руке и мечом (или кистенем) – в другой. Всадник должен был на всем скаку попасть копьем в центр этой фигуры. Если он промахивался и попадал в другое место, то фигура поворачивалась и била его сзади. 4. Сама карусель. Это была бледная копия турнира, в которой противники сражались обитыми войлоком дубинками и тупыми мечами, стараясь сбить друг у друга гребни со шлемов. Карусели устраивались в Дании в конце XVII века и в Швеции еще в 1800 году. Многочисленные доспехи для этих состязаний можно видеть в Тейхусмуссете в Копенгагене и в Королевской оружейной палате в Стокгольме. Некоторые из них представляют собой добротные латы XVII века, раскрашенные и золоченые. Зато снаряжение, которое изготавливалось специально для карусели, отличается низким качеством и неприглядным внешним видом. Эти доспехи большей частью делали из позолоченной меди или очень тонких железных пластин. Карусели представляют определенный интерес как переходный этап между средневековым турниром и возрождением «готических» состязаний в XIX веке, среди которых самым известным, пожалуй, был Элингтонский турнир 1839 года. Элингтонский турнир, состоявшийся в Эйршире в 1839 году, хотя и базировался в значительной степени на легенде, поведанной сэром Вальтером Скоттом, но и сама «Боевая потеха у города Ашби» была во многих отношениях также попыткой воскрешения турниров тюдоровских времен. Она была претворена в жизнь, несмотря на насмешки, разочарования и многочисленные трудности; однако все эти обстоятельства были успешно преодолены благодаря энтузиазму, упорству и щедрости графа Элингтона и его помощников. Сами природные стихии, казалось, ополчились на устроителей этого турнира – проливные дожди то и дело обрушивались с небес, превращая поле ристалища в пруд, срывая украшения с трибун и заливая временный банкетный зал, сооруженный около замка. Самой же большой трудностью стало весьма краткое время, за которое было необходимо подготовить боевых коней для участия в этих конных ристалищах былых времен. Размеры поля ристалища в Элингтон-парке составляли 600 на 250 ярдов, по центру его был воздвигнут барьер длиной 300 ярдов. В распоряжение Королевы красоты (леди Сеймур) и дам ее свиты был предоставлен красивый павильон. Для отдыха рыцарей, принимающих участие в турнире, были установлены шатры, а для зрителей – гостей устроителей этого турнира – у западной оконечности поля воздвигли трибуны на 2000 чел. В турнире принимали участие 35 рыцарей, среди них были принц Луи Наполеон, маркиз Уотерфорд, графы Элингтон, Кравен и Кассилис, лорды Элфорд, Глиньон, Крэнстоун и др. Лорд Гейдж и сэр Чарльз Лэмб стали распорядителями на поле ристалища, роль герольдмейстера досталась маркизу Лондондерри. Было проведено несколько репетиций. Первым опробовали поле граф Элингтон и лорд Крэнстоун. В нескольких сшибках они преломили два копья. За ними выступили другие рыцари с переменным успехом. Турнир начался 28 августа 1839 года. К началу турнира зрителей собралось около 10 тыс. человек, и толпа все продолжала прибывать (в нескольких источниках говорится, что желающих посмотреть турнир собралось около 100 тыс.). После трубного сигнала к началу турнира герольды объявили условия, правила и ограничения, которыми должны были руководствоваться участники турнира. Каждая пара могла сойтись в поединке 3, максимум 4 раза. Доспехи, в которых выступали рыцари, были собраны частью из разных мест Англии, а частью за границей и весьма отличались друг от друга, в зависимости от времени, когда были сделаны. Общее внимание привлек доспех графа Кравена, в котором один из предшественников графа (барон Хилтон) сражался в битве при Креси. На многих доспехах имелись дополнительные защитные вставки. На турнире взорам зрителей предстала великолепная сцена. Рыцари блистали полным вооружением и доспехами, их кони были живописно задрапированы в длинные попоны, расписанные яркими красками, с изображением гербов и девизов. В сочетании с богатыми одеждами дам все это представляло собой незабываемое зрелище. Турнир начался с состязаний в поражении мишени на столбе, после чего начался турнир. Состязание не могло похвастаться особыми успехами, заезды и сшибки оказались малорезультативными. Виной этому было отсутствие опыта в подобных соревнованиях у всадников, недостаточная подготовленность их коней, ошибкой оказалось и то, что всадники, бросаясь друг на друга, пускали коней в галоп, вместо того чтобы двигаться неспешной рысью. Первым состоялся поединок между Рыцарем Лебедя (мистер Джернингхем) и Рыцарем Золотого Льва (капитан Дж. О. Фэйрли). Первые 3 сшибки закончились безрезультатно, но в четвертой Рыцарь Золотого Льва преломил свое копье о щит соперника. Второй вызов был брошен графом Элингтоном маркизу Уотерфорду, и в первой же сшибке противники преломили оба копья. Вторая закончилась безрезультатно, но в третьей граф преломил свое копье. Третий поединок состоялся между сэром Френсисом Хопкинсом и Р.Дж. Элчмером, эсквайром. В первой сшибке сэр Френсис преломил свое копье, во второй оба соперника преломили копья, однако результат сэра Френсиса был аннулирован, так как копье оказалось преломленным «ненадлежащим образом». Четвертый поединок состоялся между лордами Глиньоном и Элфордом. Первые две сшибки закончились безрезультатно, но в третьей лорд Элфорд преломил свое копье. Затем последовал пеший поединок у барьера на двуручных мечах, после чего конные копейные поединки возобновились. Последним в этот день состоялся поединок между маркизом Уотерфордом и лордом Элфордом. Первая сшибка не принесла успеха никому из соперников, второй результат не был засчитан, поскольку копье было преломлено у самого наконечника; но в третьей маркиз преломил свое копье так, «как оно должно было быть преломлено». Вечером в гостиной замка были проведены пешие поединки на мечах, и, по сообщениям хроник, всем запомнилась великолепным мастерством фехтования дуэль между принцем Луи Наполеоном и мистером Лэмбом. Турнир должен был продолжиться на следующий день, в четверг, но из-за плохой погоды он был перенесен на пятницу 30 августа. Первый поединок заключительного дня турнира состоялся между лордами Глиньоном и Элфордом, которые в трех сшибках смогли преломить только одно копье. Затем на поединок вышли граф Кравен и капитан Фэйрли. Оба копья оказались преломленными уже в первой сшибке, вторая закончилась безрезультатно, а в третьей граф снова преломил свое копье. Этот поединок стал лучшим по своим результатам во всем турнире. В целом в шести поединках этого дня было совершено общим числом 19 сшибок, удачными же из них оказались всего только две. Завершающим этапом турнира был конный бой двух отрядов рыцарей. Во время этого боя мистер Джернингхем был ранен в руку ударом меча (это было единственное ранение за весь турнир). Несколько рыцарей были выбиты из седла и оказались на земле, а один из всадников был сбит вместе с лошадью. Награда турнира была присуждена графу Элингтону. Она представляла собой венец, которым королева красоты элегантно увенчала его, подобно тому, как это сделала леди Ровена на поле ристалища под Ашби.

Драгоценные королевские доспехи в комплекте с конскими латами, изготовленные для шведского короля Эрика XIV. Украшение сделал ювелир Елизеус Либертс. Антверпен, 1562–1564 гг. Доспехи украшены сценами, демонстрирующими подвиги Геракла

Драгоценные доспехи. Украшение сделал ювелир Елизеус Либертс. Антверпен, 1560–1565 гг. Вес доспехов 25,5 кг. Латы украшены плетеным узором. На нагруднике в картуше находится изображение головы Медузы Горгоны, на спине – Геракла с дубиной. Эти доспехи были куплены в 1604 г. для герцога Иоганна Георга за 725 гульденов

В примечательном контрасте с Элингтонским турниром в отношении точности деталей и исторической правды находился турнир, организованный на Ратушной площади Брюсселя в 1905 году. Именно на Ратушной площади Брюсселя герцог Шаролуа, ставший впоследствии Карлом Смелым, участвовал в своем первом турнире в 1452 году. Герцогу тогда было всего лишь 18 лет, но он выступил в 18 поединках и в них преломил 16 копий так, «как они должны были быть преломлены» (такое количество сломанных копий считалось отменным достижением в то время). Именно тот турнир, состоявшийся в том же самом Брюсселе около четырех с половиной столетий тому назад в правление Филиппа Доброго, и был выбран для исторической реконструкции в июле 1905 года. Карл Смелый родился в 1433 году, и турнир, о котором идет речь, был организован в честь дня его рождения. Убит он был на роковом поле битвы под Нанси в 1477 году. Произведенная в 1905 году реконструкция турнира 1452 года имела большой успех и была оценена как имеющая громадную образовательную ценность. Реконструкция эта, представленная публике в Брюсселе, началась с выезда герцога Филиппа Бургундского на поле ристалища посреди Ратушной площади, в сопровождении свиты дам своего двора, распорядителя турнира, главного герольдмейстера герцога Шаролуа с пятью своими помощниками и многими другими историческими персонажами рыцарского лагеря и поля ристалища. Герцог занял свое место верховного судьи на ярко украшенной трибуне, протрубили фанфары, и турнир начался. Были представлены реальные исторические поединки многих персонажей. Затем последовало соревнование в поражении мишени на деревянном столбе, а потом пешие поединки и общая схватка, после завершения которой последовало вручение наград. Образы рыцарей из далекого 1452 года, таких как герцог Шаролуа, Жак де Лалейн и Фридрих де Ренес, были представлены во всех подробностях. После этого исторического турнира-реконструкции в Бельгии были выпущены чудесные почтовые открытки, на которых были изображены основные сцены турнира.

Доспехи работы Антона Пеффенхаузера. Аугсбург, 1591 г. Вес доспехов 18,4 кг. Эти богато украшенные латы входили в состав 12 турнирных доспехов, которые супруга курфюрста Христиана I Саксонского София заказала у мастера Пеффенхаузера в качестве подарка своему мужу

Доспехи работы Антона Пеффенхаузера. Аугсбург, 1591 г. Эти латы также входили в состав 12 турнирных доспехов, подаренных Софией своему мужу

В 1935 году в США по инициативе музея Метрополитен проводился рыцарский турнир по всем правилам Средневековья. Длился он 4 дня и состоял из 44 поединков. В современном мире интерес к эпохе средневековья и рыцарским турнирам с каждым годом лишь растет.

Организовывается много клубов исторической реконструкции по всему миру. Любители средневековья разных стран ежегодно проводят всевозможные рыцарские турниры и фестивали.

Современные участники рыцарских турниров применяют в своих поединках реконструкцию оружия и снаряжения средневековых рыцарей. Обязательным условием является достоверность реконструкции, будь то доспех, оружие или одежда.

На фестивалях историческими клубами, помимо сражений, воссоздается и обычная жизнь средневекового поселения или замка. Взрослые и дети одеты в одежды Средневековья. Вся обстановка до мельчайших деталей соответствует тому времени. Любой человек, попавший на такое мероприятие, может увидеть не только схватку рыцарей, побыть на древнем пиру, но и прочувствовать сам дух эпохи Средневековья.

По вопросу о том, сражатись ли германские рыцари между IX и XIII вв. в пешем или в конном строю и в какой мере, - Бальцер (стр. 98 и след.) собрал ряд свидетельств, прямо противоречащих друг другу. Воины короля Арнульфа спешивались в 891 г. при штурме норманнских укреплений и в 896 г. при осаде Рима. По Оттону Нордгеймскому, в сражении с Генрихом IV в 1080 г. на реке Эльстер часть саксонских рыцарей рубилась в пешем строю; то же происходит в сражении при Блейхфельде в 1086 г., а об армии Конрада III в 1147 г. под Дамаском Вильгельм Тирский113 говорит: "спешились, как это обычно делают германцы в исключительных положениях". В сражении при Бувине в 1214 г., по Вильгельму Бретонскому ("Филиппида", X, стих 680), король Филипп Август воскликнул: "Пусть германцы бьются пешие, ты же, галл, всегда сражайся верхом на коне!". Биограф Роберта Гискара говорит о германцах, что они посредственные наездники114. Византиец Иоанн Киннам прославляет их превосходство над французами в пешем бою (Бальцер, стр. 47, прим. 5). К этому надо еще прибавить, что и император Лев (886 - 911 гг.) в своей "Тактике" говорит о франках, что они любят как пеший, так и конный бой115. Об отдельных рыцарях часто сообщается, что они для боя спешивались, особенно в моменты крайней опасности.

Германцы же, наоборот, хвалились тем, что они лучшие наездники, чем итальянцы (I, 21; III, 34). Фульдский летописец именно по поводу сражения с норманнами в 891 г. пишет, что франки, собственно говоря, сражались на конях. Византийский император Никифор, по Луитпранду, сказал, якобы, что германцы не сильны - ни пешие, ни на коне, а чех Косьма (II, 10) прямо говорит о германцах, что они не привычны к пешему бою. В другом месте (стр. 3) Бальцер толкует одно место из Титмара Мерзебургского (976 - 1019 гг.) в том смысле, что последнему участие пехоты в бою представлялось чем-то необычным.

Бальцер сопоставляет свидетельства и приходит к заключению, что германцы не вполне усвоили себе службу на коне даже и после того, как она применялась у них в течение долгого времени. Их успехи в кавалерийском деле, по его мнению, не были блестящими.

Такое заключение следует отвергнуть как с точки зрения фактов, так и с точки зрения критики источников. Германцы были превосходными наездниками уже во времена Юлия Цезаря, а в частности саксы бились верхом на конях уже против Карла Великого. Также и фризы называются наездниками в одном из каролингских капитуляриев (см. выше). Невозможно допустить, чтобы у народа, для которого верховая езда была искони привычной и в котором существовало постоянно упражнявшееся в своем искусстве рыцарское сословие, чтобы у него искусство конного боя стояло не на должной высоте. Бальцер полагает, что всадник, чувствующий себя на коне в своей стихии, спешивался для боя только в случаях крайней необходимости и тем труднее решался на это, чем более критическим было его положение. Ни в коем случае нельзя выставить такого общего положения. Превосходство конного бойца проявляется главным образом в массе; на равнине боевая сила 100 конных рыцарей, несомненно, была во много раз выше силы 100 пеших бойцов: значительная часть пеших сразу же была бы растоптана конями. Граф Артуа, предводитель французов в сражении при Куртрэ, сказал, будто бы, что 100 конных равноценны 1 000 пеших116. В поединке же умелый пеший боец вполне может справиться со всадником, и, как ни кажется это странным, из военной истории нам известны многочисленные случаи, когда всадники спешиваются в бою, например, у казаков117, а также в классической древности118. Если у римлян, о которых это рассказывается бесконечно часто, мы склонны объяснять спешивание невысоким уровнем искусства верховой езды, то такое объяснение не находит себе подтверждения в источниках и отпадает совершенно, когда мы читаем у Полибия (III, 115) как раз наоборот, что конные воины Ганнибала, кавалерийские качества которых не могут подлежать никакому сомнению, в сражении при Каннах, в конной стычке соскочили с коней и без правильных атак, "варварским образом", как выражается Полибий, одолели римлян. То же неоднократно сообщает Цезарь (В. G. IV, 2 и 12) о германцах, славившихся как особенно искусные наездники; тот же прием встречаем в "Песне о Нибелунгах" в сражении с саксами (строфа 212).

Воин же, считающий себя погибшим, не желающий или не имеющий возможности спастись бегством, борющийся не на жизнь, а на смерть, в этот момент крайней опасности охотно соскакивает с коня и сражается пешим. Ибо, если он останется на коне, то противник, ранив его коня, может заставить его упасть и лишит его возможности защищаться, между тем как пеший зависит только от самого себя. Самое определенное из всех высказываний об интересующей нас эпохе находим в Фульдских анналах в описании сражения с норманнами: "У Франков же не в обычае сражаться пешими". Бальцер пытается дать этому замечанию ограничительное толкование, говоря, что оно касается только франков в узком смысле слова, или лотарингцев. Это соображение вполне произвольно, так как автор говорит не о лотарингцах, а о франках, и почему бы как раз лотарингцы особенно хорошо ездили верхом119. При помощи таких ограничений любому высказыванию можно придать противоположный смысл. Тем не менее я ничего не имею против них; следует только применять их ко всем соответствующим свидетельствам и тогда убеждаешься, что все они неосновательны. В каждом отдельном случае возможно, что какая-либо для нас уже неуловимая тенденция, ошибка, просто вымысел создали совершенно ложное суждение. Этим объясняется, что данные, почерпнутые из внешне одинаково достоверных источников, прямо противоречат друг другу. Здесь недостаточно одной только документальной критики. Необходима также критика по существу, которая охватывала бы эпохи в целом. Насколько опасно основываться на изолированных свидетельствах, мы видели на конкретных примерах в главе о происхождении ленной системы: на основании нескольких таких показаний сложился взгляд, что во время Великого переселения народов франки еще были только пешими бойцами, это завело на ложный путь в таком кардинальном вопросе, как происхождение феодального государства.

Итак, не отдельно взятые свидетельства, почти сплошь недостаточно достоверные и противоречащие друг другу, а критический анализ и оценка таких свидетельств в сопоставлении с общим ходом развития военного дела дают нам право на вывод, что, начиная с Великого переселения народов, искусство конного боя культивировалось и стояло на значительной высоте у всех германских племен. Только у англосаксов конный бой, по-видимому, действительно не получил развития, быть может, в связи с тем, что они взяли с собой из-за моря (если вообще взяли) очень мало лошадей, а подлинное военное сословие развилось у них в очень ограниченной степени. Настоящий же рыцарь, сформировавшийся на материке и перенесенный оттуда норманнами в Англию, был настолько же пешим, как и конным, а если он и сражался пешим, то это отнюдь не означает, что он был недостаточно опытен в конном бою. О каждом подлинном рыцаре можно сказать то же, что говорит Видукинд (III, 44), прославляя герцога Конрада Рыжего: "то верхом, то пешим отправлялся на врага непреодолимый воитель".

РЫЦАРИ И КНЕХТЫ

Что рыцарское сословие, в тесном смысле этого слова, как низшее дворянство, отслоилось из древнего общего военного сословия, это достаточно твердо установлено, и самый процесс этого отслоения для нас ясен. Труднее уяснить себе, как сложилось и развилось низшее, не-рыцарское военное сословие, именно пехота. Здесь для исследователя остается еще достаточный простор. Нас главным образом занимает вопрос, в какой степени, с каких пор и в какой форме пешие и конные спутники рыцаря были или сделались комбаттантами.

Бальцер (стр. 78 и след.) полагает, что до XI в. рыцари обычно не имели еще при себе оруженосцев, что видно из неоднократных упоминаний о том, что они сами отправляются на фуражировку. Я хотел бы несколько иначе понять то же наблюдение. Со времени Великого переселения народов в войске даже самые знатные были не только полководцами, но и бойцами. Между королями, герцогами и широкой массой всадников существовали промежуточные ступени и переходы. Обычай иметь при себе слугу, несомненно, с давних пор распространился и до низшего слоя всадников. Тем не менее они все же оставались низшими, сами отправлялись на фуражировку и часто совершенно не имели при себе слуги, или он находился при обозе, где вел вьючных лошадей, или ехал на повозке. Представители же постепенно отслаивавшегося рыцарского сословия имели, конечно, в своей свите по крайней мере одного оруженосца или щитоносца, а обычно, кроме того, еще несколько кнехтов.

Бальцер устанавливает, что с середины XI в. число оруженосцев все возрастает; они часто были конными, но они были вооружены только на крайний случай, и ими пользовались лишь для второстепенных военных целей и только в виде исключения вводили в бой.

Трудно выяснить, как Келер смотрит на образование родов войск в средние века и на их взаимоотношения, так как автор в различных местах своего труда противоречит сам себе. Он твердо убежден только в том, что свита рыцаря первоначально была пешая, невооруженная и не сопровождала его в бой. Но, по его мнению, с начала рассматриваемого им периода наряду с рыцарством существовала как отдельный род войск и легкая конница. С XI в. в продолжение некоторого времени существенную роль играла будто бы и пехота, причем имеются в виду как пешие кнехты, следовавшие в бой за рыцарем, так и самостоятельная пехота. "Копье" (Gleve), т.е. принципиальная придача вспомогательных родов войск отдельному рыцарю, образовалось только во вторую половину XIV в.

Я согласен с Келером в том, что первоначально свита рыцаря не следовала за ним в бой120, хотя каждый из его спутников был чем-либо вооружен121; была ли у кого-либо из его спутников случайно кляча или не была, - не имеет значения ни для военных целей, ни для передвижения войска. Келер недостаточно различает два вопроса: имел ли рыцарь конного кнехта и следовал ли такой кнехт обычно за ним в бой. На первый вопрос, несомненно, следует ответить утвердительно: в XII в. в свите рыцаря появляются конные и вооруженные люди. Человек, которого Барбаросса при Тортоне (1155 г.) хотел посвятить в рыцари и который отклонил эту честь, называется "strator"; из этого следует, что он был конным кнехтом122, ибо он "имел секиру, которую такого рода люди обычно привешивают к своему седлу"123. В 1158 г. жители Брешии нападают на чешских "scutiferi" и отнимают у них коней124. Если эти "scutiferi" были верхом, то конными были и "milites et scutiferi", которые во время того же похода бродят по стране, разоряют и сжигают города и села125. Документально засвидетельствован "servus equitans" в так называемом Аарском праве министериалов126, и попытка Келера (III, ч. I, XVII) дать особое толкование этому свидетельству настолько искусственна, что не заслуживает опровержения. Правильной, наоборот, кажется мне поправка к тексту, сделанная Келером к Вейссенбургскому праву министериалов от 1029 г., так что это свидетельство отпадает127.

Но в 1240 г. император Фридрих II издает приказ, чтобы 20 рыцарей, 20 стрелков и 20 кнехтов, все верхом на конях, отправились в Сардинию.

В "Annal. Jan. ", SS, XVIII, 158, в договоре графа Савойского с Генуей сказано: "Граф должен ежемесячно получать по 16 ливров за рыцаря с вооруженным слугой и 2 щитоносцами". Далее благородный рыцарь Лотарь Брешианский был в войске, "в котором каждый имел 2 коней с 50 рыцарями, 3 оруженосцев и хорошо вооруженных кнехтов".

Затем там встречается и другой рыцарь "со слугой и 2 щитоносцами". Келер (III, 2, 87) переводит "donzellis" - "кнехт благородного происхождения", "scutiferi" он считает "остальными кнехтами, вероятнее всего из числа младших сыновей рыцарских родов". Это явно произвольно, но возможно, что все лошади предназначались для самого рыцаря, а кнехты участвовали в бою пешими.

В 1239 г. папа заключил договор с Венецией, по которому она обязывалась выставить "300 рыцарей и на каждого рыцаря коней: декстрария - одного и ронцинов - двух, оруженосцев трех с оружием".

Келер (I ч., X) полагает, что эти 3 коня, предназначаются для рыцаря, a "scutiferi" - пешие. Это, вероятно, правильно; иначе коней должно было бы быть по крайней мере 4.

Если, таким образом, ясно вырисовывается роль конного и вооруженного кнехта, то отсюда еще нельзя заключить, что он верхом следовал за господином в бой, - именно в бой, в собственном смысле слова; поэтому я хотел бы, по крайней мере, не противоречить Келеру, когда он говорит, что это вошло в обычай только со второй половины XIV в.

Наряду с вопросом о конных слугах возникает вопрос и о самостоятельной легкой коннице.

Несомненно, воины искони различались как по вооружению, так и по рангу, но различия были не такого рода и не столь значительны, чтобы лечь в основу деления по родам войск. Если бы это было так, то в многочисленных описаниях сражений эти различия должны были бы проступать гораздо отчетливее.

Келер пытается всюду провести резкую грань между явлениями, которые в действительности не так резко различаются между собой; вследствие этого он впадает в постоянные противоречия с самим собою и с жаром защищает положения, не имеющие существенного значения; в конце концов, вместо того чтобы путем установления резких различий достигнуть большей ясности, не удается даже понять, что, собственно, он имеет в виду.

Главным образом это относится к нижеследующим местам:

В т. II, стр. 14, говорится, что в XII в. слуги рыцаря были невооруженными и пешими. То же в т. III, 2, 83.

В т. III, 2, 87, мы читаем, что в XIII в. возник обычай, по которому кнехты благородного происхождения (Knappen, scutiferi, armigeri) пешими следовали за рыцарями в бой.

В т. III, 3, 249, говорится, что в XII в. установился обычай вооружать людей (пеших) из свиты рыцаря и брать их с собою в бой.

В т. I, стр. IX, мы узнаем, что "копье", состоявшее из рыцаря и следовавших за ним двух легких всадников, впервые введено было во Франции только в 1364 г., а в Германии - в 1365 г. То же и в "Getting. Gel.-Auz." 1883, стр. 412. Ср. также III, 2, 89, где прямо подчеркивается, что до введения "копья" рыцарь не имел конной свиты.

Но, с другой стороны, в т. II, стр. 14, сказано, что с 1240 г. один из двух уже и ранее вооруженных слуг рыцаря стал конным. Если к этому присовокупить что оба слуги не были комбаттантами, то хотя этим и устраняется прямое противоречие с процитированными выше местами, но спрашивается, с какой целью эти слуги (о которых прямо говорится, что в XII в. они еще не были вооружены) в XIII в. снабжены оружием.

В т. I, стр. IX и т. III, 2, 24, мы узнаем, что легкие всадники образовывали первую линию.

Но в т. III, 2, 75, сказано: "Средневековые всадники сражались тесно сомкнутыми колоннами, которые составлялись из легковооруженных и в которых рыцари были только в голове и в последней шеренге, а если они были в достаточном числе, то и в крайних рядах, и, таким образом, извне замыкали отряд легкой конницы... Только в XV в. у французов развилось построение "en haye" (в линию колонн), состоявшее из тяжеловооруженных, за которыми держится легкая конница". В Германии такое построение не привилось, якобы, никогда, а сохранилась сомкнутая колонна.

Ср. также I, 193, прим.

Т. II, вступление; на стр. VI Келер говорит о пехоте и ее влиянии на боевой порядок, со времени Сенлака (1066 г.) проявляющемся в целом ряде сражений. В особенности он восхваляет саксонскую пехоту XI в., брабантцев - XII в. и пехоту немецких городов - XIII в.

По т. III, 3, 248, расцвет пехоты в Западной Европе непродолжителен - в конце XII и в начале XIII в. - и явился следствием опыта третьего крестового похода. По мнению Келера, германцы даже должны были сперва проделать опыт 1197 г., для того чтобы также решиться пользоваться пехотой. В этом возрождении пехоты Келер здесь усматривает самое существенное влияние крестовых походов на военную организацию Западной Европы.

На стр. 274 говорится, что до того в Европе обнаруживаются только некоторые следы пехоты. На стр. 378 делается исключение, по крайней мере, для норманнов. Брабантцы XII в., которым в других местах придается такое важное значение, в этих местах оказались вне поля зрения автора.

На стр. 309 говорится, что не в третьем крестовом походе, а в крестовых походах вообще развилась пехотная тактика; сражения первого крестового похода при Антиохии и при Аскалоне приводятся в качестве образцов, которым следовала Западная Европа.

На стр. 307 - значение пехоты достигло своего кульминационного пункта к началу XII в. (как мы видели выше, в конце XII в. после третьего крестового похода оно только начало возрастать) и с тех пор постепенно падало.

На стр. 272 - ив войнах Фридриха II конница зависела от поддержки пехоты.

На стр. 219, ч. I, мы читаем, что пехота Фридриха II - сарацины - при Кортенуова находилась на обоих флангах, "как это бывало в Италии еще долгое время после того".

Но на стр. 275, т. III, ч. 3, уже говорится, что в XIII в. не было органического соединения конницы с пехотой и что поэтому, например, сражение при Кортенуова, главное сражение Фридриха II (1237 г.), следует рассматривать как конный бой. На стр. 334 сказано, что Фридрих II своим пренебрежением к пехоте низвел ее до ничтожной роли.

В Германии, - стр. 308, - пехота играла роль только короткое время, во Франции - еще короче. О германской пехоте и о брабантцах говорится на стр. 309 - в продолжение XIII в. ничего более не слышно; упоминается только пехота немецких городов.

На стр. же 378 - коммунальные полки никогда не играли роль "infanterie de ligne" (линейной пехоты).

На стр. 145, т. III, ч. 2 и стр. 308, т. III, ч. 3, - время самого сильного упадка пехоты наступает в середине XIV в. В Италии господствует исключительно кавалерийская служба.

На стр. 275, т. III, ч. 3, XIV в., - наоборот, пехота начинает выступать самостоятельно.

На стр. 310 мы узнаем, что не метательное оружие, а только копье могло придать пехоте самостоятельное значение; копье же приобрело значение впервые у швейцарцев и только в бургундских войнах, т.е. в конце XV в., проявилось во всей своей значительности.

На стр. 329, 334 и 377 - опять-таки сражение при Чертомондо (1289 г.) и другие сражения того времени, якобы, чрезвычайно важны для истории пехоты и даже начинают собой "новую эпоху" этой истории.

На стр. 320 Келер признает, что роль пехоты была не столь велика, чтобы она могла на долгий срок закрепить за собой внимание и уважение. На стр. 429 в т. I мы узнаем, что Фридрих II не пришел к мысли о возрождении такой пехоты, которая существовала ранее, потому что проникнут был воззрениями своего времени. "Рыцарское честолюбие не терпело рядом с собой никакого другого воина". Эта нетерпимость рыцарства, якобы, имела самые печальные последствия. Точно так же и на стр. 327, т. III, ч. 2, и IV, ч. 3, стр. 307, 316-318, унижение пехоты приписывается сословному духу, а на стр. 310, ч. 2 - вырождению рыцарства.

Явно неверно во всех этих положениях прежде всего то, что с самого начала наряду с рыцарством, якобы, существовала самостоятельная легкая конница. Такая конница в источниках более раннего времени нигде не упоминается в качестве самостоятельного рода войск. Приведенные по этому поводу Келером цитаты (III, 2, 11 и III, 2, 29) лишены доказательной силы.

В "Ann. Altan. " от 1042 г. (SS, XX, 797) речь идет о рыцарях и кнехтах, но нет никаких признаков, что они представляли дифференцированные роды оружия.

"Chron. monast. Casinensis", SS, VII, 818, повествует о сражении Генриха Гордого под Беневентом в 1137 г.: "Но когда оруженосцы (scutiferi) герцога в первой же стычке обратились в бегство, то герцог, взвешивая колебания счастья, повелел рыцарям, перейдя реку, подняться на гору, на которой расположен город, и ворваться в него со стороны золотых ворот".

Келер в "scutiferi" желает здесь видеть легковооруженных всадников, которые образовывали первую боевую линию. Это явно невозможно. Первая линия предполагает вторую, следующую за ней. Но эта вторая линия, если первая целиком обратится в бегство, не может, оставаясь незатронутой, двинуться в другом направлении. Если даже допустить, что слово "scutiferi" вообще означает особый отряд, то "acies", во всяком случае, означает не "эшелон", а, по крайней мере, "боевой отряд". Но это весьма неправдоподобно, ибо о подобном разделении конницы по родам войск, если бы оно соответствовало средневековой организации, мы должны были бы слышать гораздо чаще. Гораздо более правдоподобно толкование в этой цитате "acies" в смысле "бой": щитоносцы, отправленные для фуражировки, подверглись нападению и были разбиты (причем "in prima acie" можно перевести как "в первой же стычке", так и "в начале боя"), а затем герцог выслал рыцарей для штурма города с другой стороны.

Тем менее могут означать особый род войск "expeditissimi йquitйs" (самые проворные всадники), высланные для преследования противника.

Хроника г. Муаенмутье XI в. (SS, IV, 59) различает отряд loricati (кольчужники) (30), которых обязан выставить аббат, и clypeati (щитники) (ср. Вайц, VIII, стр. 116). Келер (III, 2, 31, прим.) присоединяется к мнению Бальцера, что о loricati и clypeati упоминается как об отдельных частях. Но точный смысл источника не дает оснований для такой интерпретации.

По Кельнским анналам (Ann. Colon, maj., SS, XVII, 209) от 1282 г., в которых об Италии говорится "из неприятелей своих убили 1300 шитников (clypeatos), не считая других, которые пользовались тяжелым оружием", также нельзя заключить о существовании отдельных конных частей. Возможно, что эти "clypeati" - пехота.

Лифляндскнй документ от 1261 г. (цитировано Келером в т. III, 2, 45) устанавливает, что рыцарь должен получить 60 наделов, probus famulus - 40, servus cum equo et plata - по 10. Здесь мы снова имеем дело с различными родами оружия, но из этого еще не следует, что они образовывали отдельные части.

В четырех местах (I, 175, 219: II, 15, 17) Келер говорит о "легковооруженных, на непокрытых броней лошадях". Это явная несообразность. Все эти 4 места исходят из одного документа Тевтонского ордена от 1285 г. ("Cod. Warm. ", I, стр. 122; цитировано Келером в т. II, стр. 15, прим. 3): "Упомянутые держатели ленов будут обязаны служить на конях, покрытых броней, и с легким оружием". Эту цитату следует толковать в том смысле, что легкое оружие должно выставляться наряду с конем, покрытым броней.

В соответствии с изложенным находятся многократно предпринимаемые Келером исследования по поводу значения слов scutarius, scutifer, armiger. Scutifer, в сущности, кажется ему тождественным armiger128, в то время как между scutarius и scutifer он проводит резкое различие (III, 2, 37, прим.).

По т. II, XI, scutarii - это рядовые из свиты рыцаря, стоящие над обозными слугами (lixae). Таким образом, scutarii - "люди, которые находятся при рыцаре и обслуживают его", III, 2, 86. Со словом scutarius однозначны donzellus, damoiseau, voletus, servus, serviens, а также и garcio и bubulcus.

Scutifer и armiger - кнехты благородного происхождения или "оруженосцы" - ученики рыцарей - таким образом покрываются более широким понятием scutarii (III, 2, 86).

Но scutifer означает также обученных сыновей рыцарей, не имеющих еще лена, а также - тяжеловооруженных (сержантов?), владеющих леном (III, 2, 19), и, наконец, - легковооруженного всадника из несвободного сословия (III, 2, 31, ср. III, 2, 24).

Как мы видим, попытка провести различие между scutarius и scutifer оказалась несостоятельной и у самого Келера.

То, что Келер говорит о пехоте и ее развитии, настолько полно противоречий, что само себя аннулирует. Наиболее верным можно, пожалуй, считать следующее: (III, 3, 306) "Там, где пехота во времена рыцарства появляется вообще в соединении с конницей она служит лишь для вспомогательных целей и, таким образом, в ту эпоху не представляет собой ocoбого рода войск в современном смысле этого слова".

Подведя итоги всему вышесказанному, мы приходим к заключению, что, несмотря на фактическое различие по тяжести и качеству оружия и еще большее различие по личной знатности бойцов, войско до XII в., как правило, представляло нечто единое; только в XII в. происходит действительная дифференциация родов оружия. Вполне тяжеловооруженное рыцарство выделяется из низших слоев как рыцарское сословие в тесном смысле этого слова, а в войско входят новые элементы не столь высокой военной квалификации, преимущественно в качестве пехоты. Спутники рыцаря, до тех пор бывшие не-комбаттантами, постепенно все более приобретают характер комбаттантов и, в зависимости от обстоятельств, следуют за своим господином в бой. При исчислении военных сил необходимо, поэтому, принять в расчет, что до XI в. включительно milites тождественны с комбаттантами; начиная же с XII в., следует быть осторожнее и нельзя довольствоваться цифрами комбаттантов, так как граница между комбаттантами и не-комбаттантами становится расплывчатой.

Я не решаюсь с точностью определить момент возникновения понятия "копье", под которым подразумевался рыцарь с несколькими подручными комбаттантами. Я готов согласиться с Келером, что название вошло в обиход не раньше 1364 г., само же явление восходит по крайней мере к XII в. Иенс (Gesch. d. Kriegsw., I, 295) с самого начала усматривает в нем характерную особенность феодальных армий и называет "двойным копьем" сочетание рыцаря с одним стрелком, появившееся будто бы в крестовых походах. Однако, подтверждений этому в источниках нет.

Различие между разными лошадьми рыцаря - между dextrarius и roncmus нельзя считать абсолютным. Dextrarius также может иногда служить оруженосцу или нести на себе поклажу. Все дело в том, что в распоряжении рыцаря всегда есть свежая лошадь. Если у него их три, из которых одной он пользуется сам, второю - оруженосец, а третья служит вьючной лошадью, то эта последняя и есть запасная, свежая лошадь, так как поклажа обычно гораздо легче всадника.

ГЛАВА III. НАЕМНИКИ.

Мы установили ошибочность того взгляда, что когда-либо отдельный воин снаряжался на войну за свой счет; это допустимо только при участии в недалеких и непродолжительных походах при частых соседских распрях, но не в войнах между целыми государствами, которые составляют предмет нашего рассмотрения. Начиная с Хлодвига, отправлявшиеся в поход воины должны были быть снаряжены и содержаться более крупной организацией или же более крупным владетелем. Владетелем, который преимущественно организовывал, таким образом, походы, был граф, а выбирал ли он воинов из своих ленников, или из вассалов, не имевших лена, и своих крепостных кнехтов, или же брал к себе пришлых рыцарей и воинов, это не составляло заметной разницы для дела. И своим собственным людям сеньор, кроме снаряжения и довольствия, вероятно, должен был давать сколько-нибудь наличными деньгами, а начиная с XII в., даже довольно много. Выше мы на нескольких примерах показали, сколько получили министериалы за поход на Рим. Переход от ленного ополчения и ополчения министериалов к наемному войску практически осуществился гораздо легче, чем это может казаться, если иметь в виду их противоположность в теории. Вероятно, издавна уже обе эти формы до известной степени существовали параллельно. Уже в X в. сообщается о венецианском доже Виталисе, или Урсеоло, который навербовал в Лангобардии и Тоскане наемников и за это убит был венецианцами129. Граф Фулькон Анжуйский в 992 г. послал против герцога Конана Бретонского130 войско, "в котором были как свои, так и наемники". При императоре Генрихе III папа Лев IX навербовал в Германии отряды против норманнов в Южную Италию131. Войско, с которым Вильгельм Завоеватель в 1066 г. переправился в Англию, состояло главным образом из наемников, а мы видели, как быстро элементы феодального строя, лишь частично перенесенного норманнами в Англию, полностью превратились там в наемничество. Вскоре после этого мы встречаемся с тем же явлением и на континенте. Уже в войнах Генриха IV деньги играют значительную роль; субсидии, выплачиваемые византийским императором германскому с целью получить защиту от норманна Роберта Гискара, использованы были Генрихом для собственных военных нужд; часто мы встречаемся также с тем, что король делал займы, и города выплачивали ему подати. При его сыне Генрихе V мы впервые слышим о "ненасытной утробе королевского фиска" (regalis feci os insatiable)132. Герцог Лотарингский в 1106 г. послал на помощь кельнцам наемников133, а существенную часть военных сил Фридриха Барбароссы составляют брабантцы. Войско, которое архиепископ Майнцский Христиан повел в 1171 г. через Альпы, также состояло преимущественно из них. В 1158 г. генуэзцы навербовали стрелков против императора, а Византия вербует в Италии - по выражению немца Рагевина (ч. IV, стр. 20) - "milites gui solidarii vocantur" (воинов, называемых наемниками). Эти наемники были родом не только из германских областей, среди них упоминаются и арагонцы, наваррцы и баски. Их называют также coterelli, ruptuarii, tnaverdini, stipendiarii, vastatores, gualdana (gelduni), berroerii, mainardien, forusciti, banditi, banderii, ribaldi, satellites134.

Феодальное войско есть продукт натурального хозяйства; то, что наряду с ним и из него развивалось наемничество, было возможно только при условии некоторого возрождения денежного хозяйства, а последнее предполагает в обороте известную массу благородного металла.

В эпоху Великого переселения народов, когда совершенно прекратилась правильная разработка рудников, запас благородных металлов, должно быть, всe более и более уменьшался и дошел до минимума в эпоху первых Каролингов135. Но уже в VIII в. открыты были новые источники для добычи благородных металлов, золото промывали во французских и немецких реках, а в Пуату уже в эпоху Каролингов в рудниках добывали много серебра. В IX в. начали добывать серебро в Эльзасе и в Шварцвальде, с X в. - в Тироле, Штирии, Каринтии, а в особенности в Богемии, в Саксонских рудных горах; а начиная с 970 г. - в Гарце. Приблизительно с того же времени, а возможно, что уже и раньше, золото стали добывать и в Богемии, Зальцбурге, Венгрии и Семиградье, т.е. преимущественно в местностях, не подвергшихся еще эксплуатации римлян или мало эксплуатировавшихся ими.

Если отдельные даты этих первых успехов в горной промышленности и не вполне достоверны и если пора действительно богатой добычи наступила лишь позже, то, во всяком случае, с XII в. прирост добычи настолько явен, что начало приходится относить к значительно более раннему времени. Уже монах Аббо в своем описании осады Парижа (886 г.) жалуется (кн. I, стр. 605-609) на рыцарей, желавших носить только украшенную золотом одежду; так же изображает дело биограф архиепископа Бруно, брата Оттона Великого (912 - 973 гг.), описывая его рыцарей, "гордо выступающих в пурпуре и золоте": "среди придворных В пурпуре и своих рыцарей, сверкающих золотом, сам надел простую тунику"136.

По источникам трудно в каждом отдельном случае определить, идет ли речь о наемниках-пехотинцах или же о конных, сражавшихся, как рыцари137; во всяком случае, очень скоро и рыцари в тесном смысле этого слова стали поступать в наемники138. Когда король Владислав Чешский в 1158 г. созвал своих вассалов для похода в Италию, то они, по словам летописца, сначала были очень недовольны; когда же король объявил, что, кто не желает, может остаться дома, а тех, кто будет ему сопутствовать, ожидают награды и почести, то все заторопились присоединиться к войску. В более раннюю эпоху лишь скудный земельный надел или только довольствие при дворе служили компенсацией за военную службу, теперь же, когда вообще стало возрастать количество наличных денег и благосостояние, военная служба открывала возможности крупного заработка и обогащения. В Германии и Франции основы феодализма исчезли не в такой степени, как в Англии, но общие условия все же постепенно приблизились к английским. Обладание леном и принадлежность к рыцарскому сословию больше не были непосредственно связаны с несением военной службы; значение ленников и рыцарей свелось к тому, что они были представителями и продолжателями традиций сословия, бывшего превосходным материалом, идеальной средой для вербовки наемных воинов. Социальные корни сословия, основы рыцарства отчетливее всего проявляются в том, что, несмотря на переход военной организации к наемничеству, - причем сильный, храбрый, опытный человек ценился независимо от всего прочего, - рыцарство все же сохранило свое значение как сословие, и как раз в это время из него образовалось низшее дворянство.

Параллельное явление заключается в том, что у держателей рыцарских ленов начинает проявляться наклонность превратиться просто в крупных землевладельцев.

В "Малом Люцидарии" (Kleiner Lucidarius), называемом также "Зейфрид Гельблинг" (между 1283 и 1299 гг.), один паж рассказывает господину, что при дворе беседуют уже не о Парсифале и Гамурете, а о молочных коровах и о торговле хлебом и вином139, а в следующем веке австрийский поэт Зухенвирт вкладывает в уста никогда не выезжавшего за пределы своей родины рыцаря

Da stee ich alz ain ander rint

Und pin ain haimgetetzogen chint.

Уже в XII в. наемничество развилось настолько, что появились знаменитые вожди наемников, которых можно считать предшественниками позднейших кондотьеров. Первым из них был Вильгельм Ипернский, по-видимому, незаконный сын Филиппа Фландрского. Он женился на родственнице папы Каликста II, получил во владение Слюи, а в Англии получил от короля Стефана титул графа Кентского. Отряд, во главе которого он то здесь, то там вел войну, состоял из конных и пеших, а хроника140, описывая его положение в нем, говорит, что он quasi dux fuit et princeps eorum, т.е. был как бы вождем и главой (1162 г.). Если Вильгельм Ипернский сам был знатным рыцарем, то другой, именуемый вождем брабантцев - Вильгельм де Камбрэ, - был раньше священником. Но большинство этих предводителей все же, вероятно, рыцарского происхождения или, по крайней мере, поднялось до высших социальных ступеней путем приобретения титулов и ленов. Предводитель такой шайки - провансалец Меркадье - был главной опорой Ричарда Львиное Сердце после возвращения последнего из плена и, может быть, личным другом короля.

Со временем в качестве переходной ступени от феодальной военной организации к наемничеству выработался модус, по которому императоры, короли и города заключали прочные договоры с князьями и властителями, по которым последние, обладая военным опытом и авторитетом, и располагая твердым ядром полученных по наследству вассалов-воинов, собственными запасами оружия, обязывались выставить определенное количество войска для определенного похода или в случае надобности. Первый такого рода договор заключен был уже в 1103 г. Генрихом I Английским, сыном Вильгельма Завоевателя, и графом Робертом Фландрским: последний обязался за плату в 400 марок серебра в год выставить королю 1 000 рыцарей, каждого с 3 конями. Договор составлен очень детально. Он недействителен против сюзерена Роберта, короля Франции. Рыцари должны быть готовы через 40 дней по получении Робертом извещения. Король должен выслать за ними суда (для перевозки их в Англию). Пока фламандцы находятся в Англии, король обязан давать им довольствие и возмещать их материальные убытки, так же как своей собственной свите (своей "familia"). Договор этот подкреплен тем, что особым актом бароны и кастеляны графа Фландрского признали обязательства по отношению к королю Англии, и через 50 лет, в 1163 г., он был возобновлен преемниками141.

Подобного рода договоры впоследствии заключались в огромном числе, особенно между немецкими имперскими городами и соседними (мелкими) династиями142.

Преимущества наемных рыцарей перед вассалами, - поскольку те служили за жалование, если только хватало средств на аккуратную его выплату, и поскольку их всецело можно было держать в своих руках, - были настолько очевидны и значительны, что в XIII в. во Франции сюзерены предпочитали продавать освободившиеся лены горожанам, вместо того, чтобы поселять на них новых рыцарей-вассалов143.