Густым, ярким, по-деревенски сочным языком написан этот рассказ, как и многие другие произведения Абрамова. Дух старого, деревенского быта, печальные, но в то же время светлые, насыщенные описания повседневности, – основные признаки его рассказов. Даже безысходность ежедневной, круглосуточной работы, однообразной, но необходимой для выживания, воспринимается с его слов как правильное и нужное средство для формирования человека как индивидуума.
Рассказ повествует о жизни лошадей. Наблюдение ведется глазами молодого человека, вернувшегося домой, в деревню. Он с теплотой рассказывает о табуне лошадей, который всеми забыт, и даже пастух редко о них вспоминает. Рассказывает о тяжелой лошадиной жизни, и о любимой кобыле – Рыжухе, с которой и происходит внутренний диалог, составляющий основную проблему рассказа.
Когда-то, давным-давно, лошадей почитали и любили, холили, как главных кормилиц. Ничего не жалели для них – ибо без лошади и жизни у простого крестьянина не было. А помещики меж собой хвалились табунами породистых скакунов и конюшнями, полными мощных тяжеловозов. А нынче, после внедрения технологического прогресса, лошади стали никому не нужны. И стоят они, всеми покинутые, умирают от холода и голода, лишь молчаливый вопрос читается в их глазах: за что? Пронизывает насквозь читателя печальный взгляд умных лошадиных глаз.
Герой рассказа не в силах объяснить лошадям человеческую несправедливость. Да и, если посудить, никто не сможет. И он уходит, но мысли его все еще прикованы к лошадиной проблеме. За что же так с животными, которые верой и правдой служили нам много лет? Как люди могли забыть их, просто бросить умирать? И проглядывает за этими вопросами единственно верный ответ: деревенская жизнь жестока, и нужен ты, лишь пока ты полезен.
Рассказ Абрамова «О чем плачут лошади», во-первых, учит нас быть благодарными. Все его рассказы пытаются направить читателя к мысли, что есть человек. Помнить и ценить заслуги тех, кто помогал нам – вот качество настоящего человека, настоящей душевности. Бездушная техника может заменить многое, но одного, пока что, она не смогла повторить – душу человеческую. Но надолго ли?
А во-вторых – показывает читателю суровую истину. Ты будешь нужен, пока ты жив и шевелишься, пока есть силы, пока ты можешь работать. Верно это, к сожалению, не только для лошадей.
Картинка или рисунок О чем плачут лошади
Другие пересказы и отзывы для читательского дневника
- Краткое содержание Гоголь Вий
Хома Брут на своё несчастье встретил ведьму, которая оседлала его, как коня, и понеслась на нём по полям верхом. Сумев освободиться, парень сумел забраться на саму старуху и начал бить её поленом
- Краткое содержание Бунин Сверчок
Рассказ начинается с того, что писатель нам представляет главного героя деревенского шорника Сверчка, который трудился в имении помещика Ремера. Его хозяин получил в наследство от деда огромную усадьбу, и еще не знал никого поблизости
- Краткое содержание Собака Баскервилей Артура Конан Дойла
В графстве Девоншир, в семейном поместье, в Англии, проживал сэр Чарльз Баскервиль. Издавна, в его семье в каждое поколение передавалось поверье о чудовищном псе.
- Краткое содержание Уездный лекарь Тургенева
Рассказ Ивана Сергеевича Тургенева Уездный лекарь - это история о возвращении осенней порой с полей рассказчика, который вынужден был разместиться в гостинице одного из уездных городов. Причиной этому стала сильная лихорадка
- Краткое содержание Янки из Коннектикута при дворе короля Артура Марка Твена
Роман Марка Твена «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура был опубликован впервые в 1889 году.
Рассказ «О чем плачут лошади» Абрамова был написан в 1973 году. Форма этого произведения – «рассказ в рассказе», в котором автор утешает любимую кобылу Рыжуху и вспоминает своего коня Корька, загубленного во время войны.
Для читательского дневника и лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем читать онлайн краткое содержание «О чем плачут лошади». Проверить полученные знания можно при помощи теста на нашем сайте.
Главные герои
Рассказчик – деревенский житель, добрый человек с чутким, любящим сердцем.
Другие персонажи
Миколка – вечно пьяный конюх, безответственный и ленивый работник.
Каждый раз, когда рассказчик оказывается на лугу, он будто вновь попадает « в свое далекое детство - в мир пахучих трав, стрекоз и бабочек ». Нередко он берет с собой кусок хлеба, чтобы покормить лошадей, которых очень любит.
Лошади вызывают у героя противоречивые чувства: они волнуют, радуют его, но вместе с тем вызывают « чувство жалости и даже какой-то непонятной вины перед ними ». Он знает, что этим прекрасным умным животным живется совсем несладко. « Конюх Миколка, вечно пьяный » может по целым дням не появляться на лугу, и тогда лошади сильно страдают от голода и жажды.
Среди других лошадей особой любовью у героя пользуется Рыжуха – небольшая неказистая кобылка, прекрасно приспособленная к жизни на Севере. Она выгодно отличается тем, что смогла сохранить « свой веселый, неунывающий характер, норовистость молодости ».
Рыжуха всегда радовалась при появлении героя, но в этот раз она была удивительно равнодушной. Желая задобрить кобылу, он протягивает ей краюху хлеба, и неожиданно замечает в ее больших умных глазах… слезы.
Герой пытается узнать у Рыжухи причину ее слез, и в ответ слышит печальную историю о том, каково раньше жилось лошадям. Кобыла рассказывает, что остальные лошади подняли ее на смех, когда она спела им песню о былой привольной и сытной лошадиной жизни.
Ведь были же времена, когда лошадей « называли кормилицами, холили и ласкали, украшали лентами ». Рыжуха хотела подбодрить своих товарок этой песней, в ответ они попросили ее замолчать и не травить им душу.
Рыжуха пристально смотрит своими заплаканными, выразительными глазами в лицо рассказчика, и спрашивает о том, правда ли была такая жизнь у лошадей раньше?
Герой вынужден признаться, что в былые дни крестьяне почитали лошадь настоящим сокровищем, берегли и заботились, « потому как без лошади - никуда: ни в поле выехать, ни в лес ».
В памяти всплывает его верный конь Карько, который всю войну верой и правдой служил людям, а « свой жизненный путь закончил в самый День Победы ». Колхозники сверху на него « обрушили тяжеленные бревна », чтобы отметить праздник.
Герой покидает луг, но чувствует, что у Рыжухи уже не будет к нему былого доверия, и « тоска, тяжелая лошадиная тоска » наваливается на него…
Заключение
Тест по рассказу
Проверьте запоминание краткого содержания тестом:
Рейтинг пересказа
Средняя оценка: 4.6 . Всего получено оценок: 817.
Все прогрессы реакционны, Если рушится человек.
А. Вознесенский
Федор Абрамов провел свое детство в Архангельской области. На всю жизнь сохранил он любовь к прекрасной природе русского Севера. Писатель умеет очень тонко и точно передать красоту окружающего мира. Лошади для него - частица этого мира. Они волновали, радовали «крестьянское сердце» писателя. Он «мог не минутами, часами смотреть на этих добрых и умных животных».
В рассказе «О чем плачут лошади...» передана боль автора за участь лошадей. Вид пасущихся на лугу коней вызывает у писателя разноречивые чувства. Лошади восхищали его своей красотой, но чаще всего вызывали «чувство жалости и даже какой-то непонятной вины перед ними». В рассказе описана кобыла Рыжуха. Она была «из породы так называемых мезенок». Это была чистая кобыла, сохранившая «свой веселый, неунывающий характер, нервность молодости». Рыжуха полюбила доброго человека, который подкармливал ее хлебом, подбадривал ласковым словом, трепал по теплым бархатным губам. Однажды рассказчик увидел в ее глазах слезы: «большие, с добрую фасолину, лошадиные слезы».
Чтобы передать состояние кобылки, писатель вводит в рассказ элемент фантастики: лошадь беседует с человеком. Рыжуха поведала ему о том, что из песен старой кобылы, с которой она работала вместе на сенокосе, узнала об отношении людей к лошадям в прежние времена. Тогда лошадей называли кормилицами, холили и ласкали, украшали лентами. Рыжуха слушала эти песни и забывала про жару, про оводов, про удары злого
I представить, что были когда-то такие времена, когда
лошадям жилось вольготно. Когда человек, благодарный лошади за ее труд, скармливал ей самый лакомый кусочек, осыпал ее ласковыми словами, любовно выхаживал ее, выводил на водопой, чистил. В будни лошади облегчали жйзнь людей, тешили «сердце молодецкое» в праздники.
Рыжуха вопрошающе смотрела на человека, требуя от него ответа на вопрос: «Не соврала ли старая кобыла?» Человек «взмок с головы до ног» под этим взглядом. Ему было невыносимо стыдно, потому что еще недавно, на его памяти, были времена, когда лошадь считали сокровищем. Сейчас же^когда машины все больше вытесняют лошадей из человеческой жизни, «еди-яерестади относиться бережно к этим животным. Некогда прекрасных коней они превратили в доходяг и кляч, в отжившие существа. И вместе с этим люди лишили себя радости общения с лошадьми. Рыжуха плакала оттого, что не вернуть прежней чудесной лошадиной жизни. Она жалела не только несчастных лошадок, но и людей, растерявших свою доброту, очерствевших душою.
Рассказ Ф. Абрамов «О чем плачут лошади...» - это страстное обращение писателя к людям: «Берегите все живое вокруг себя!»
Федор Абрамов
О чем плачут лошади
Всякий раз, когда я спускался с деревенского угора на луг, я как бы вновь и вновь попадал в свое далекое детство - в мир пахучих трав, стрекоз и бабочек и, конечно же, в мир лошадей, которые паслись на привязи, каждая возле своего кола.
Я частенько брал с собой хлеб и подкармливал лошадей, а если не случалось хлеба, я все равно останавливался возле них, дружелюбно похлопывал по спине, по шее, подбадривал ласковым словом, трепал по теплым бархатным губам и потом долго, чуть не весь день, ощущал на своей ладони ни с чем не сравнимый конский душок.
Самые сложные, самые разноречивые чувства вызывали у меня эти лошади.
Они волновали, радовали мое крестьянское сердце, придавали пустынному лугу с редкими кочками и кустиками ивняка свою особую - лошадиную - красоту, и я мог не минутами, часами смотреть на этих добрых и умных животных, вслушиваться в их однообразное похрустывание, изредка прерываемое то недовольным пофыркиванием, то коротким всхрапом - пыльная или несъедобная травка попалась.
Но чаще всего лошади эти вызывали у меня чувство жалости и даже какой-то непонятной вины перед ними.
Конюх Миколка, вечно пьяный, иногда и день и ночь не заявлялся к ним, и вокруг кола не то что трава - дернина была изгрызена и выбита дочерна. Они постоянно томились, умирали от жажды, их донимал гнус - в затишные вечера серым облаком, тучей клубился над ними комар и мошкара.
В общем, что говорить, - нелегко жилось беднягам. И потому-то я как мог пытался скрасить, облегчить их долю. Да и не только я. Редкая старушонка, редкая баба, оказавшись на лугу, проходила мимо них безучастно.
На этот раз я не шел - бежал к лошадям, ибо кого же я увидел сегодня среди них? Свою любимицу Клару, или Рыжуху, как я называл ее запросто, по-бывалошному, по обычаю тех времен, когда еще не было ни Громов, ни Идей, ни Побед, ни Ударников, ни Звезд, а были Карьки и Карюхи, Воронки и Воронухи, Гнедки и Гнедухи - обычные лошади с обычными лошадиными именами.
Рыжуха была тех же статей и тех же кровей, что и остальные кобылы и мерины. Из породы так называемых мезенок, лошадок некрупных, неказистых, но очень выносливых и неприхотливых, хорошо приспособленных к тяжелым условиям Севера. И доставалось Рыжухе не меньше, чем ее подругам и товарищам. В четыре-пять лет у нее уже была сбита спина под седелкой, заметно отвисло брюхо и даже вены в пахах начинали пухнуть.
И все-таки Рыжуха выгодно выделялась среди своих сородичей.
На некоторых из них просто мочи не было смотреть. Какие-то неряшливые, опустившиеся, с невылинялой клочкастой шкурой, с гноящимися глазами, с какой-то тупой покорностью и обреченностью во взгляде, во всей понурой, сгорбленной фигуре.
А Рыжуха - нет. Рыжуха была кобылка чистая, да к тому же еще сохранила свой веселый, неунывающий характер, норовистость молодости.
Обычно, завидев меня, спускающегося с угора, она вся подбиралась, вытягивалась в струнку, подавала свой звонкий голос, а иногда широко, насколько позволяла веревка, обегала вокруг кола, то есть совершала, как я называл это, свой приветственный круг радости.
Сегодня Рыжуха при моем приближении не выказала ни малейшего воодушевления. Стояла возле кола неподвижно, окаменело, истово, как умеют стоять только лошади, и ничем, решительно ничем не отличалась от остальных кобыл и коней.
«Да что с ней? - с тревогой подумал я. - Больна? Забыла меня за это время?» (Рыжуха две недели была на дальнем сенокосе.)
Я на ходу стал отламывать от буханки большой кусок - с этого, с подкормки, началась наша дружба, но тут кобыла и вовсе озадачила меня: она отвернула голову в сторону.
Федор Абрамов
О чем плачут лошади
Всякий раз, когда я спускался с деревенского угора на луг, я как бы вновь и вновь попадал в свое далекое детство - в мир пахучих трав, стрекоз и бабочек и, конечно же, в мир лошадей, которые паслись на привязи, каждая возле своего кола.
Я частенько брал с собой хлеб и подкармливал лошадей, а если не случалось хлеба, я все равно останавливался возле них, дружелюбно похлопывал по спине, по шее, подбадривал ласковым словом, трепал по теплым бархатным губам и потом долго, чуть не весь день, ощущал на своей ладони ни с чем не сравнимый конский душок.
Самые сложные, самые разноречивые чувства вызывали у меня эти лошади.
Они волновали, радовали мое крестьянское сердце, придавали пустынному лугу с редкими кочками и кустиками ивняка свою особую - лошадиную - красоту, и я мог не минутами, часами смотреть на этих добрых и умных животных, вслушиваться в их однообразное похрустывание, изредка прерываемое то недовольным пофыркиванием, то коротким всхрапом - пыльная или несъедобная травка попалась.
Но чаще всего лошади эти вызывали у меня чувство жалости и даже какой-то непонятной вины перед ними.
Конюх Миколка, вечно пьяный, иногда и день и ночь не заявлялся к ним, и вокруг кола не то что трава - дернина была изгрызена и выбита дочерна. Они постоянно томились, умирали от жажды, их донимал гнус - в затишные вечера серым облаком, тучей клубился над ними комар и мошкара.
В общем, что говорить, - нелегко жилось беднягам. И потому-то я как мог пытался скрасить, облегчить их долю. Да и не только я. Редкая старушонка, редкая баба, оказавшись на лугу, проходила мимо них безучастно.
На этот раз я не шел - бежал к лошадям, ибо кого же я увидел сегодня среди них? Свою любимицу Клару, или Рыжуху, как я называл ее запросто, по-бывалошному, по обычаю тех времен, когда еще не было ни Громов, ни Идей, ни Побед, ни Ударников, ни Звезд, а были Карьки и Карюхи, Воронки и Воронухи, Гнедки и Гнедухи - обычные лошади с обычными лошадиными именами.
Рыжуха была тех же статей и тех же кровей, что и остальные кобылы и мерины. Из породы так называемых мезенок, лошадок некрупных, неказистых, но очень выносливых и неприхотливых, хорошо приспособленных к тяжелым условиям Севера. И доставалось Рыжухе не меньше, чем ее подругам и товарищам. В четыре-пять лет у нее уже была сбита спина под седелкой, заметно отвисло брюхо и даже вены в пахах начинали пухнуть.
И все-таки Рыжуха выгодно выделялась среди своих сородичей.
На некоторых из них просто мочи не было смотреть. Какие-то неряшливые, опустившиеся, с невылинялой клочкастой шкурой, с гноящимися глазами, с какой-то тупой покорностью и обреченностью во взгляде, во всей понурой, сгорбленной фигуре.
А Рыжуха - нет. Рыжуха была кобылка чистая, да к тому же еще сохранила свой веселый, неунывающий характер, норовистость молодости.
Обычно, завидев меня, спускающегося с угора, она вся подбиралась, вытягивалась в струнку, подавала свой звонкий голос, а иногда широко, насколько позволяла веревка, обегала вокруг кола, то есть совершала, как я называл это, свой приветственный круг радости.
Сегодня Рыжуха при моем приближении не выказала ни малейшего воодушевления. Стояла возле кола неподвижно, окаменело, истово, как умеют стоять только лошади, и ничем, решительно ничем не отличалась от остальных кобыл и коней.
«Да что с ней? - с тревогой подумал я. - Больна? Забыла меня за это время?» (Рыжуха две недели была на дальнем сенокосе.)
Я на ходу стал отламывать от буханки большой кусок - с этого, с подкормки, началась наша дружба, но тут кобыла и вовсе озадачила меня: она отвернула голову в сторону.
Рыжуха, Рыжуха… Да это же я… я…
Я схватил ее за густую с проседью челку, которую сам же и подстриг недели три назад - напрочь забивало глаза, притянул к себе. И что же я увидел? Слезы. Большие, с добрую фасолину, лошадиные слезы.
Рыжуха, Рыжуха, да что с тобой?
Рыжуха молча продолжала плакать.
Ну, хорошо, у тебя горе, у тебя беда. Но ты можешь сказать, в чем дело?
У нас тут спор один был…
У кого - у нас?
У нас, у лошадей.
У вас спор? - удивился я. - О чем?
О лошадиной жизни. Я им сказала, что были времена, когда нас, лошадей, жалели и берегли пуще всего на свете, а они подняли меня на смех, стали издеваться надо мной… - и тут Рыжуха опять расплакалась.
Я насилу успокоил ее. И вот что в конце концов рассказала она мне.
На дальнем покосе, с которого только что вернулась Рыжуха, она познакомилась с одной старой кобылой, с которой на пару ходила в конной косилке. И вот эта старая кобыла, когда им становилось совсем невмоготу (а работа там была каторжная, на износ), начинала подбадривать ее своими песнями.
Я в жизни ничего подобного не слыхала, - говорила Рыжуха. - Из этих песен я узнала, что были времена, когда нас, лошадей, называли кормилицами, холили и ласкали, украшали лентами. И когда я слушала эти песни, я забывала про жару, про оводов, про удары ременки, которой то и дело лупил нас злой мужик. И мне легче, ей-богу, легче было тащить тяжелую косилку. Я спрашивала Забаву - так звали старую кобылу, - не утешает ли она меня. Не сама ли она придумала все эти красивые песни про лошадиное беспечальное житье? Но она меня уверяла, что все это сущая правда и что песни эти певала ей еще мать. Певала, когда она была сосунком. А мать их слышала от своей матери. И так эти песни про счастливые лошадиные времена из поколения в поколение передавались в ихнем роду.
И вот, - заключила свой рассказ Рыжуха, - сегодня утром, как только нас вывели на луг, я начала петь песни старой кобылы своим товаркам и товарищам, а они закричали в один голос: «Вранье все это, брехня! Замолчи! Не растравляй нам: душу. И так тошно».
Рыжуха с надеждой, с мольбой подняла ко мне свои огромные, все еще мокрые, печальные глаза, в фиолетовой глубине которых я вдруг увидел себя - маленького, крохотного человечка.
Скажите мне… Вы человек, вы все знаете, вы из тех, кто всю жизнь командует нами… Скажите, были такие времена, когда нам, лошадям, жилось хорошо? Не соврала мне старая кобыла? Не обманула?
Я не выдержал прямого, вопрошающего взгляда Рыжухи. Я отвел глаза в сторону и тут мне показалось, что отовсюду, со всех сторон, на меня смотрят большие и пытливые лошадиные глаза. Неужели то, о чем спрашивала меня Рыжуха, занимало и других лошадей? Во всяком случае, обычного хруста, который всегда слышится на лугу, не было.
Не знаю, сколько продолжалась для меня эта молчаливая пытка на зеленой луговине под горой, - может, минуту, может, десять минут, может, час, но я взмок с головы до ног.
Все, все правильно говорила старая кобыла, ничего не соврала. Были, были такие времена, и были еще недавно, на моей памяти, когда лошадью дышали и жили, когда ей скармливали самый лакомый кусок, а то и последнюю краюху хлеба - мы-то как-нибудь выдюжим, мы-то и с голодным брюхом промаемся до утра. Нам не привыкать. А что делалось по вечерам, когда наработавшаяся за день лошадка входила в свой заулок! Вся семья, от мала до велика, выбегала встречать ее, и сколько же ласковых, сколько благодарных слов выслушивала она, с какой любовью распрягали ее, выхаживали, водили на водопой, скребли, чистили! А сколько раз за ночь поднимались хозяева, чтобы проведать свое сокровище!
Да, да, сокровище. Главная опора и надежда всей крестьянской жизни, потому как без лошади - никуда: ни в поле выехать, ни в лес. Да и не погулять как следует.
Полвека прожил я на белом свете и чудес, как говорится, повидал немало - и своих, и заморских, а нет, русские гулянья на лошадях о масленице сравнить не с чем.
Все преображалось как в сказке. Преображались мужики и парни - чертом выгибались на легких расписных санках с железными подрезами, преображались лошади. Эх, гулюшки, эх, родимые! Не подкачайте! Потешьте сердце молодецкое! Раздуйте метель-огонь на всю улицу!
И лошади раздували. Радугами плясали в зимнем воздухе цветастые, узорчатые дуги, июльский жар несло от медных начищенных сбруй, и колокольцы, колокольцы - услада русской души…
Первая игрушка крестьянского сына - деревянный конь. Конь смотрел на ребенка с крыши родного отцовского дома, про коня-богатыря, про сивку-бурку пела и рассказывала мать, конем украшал он, подросши, прялку для своей суженой, коню молился - ни одной божницы не помню я в своей деревне без Егория Победоносца. И конской подковой - знаком долгожданного мужицкого счастья - встречало тебя почти каждое крыльцо. Всё - конь, всё - от коня: вся жизнь крестьянская, с рождения до смерти…
Ну и что же удивительного, что из-за коня, из-за кобылы вскипали все главные страсти в первые колхозные годы!
У конюшни толклись, митинговали с утра до ночи, там выясняли свои отношения. Сбил у Воронка холку, не напоил Гнедуху вовремя, навалил слишком большой воз, слишком быстро гнал Чалого, и вот уж крик, вот уж кулаком в рыло заехали.