Сергею Бершову - легенде украинского и мирового альпинизма - исполнилось 70 !!!
Заслуженный мастер спорта по альпинизму, мастер спорта по скалолазанию, Заслуженный тренер Украины, «Снежный барс», кавалер ордена Трудового Красного Знамени(1982), Дружбы народов (1989), «За заслуги» III ст.(1996), «За мужество» II ст.(1999), Почетный гражданин города Харькова…
Сергей Игоревич - первый украинец, поднявшийся на Эверест (вместе с Михаилом Туркевичем), совершил 13 восхождений на 7 вершин выше 8000м, многократный чемпион СССР и Украины, действующий альпинист (в феврале 2017 в очередной раз взошел на высшую точку Америки - в.Аконкагуа).
Профессиональный лектор и прекрасный рассказчик, написал три книги, весельчак и душа компании, скромный и преданный в дружбе… ЧЕЛОВЕК с большой буквы, с которым многие мечтают «ходить в одной связке»!
Дорогой наш Сергей Игоревич, поздравляем с Юбилеем!
Здоровья, счастья, успеха в деятельности и новых вершин!!!
Биографическая справка:
Бершов Сергей Игоревич
МС по скалолазанию (1971), МС по альпинизму (1973), ЗМС и МСМК (1982), «Снежный барс» (1988), ЗТ Украины (1990), инструктор-методист 2-й категории. Чемпион СССР и Украины.
Слесарь, электромонтер, маляр-высотник. После окончания Киевского института физкультуры работал инструктором облспорткомитета. Доцент Харьковского института физкультуры. Первое восхождение совершил в 1965 г. на в. Виа-тау (3820 м). Первый инструктор — Ж.Я. Катрич.
В 1969 г. окончил Харьковскую городскую школу инструкторов по альпинизму. Многие годы работал инструктором в альплагерях Кавказа, тренером в экспедициях и при подготовке команд к чемпионатам Союза, Украины, ВЦСПС.
В качестве ст. тренера готовил пять Гималайских экспедиций. Более 10 раз поднимался на семитысячники Советского Союза. В составе сборных команд совершил выдающиеся восхождения в горах Швейцарии, Италии, США, Франции, ФРГ, Непала, Японии. Чемпион Союза: 1973 — класс технически сложных восхождений; 1984 — технический класс; 1986 — технический класс. 4-кратный призер чемпионатов Союза, 5-кратный чемпион и 6-кратный призер первенства Украины.
К 2000 г. на счету С. Бершова было около 100 маршрутов 5Б и 6Б к. с., из них 22 — п/в и п/п. 1982 — ночью 4 мая в связке с М. Туркевичем поднялся на Эверест. 1989 — Юж. Канченджанга по новому пути; затем рук. тр. от Зап. до Юж. Канченджанги. Этот траверс был пройден за один день (!). 1990 — в связке с В. Каратаевым в тяжелейших погодных условиях проходят Ю. стену Лхоцзе. Р. Месснер назвал это восхождение «восхождением XXI века». 1996 — Аннапурна (м-т Бонингтона); 1997 — Нанга-Парбат (м-т Кингстофера); 1998 — Шиша-Пангма с Сев.; 2000 — повторяет восхождение на Эверест с экспедицией краснодарских альпинистов. Гималайский опыт способствовал тому, что весь спортивный состав экспедиции — 12 человек достигли вершины. 2003 — Мак-Кинли; 2004 — Чо-Ойю (8201 м); Эверест (до высоты 8600 м); 2005 — Эверест (8848 м), по С.-В. гребню; 2007 — Хидден-пик (до высоты 7800 м). Многократно участвовал в спасательных работах: на Ушбе, Эльбрусе (5642 м), п. Вольной Испании (4200 м), Мижирги (5025 м), Чатын-тау (4368 м), п. Клары Цеткин (6641 м), п. Коммунизма (7495 м), Хан-Тенгри (6995 м), Нанга-Парбат (8125 м) и на Эвересте (8848 м).
С. Бершов внес достойный вклад в спортивное скалолазание: 1969 — третий призер чемпионата Союза в многоборье; 1971 — чемпион Союза в связке с А. Москальцовым и чемпион Кавказа в индивидуальном лазании; 1974 — чемпион ВЦСПС в инд. лазании (80-метровая трасса), на 100-метровой трассе — третий, «Домбайские связки» — чемпион (с В. Антиповым); 1976 — чемпион ВЦСПС в связках (с В. Пилипенко); 1977 — 2-е место на чемпионате Союза в парной гонке. Международные соревнования в Польше: 1-е места в инд. лазании и в связках с Г. Василенко; 1979 — на чемпионате Союза: 2-е место в связке с М. Туркевичем, и в многоборье — 3-е. 1980 — первенство ВЦСПС — 1-е место в связке с М. Туркевичем; 1981 — чемпионат Союза — 2-е место в связке с М. Туркевичем; 1982 — Международные соревнования: 2-е место в связке и 3-е в многоборье; 1984 — Международные соревнования в Японии: 1-е место в лазании на скорость и 1-е место на сложность. За период активного занятия спортивным скалолазанием 28 раз становился чемпионом Украины (8 раз призером) и 26 раз чемпионом ЦС «Авангард» (9 раз призером).
За достижения в альпинизме награжден орденами Трудового Красного Знамени (1982), Дружбы народов (1989), «За заслуги» III степени, «За мужество» II степени (1999). В 1989 г. удостоен Почетного знака ЦК ВЛКСМ «Спортивная доблесть». 12 лет участвовал в сложных высотных работах на ретрансляторах (промальп).
В 2004 году удостоен звания «Почетный гражданин города Харькова».
В настоящее время доцент кафедры зимних видов спорта, велоспорта и туризма Харьковской государственной академии физической культуры, вице-президент Федерации альпинизма и скалолазания Харьковской области.
Вадим Бешанов, г.Харьков: "Последние двадцать пять лет Сергей Бершов, несомненно, самый яркий и именитый представитель харьковской школы альпинизма. Огромный альпинистский опыт и человеческое обаяние этого восходителя очень располагают к беседам о горах. Всякий раз, встречаясь с Сергеем, я использую возможность "поприставать" к нему с вопросами. Последнее время эти вопросы чаще всего возникали после посещения "альпинистских" сайтов. Так продолжалось около года.. Я зазвал его "на чай" и принялся задавать вопросы снова. Запись этой беседы предлагаю вашему вниманию."При оформлении материала использованы фотографии из архива экспедиции "Кубань - Эверест 2000", предоставленные Сергеем Бершовым. Фотография Лхоцзе подарена Сергею Бершову Михаилом Туркевичем.
|
Сергей Игоревич Бершов. ЗМС, МСМК, г.Харьков. |
|
|
|
|
|
|
Сергей Бершов (С.Б.)
- Думаю, что маршрут,
проложенный нами в 82 г., - самый сложный из пройденных маршрутов на Эверест.
Он до сих пор не повторен, хотя одна попытка, насколько мне известно,
предпринималась. На нем есть продолжительные участки пятерочного лазания
на высотах выше 8000 м. Это под силу не каждой команде. Тогда, в 82 году,
перед нами стояла задача: пройти маршрут, который стал бы вехой в истории
освоения Эвереста. Теперь, почти двадцать лет спустя, можно уверенно сказать:
нам это удалось!
Что касается восхождения этого года… Ты ведь знаешь, мы восходили по одному
из двух "классических" марш
рутов, который, видимо, теперь, после взвинчивания
Непалом цен на пермиты , станет наиболее посещаемым. Технически этот
маршрут, несомненно, проще, но прохождение любого маршрута на Эверест
- серьезное испытание.
В.Б. - Одновременно с кубанской экспедицией , в которой ты принимал участие, на том же маршруте работала московская экспедиция . У кубанцев на вершину взошло двенадцать человек, у москвичей - только один. Хотя в составе московской экспедиции были сильные и достаточно именитые восходители. Как, по-твоему, в чем причина такой существенной разницы в результатах?
С.Б. - Не берусь комментировать результаты экспедиции, в которой не принимал участия. Да и можно ли считать "неудачной" экспедицию, где один участник взошел на вершину, где все восходители благополучно вернулись домой? В работе же "кубанской" экспедиции был применен опыт, накопленный в процессе организации и работы "советских" гималайских экспедиций. И.Аристову удалось создать настоящую команду, где каждый альпинист был готов участвовать в коллективной(!) работе по достижению общей цели. Надеюсь, пригодился и мой гималайский опыт. Во время восхождения мы работали на Горе четверками, сообща, не разбредаясь по маршруту, не подменяя работу команды параллельной работой восходителей - индивидуалов. Ну, и квалификация всех членов команды, уровень их физической подготовки были достаточными для работы на таком маршруте. Правильно был составлен график подготовительных мероприятий. Подготовка к экспедиции длилась больше года. Проведенные за это время четыре учебно-тренировочных сбора в горах Кавказа, несомненно, способствовали успешному восхождению. Короче - достижение всеми участникам краснодарской экспедиции вершины Эвереста - это результат ответственного отношения к делу квалифицированных восходителей.
В.Б. - Как ты считаешь, не перешли ли "кислородные" восхождения на "восьмитысячники" в разряд, условно говоря, "учебных", на соответствующем уровне, разумеется?
С.Б. - Нет, я так не считаю. Трудности, которые преодолевает восходитель на пути к вершине большой Горы, не сводятся только к разреженной атмосфере. Тем более, что любой альпинист на таком маршруте должен быть готов к тому, что кислород, попросту, кончится. Да, бескислородные восхождения ценятся выше со спортивной точки зрения. Но это совершенно не означает, что все восходители должны ставить себе такую цель. Конечно, есть альпинисты, которые в силу физиологических особенностей своего организма (подкрепленных тренировками!), способны достаточно длительное время продуктивно работать на высотах более 8000м без кислородной маски. Они могут ставить себе такую цель - бескислородное восхождение, потому что риск "отказа здоровья" минимизируется. Другим же это противопоказано - риск велик, поскольку ресурсы организма ограничены. Я не призываю искусственно тормозить спортивный рост восходителей, насильно выдавая каждому маску. Я лишь считаю, что альпинист должен точно знать, насколько много ему отпущено природой, насколько близка та грань, за которой - потеря контроля над ситуацией. Про себя я знаю, что для длительной работы на предельных высотах выше 8200м, мне следует подстраховываться кислородом. Я не боюсь лишиться на Горе "соски" (в 90-м году на Лхоцзе, в непосредственной близости от вершины, я обходился без кислорода 4 дня), но без особой нужды без кислорода не пойду. И планировать такого не буду. Я не камикадзе. Если бы меня спросили, как, в идеале, нужно готовиться к бескислородному восхождению на "большой", выше 8500м, "восьмитысячник", я бы ответил: опыт восхождения на "семитысячники", опыт восхождения на "маленький восьмитысячник", опыт восхождения на вершину выше 8500м с кислородом, бескислородное восхождение.
В.Б. - В 82 году ты стал 116 человеком, поднявшимся на Эверест. Шел двадцать девятый год "эры человека" на Эвересте. За следующие восемнадцать лет, к 2000 г., число людей, поднявшихся на высшую точку планеты, перевалило за пять сотен. Что это - показатель роста уровня восходителей? Или последствия коммерциализации восхождений на "восьмитысячники"?
С.Б. - Насколько я знаю, число взошедших на Эверест уже перевалило за тысячу. Я не буду рассуждать о притягательности. Третьего полюса - альпинистской аудитории это и так понятно. Кстати, количество людей, побывавших на любом другом "восьмитысячнике", существенно меньше. Что касается увеличения числа восходителей, устремляющихся к вершине Эвереста… Думаю, прежде всего, дело в том, что сломаны некие психологические барьеры. Альпинистская общественность привыкла к мысли, что вершина Эвереста достижима. Ну, и уровень восходительский, конечно, подрос. Снаряжение сильно изменилось. В 82-м мы не знали, что такое "гортекс", пластиковые ботинки были в диковинку… А коммерциализация… Возникновение инфраструктуры для организации восхождений на высочайшие вершины - лишь следствие наличия спроса на такие услуги.
В.Б. - Твое отношение к деятельности фирм, берущихся вести на "восьмитысячник" слабо подготовленных, но денежных клиентов? Бытует мнение, что на "восьмитысячник" можно завести любого, мало-мальски здорового человека, вопрос лишь в количестве шерпов и баллонов с кислородом. Что ты думаешь по этому поводу?
С.Б. - Провешивая перила, мастер может "протащить" по "шестерочным" скалам новичка. Но новичку для этого надо владеть техникой преодоления вертикальных перил с помощью пары зажимов. И иметь достаточную физическую подготовку, чтобы двигаться на зажимах длительное время. Но тогда он не совсем новичок. На высоте - примерно то же самое. Опытный гид может "прикрыть" неопытного клиента, планируя за него стратегию и тактику восхождения. Шерпы принесут грузы и кислород, максимально "облегчив" клиента. Но нести его они не смогут. Ему самому нужно дойти до вершины. Ножками. А это, даже с кислородом, поверь, не просто. Ты ведь знаешь - терпеть надо. На "восьмитысячниках" - долго терпеть. Каждый человек вправе попытаться достичь вершины большой Горы. А вот следует ли ему совершать эту попытку - это уже вопрос его ответственности перед самим собой и перед людьми, которые будут с ним на Горе. И с другой стороны: я считаю совершенно нормальным, когда опытный восходитель "продает" свое мастерство менее опытному, помогая тому дойти до вожделенной вершины. Но нормальная работа гида не должна превращаться в погоню за деньгами, первейшая его обязанность - трезво оценить возможности конкретного клиента в контексте планируемого маршрута. И не тащить на Гору заведомого чайника, надеясь на себя - супермена. Как наказывают горы за излишнюю самонадеянность - нам всем известно.
В.Б. - Рискну затронуть такую проблему, как "кодекс чести на "восьмитысячниках" . Много копий было сломано по этому поводу на страницах альпинистских изданий, на интернетовских сайтах... Вспоминаю эпизод, описанный во второй твоей книге, когда во время зимнего восхождения на п.Коммунизма, Николай Черный был вынужден приказать своим участникам Першину и Антипину оставить на горе умирающего Анкудинова... Растет количество восходителей, устремляющихся к вершинам больших гор. Соответственно увеличивается и количество аварийных ситуаций. И все чаще встает вопрос: вправе ли восходитель отказать в помощи пострадавшему, если понимает, что это на пределе его возможностей? Можно ли пройти мимо пострадавшего на вершину?
С.Б.
- Каждая аварийная ситуация в горах
- результат действий огромного количества факторов. Адекватная их оценка
совершенно необходима и участвующим в ликвидации последствий аварии, и
"разбирающим" ее. В ситуации, о которой ты вспомнил, Коля Черный принял
единственно возможное решение, мужественно взвалив на себя огромную моральную
ответственность. Тогда Анкудинов, сорвавшись на снежно - ледовом склоне,
потерял при скольжении большую часть одежды, обувь и пролежал так, полураздетый,
без сознания, почти час на сорокаградусном морозе. Двойка Першин - Антипин,
спускавшаяся после зимнего восхождения на п.Коммунизма, с большим трудом
подошла к нему уже в сумерках. Анкудинов агонизировал, это подтвердил
врач, которому по радио описали симптомы. Сил на транспортировку у ребят
не было. Все, что могли сделать для пострадавшего Першин и Антипин - присутствовать
при его смерти. НЕ имея возможности облегчить даже его моральные муки:
он уже не приходил в сознание. Но это наверняка убило бы их - холодной
ночевки в тех условиях альпинисты, измученные восхождением, просто не
вынесли бы. И Черный принял единственно правильное решение, приказав им
спускаться.
Дальше. О том, можно ли пройти мимо пострадавшего… Если восходитель, полный
сил, проходит мимо пострадавшего к вершине, делает вид, что ничего не
заметил - это вне человеческой морали. Беда в другом. К сожалению, шанс
спасти терпящего бедствие на больших высотах есть только в том случае,
когда он, после оказания ему помощи (питье, кислород, медикаменты), в
состоянии двигаться сам. А если учесть, что, как правило, помощь оказывают
альпинисты, сами находящиеся на пределе истощения сил… Которые в любой
момент сами могут стать "пострадавшими", обессилев. Высота с людьми жестока
и неумолима. Поэтому я против скоропалительных выводов о причинах высотных
аварий. Против публичных дилетантских разборок. Заметь, восходители с
большим высотным опытом редко принимают участие в таких мероприятиях.
В.Б. - Благодаря статье в журнале "ГЕО", достоянием широкой общественности стали обстоятельства массовой гибели участников сразу двух коммерческих экспедиций на Эверест в 1996 г. Очень много было написано и сказано о том, какую роль сыграл в этой трагедии выдающийся русский восходитель, воспитанник казахской школы альпинизма Анатолий Букреев. Ты был знаком с Букреевым, несомненно, являешься экспертом в области организации гималайских восхождений. Поэтому интересно твоё мнение по этому поводу.
С.Б. - Анатолий - один из самых ярких наших альпинистов, действовавших в конце двадцатого века. Еще во время "отборок" в экспедицию на Канченджангу он демонстрировал невероятную физическую подготовку. Врачи сказали тогда, что его функциональные показатели были на уровне показателей чемпиона Олимпийских игр по циклическим на выносливость видам спорта. Анатолию очень много было дано от природы, он упорно работал над собой и стал восходителем мирового уровня. Когда заходит речь о бескислородных восхождениях, я, прежде всего, вспоминаю его и Валеру Хрищатого. Вот они из тех альпинистов, которые, опираясь на свои природные данные, добились спортивной формы, позволявшей им подолгу безопасно работать на высоте, решая самые сложные задачи. В той экспедиции, о которой ты спрашиваешь, в 96 году, Букреев был, несомненно, самым подготовленным альпинистом. И совершил почти невозможное: после бескислородного восхождения провел в одиночку беспрецедентную спасательную акцию. Я считаю упреки, прозвучавшие в его адрес, несправедливыми. Жаль, что не вышла на русском языке книга Анатолия об этих событиях.
В.Б. - В этом году сразу две российские экспедиции выезжали в Гималаи, называя главной своей целью восхождение на Лхоцзе Среднюю. Одной из них руководил, кстати, твой партнер по множеству восхождений Михаил Туркевич. Как, по-твоему, является ли Лхоцзе Средняя самостоятельной вершиной?
С.Б. - Почему ты задаешь этот вопрос? Ответ, по-моему, очевиден.
В.Б. - Наткнулся в Интернете на мнение, что "проблему Лхоцзе Средней" придумали русские. Мол, нет у русских "своего" первовосхождения на "восьмитысячник", они и выдумывают…
С.Б. - Странное мнение. Совершенно ведь устоялось понятие "массив". Массив Шхельды, массив Канченджанги… Ну и массив Лхоцзе. Понятно, что когда говорят о четырнадцати восьмитысячниках, имеют в виду главные вершины массивов. Возможно, характеризуя Лхоцзе Среднюю, правильнее говорить "последняя непокоренная второстепенная вершина, высотой выше 8000 метров". Для "прессы" это чересчур казенно звучит. Но как ее не называй, это совершенно логичная вершина.
В.Б. - В некоторых сообщениях по поводу подготовки экспедиций на Лхоцзе Среднюю высказывалось мнение, что единственно возможный путь к её вершине - гребневой, траверсом через главную вершину или через ЛхоцзеШар. Утверждалось, что некие особенности рельефа делают стенные маршруты на среднюю вершину невозможными. Так ли это?
С.Б. - Видимо речь шла о весьма лавиноопасной Северной стене. Восхождение по стене с юга, как мне кажется, вполне возможно. Именно там собирался пройти М.Туркевич с командой МЧС России. В 1990 г. по той же Южной стене команда, которую собирали мы с Мишей, проложила новый маршрут на Лхоцзе Главную. (Вершины тогда достигли только двое - С.Бершов и В.Каратаев - В.Б.). Месснер назвал его "маршрутом 21 века". Без ложной скромности скажу, что до сих пор это самый технически сложный маршрут, проложенный на "восьмитысячники". Но если бы я собрался на Лхоцзе Среднюю, я бы выбрал путь по юго-восточному гребню.
В.Б. - Что ты думаешь о планах восхождения на Лхоцзе Среднюю двойки Шамало - Корабельников из Санк-Петербурга?
С.Б. - Признаюсь честно, про этих восходителей услышал только от тебя, когда ты мне дал почитать распечатки из Сети, рассказывающие об их восхождениях. Увы, распад Союза существенно разобщил альпинистов. К своему стыду я не очень в курсе нынешнего состояния дел в российском альпинизме, я не "живу" в Интернете, а других источников информации маловато. Варимся в собственном соку, это плохо. Что я могу сказать про планы петербуржцев? Судя по их восхождениям - ребята сильные, с хорошим потенциалом В. Шамало, видимо, альпинист, любящий рискованные восхождения ("Бутылка" на Шхаре, с моей точки зрения, объективно опасный маршрут). Но он пока успешно доказывает свое право ходить в избранном им стиле. Представленный В.Шамало и К.Корабельниковым план восхождения достаточно смел. Автономная работа двойкой на таких высотах - весьма непростая задача. И, повторюсь, северная стена, где они собираются идти, очень лавиноопасна. Еще меня настораживает то, что у ребят нет гималайского опыта, хотя я помню слова Валерия об отсутствии средств на получение такого опыта. Понятный аргумент. Что ж, если дойдет дело до восхождения, пусть им повезет.
В.Б. - Когда экспедиция Туркевича начала работу в Гималаях, газета "Иностранец" опубликовала статью о планах МЧС России создать в Непале выездную спасательную службу для оказания помощи пострадавшим на высотах выше 7500м. Предполагалось, что российские спасатели будут работать там вахтовым способом. Считаешь ли ты возможным создание такой службы в Гималаях? И вообще, можно ли говорить об эффективной организации спасработ на таких высотах, где отказывает техника, а возможности даже самого тренированного человека ограничены? Ведь эффективная работа спасателей, скажем, в Альпах обеспечена, кроме всего прочего, и работой пилотов - вертолетчиков?
С.Б. - Службу-то создать можно, вопрос только в том, кто будет финансировать ее работу? Ведь очень недешево все это обойдется. Нужно постоянно держать в горах группу "разогретых", прошедших акклиматизацию высококлассных альпинистов - высотников и высотных шерпов, нужно содержать вертолеты, полеты которых над Тибетом, кстати, запрещены китайскими властями. А питание, а снаряжение? Думаю, если это все "осметить", получится невероятная сумма. При этом я не возьмусь предсказывать эффективность такой службы.
В.Б. - "Экологический" вопрос. Многим запомнилась фотография Южного седла Эвереста, забросанного пустыми кислородными баллонами и другим экспедиционным мусором. Решаются ли сейчас в Гималаях как - то вопросы очистки маршрутов от мусора, вывоза его из мест работы экспедиций?
С.Б. - Весной 2000г. на Эвересте, с Севера, работала японская экологическая экспедиция. В экспедиции принимали участие 20 высотных шерпов. На высотах от 7000м до 8200м они собрали большое количество кислородных баллонов. Этому способствовала погода: почти не было снега. В период же обильных снегопадов мусора практически не видно. Из АВС и базового лагеря мусор вывозится. В Непале за кислородные баллоны берут солидный залог. Не предъявил офицеру связи должное количество пустых баллонов по окончании экспедиции - потерял деньги.
В.Б. - В заключение "гималайской" темы - вопрос о шерпах. Представители этого горного народа ставят рекорды в забегах на Эверест, в ритуальных целях ночуют на его вершине. Понятно, что они акклиматизированы лучше любого пришлого восходителя, хорошо подготовлены физически. А появились ли среди них по-настоящему технически подготовленные альпинисты?
С.Б. - Мне такие не встречались.
В.Б. - Немножко сменим тему. Ты достаточно скептично относился к альпинистским чемпионатам еще в советские времена. Хотя участвовал в них и продолжаешь, кстати, участвовать до сих пор. О целесообразности проведения "соревнований отчетов" переговорено уже много. Жизнь дала ответы на многие вопросы - проводятся вполне "логичные" соревнования по скалолазанию и ледолазанию, фактически "школьным" альпинистским дисциплинам. А как ты относишься к такому мероприятию, как "Золотой ледоруб"?
С.Б. - В целом - положительно. Думаю, метод экспертных оценок может быть более объективным, чем применяемые ныне методики судейства. Хотя я не готов предложить проект реформы судейства Чемпионатов России или Украины по альпинизму.
В.Б. - Скажи, пожалуйста, кто, по-твоему, входит в пятерку лучших в мире ныне действующих альпинистов?
С.Б. - Ты знаешь, я не стану расставлять "по ранжиру" альпинистов. Ни в мировом масштабе, ни в масштабе СНГ. Даже не потому, что сам принадлежу к числу действующих восходителей, и это было бы не совсем корректно. С моей точки зрения это просто невозможно. В мире достаточно большое число восходителей высочайшего уровня. Как среди них выбрать? Можно было бы собрать желающих на "фестиваль", померяться силами в "школе"… Нет, не интересно. Дело альпиниста - восхождения. Его авторитет складывается не за один сезон, о его силе судят, все - таки, не по итогам чемпионатов, а по его восхождениям. И если он ходит много, совершает интересные восхождения, он приобретает авторитет. Его имя становится званием: Месснер, Бонатти, Хекмайер, Эрцог, Хергиани, Абалаков… Думаю, ты можешь продолжить этот список.
В.Б. - Бершов, Туркевич…
С.Б. - Эта реплика - на твоей совести! Вот молодой российский альпинист Валерий Бабанов… Несомненно, авторитетный альпинист с мировым именем. Кстати, наиболее симпатичный мне "тип" восходителя: универсал, одинаково свободно чувствующий себя на любом рельефе, на любых высотах.
В.Б. - Еще один вопрос того же плана. Назови фамилии пяти западных и пяти отечественных альпинистов, которые, с твоей точки зрения, в наибольшей степени повлияли на развитие альпинизма.
С.Б.
- Как выделить именно пятерых? Вот смотри,
24 июля 1760 г. швейцарский натуралист Соссюр предложил 60 долларов смельчаку,
который взойдет на Монблан. Через 26 лет Паккар и Бальма заработали эту
премию. Впервые горовосхождение, как цель, было определено и совершено.
Кстати, заметь, первое восхождение уже было коммерческим! Говоря о зарубежном
альпинизме, я ограничусь этими именами. Что касается нашего альпинизма,
вот, пожалуйста: Семеновский В.Л, Крыленко Н.В., Погребецкий М.Т., Антонович
И.И., Ерохин И.А.
Семеновский очень много сделал для становления советской системы альпинизма,
для организации подготовки инструкторских кадров.
Крыленко, используя свой партийный авторитет, организовывал экспедиции
для освоения Памира, был первым руководителем Общества пролетарского туризма
и экскурсий (ОПТЭ), в "рамках" которого тогда благополучно уживались альпинисты
и горные туристы.
Антонович - отец скалолазания. Благодаря его усилиям был сделан существенный
качественный скачок в технической подготовке советских альпинистов.
Ерохин первым, насколько мне известно, взглянул на альпинизм как на спорт
с точки зрения методики тренировок. Будучи классным лыжником, он адаптировал
известные ему методики подготовки лыжников для тренировок альпинистов.
В.Б. - В конце 1999г, начале 2000 г. на сайте Риск.Ру появилось несколько публикаций, подготовленных авторитетными альпинистами, в которых они составляли рейтинги лучших восхождений уходящего столетия. Составление длинного списка - дело кропотливое. Давай попробуем сыграть в блиц - назови, навскидку, десять наиболее значительных восхождений в истории альпинизма.
С.Б. - Вообще-то я не историк альпинизма, я практик. Давай порассуждаем: альпинизм развивался "от простого к сложному". Сначала прошли все гребневые маршруты, - возникла "проблема" стен. Начали ходить стены, - пришло время "разбираться" с высотой, и так далее…Зимние, стенные зимние, стенные высотные маршруты. И всякий раз, когда альпинизм поднимался на очередную качественную ступеньку, закреплялся на ней, совершались, как раз, те восхождения, о которых ты спрашиваешь. Если говорить о нашем альпинизме, я сразу вспоминаю восхождения Снесарева, Мышляева, Ерохина. Прохождение Южной стены п.Коммунизма командой Мысловского, алма-атинцами. Несомненно, этапные восхождения.
В.Б. - Десять лет назад прекратил свое существование "профсоюзный" альпинизм. Практически перестали существовать альплагеря. Произошла существенная "ломка" в низовых секциях. Люди не перестали ходить в горы. Кто-то нашел спонсоров, где - то возникли коммерческие и полукоммерческие клубы. В "альпинистских" странах СНГ по-прежнему действует большое количество высококлассных восходителей. Но это, в большинстве своем, люди, которые успели состояться или, хотя бы, стартовать во времена существования "советского" альпинизма. А приток молодежи в альпинизм, как ни крути, снизился. Хотя этим летом в таких районах, как Безенги и Домбай, наблюдался определенный "аншлаг". В связи с этим всем такой вопрос: как, с твоей точки зрения, организационно должен выглядеть нынче альпинизм "на местах"? Учитывая все реалии окружающей жизни. Чтобы и "школу" не потерять, и людям дать возможность заниматься альпинизмом в новых условиях?
С.Б. - Клубный альпинизм, поддержаный государственными дотациями для обеспечения начальной подготовки.
В.Б. - Неужели ты веришь в возобновление финансирования альпинизма со стороны государства?
С.Б. - Я мечтаю об этом. Почему во Франции это возможно, а у нас нет? Завидую - у них скалолазание в школьной программе.
В.Б. - Как, в идеале, тебе видится организация альпинистского сервиса в привычных для нас районах горовосхождений: на Кавказе, Тянь-Шане, Памире в нынешних условиях?
С.Б. - На Кавказе построено достаточно гостиниц. Надеюсь, что, в конце концов, их работа нормализуется, и желающие смогут ими пользоваться. Хотелось бы, чтобы продолжали работать альплагеря, как специализированные предприятия, ориентированные, прежде всего, на работу с альпинистами и туристами. Ну, ты понимаешь: недорогое жилье и питание, прокат снаряжения, связь, услуги инструкторов (гидов). В каком-то виде это уже есть: работают "Безенги", "Алибек", "Уллу-тау", "Эльбрус". Желаю их руководителям (хозяевам) найти формы работы, привлекательные для потенциальных потребителей их услуг. Очень хотелось бы, чтобы нормализовалась общественно-политическая обстановка на Кавказе, чтобы возродились и другие альплагеря, "Цей", например.
В.Б. - Сергей, ты наверняка помнишь вторую страничку путевки в альплагерь, где было перечислено, какие вещи должен иметь приезжающий туда. Свитер, ложку, две пары носков... Составь, пожалуйста, такой список для участника гималайской экспедиции. Скажем так: идеальный набор одежды для гималайца "по Бершову".
С.Б. - Я недавно, по просьбе коллег, планирующих восхождение в Гималаях, составил примерно такой список. Вот он: набор снаряжения для гималайца "по Бершову" .
В.Б. - Часто встречается название Marmot. Это личные пристрастия или что-то иное?
С.Б. - Контракта с Marmot у меня, увы, нет. Просто я последнее время много пользовался их снаряжением, мне понравилось. Предложенный мною список готовился под конкретную ситуацию. Можно использовать снаряжение иных изготовителей, лишь бы оно было качественным.
В.Б. -Тогда такой вопрос: за время занятий альпинизмом ты перепробовал массу всякого снаряжения. Назови, если можно, конкретные предметы снаряжения конкретных изготовителей, произведшие на тебя, за последнее время, наилучшее впечатление своим удобством, надежностью, функциональностью?
С.Б. - Палатки THE NORTH FACE, высотные ботинки One sport, Asolo, одежда из виндстоппера, полартека и гортекса фирм "Третий полюс", BASK, Marmot, жумары Petzl.
В.Б. - Говорить с тобой об альпинизме можно бесконечно, однако любой разговор должен иметь разумные пределы. Скажи, может быть, ты ожидал от меня какого-то вопроса, а я его так и не задал?
С.Б. - Ты не спросил, зачем люди ходят в горы!
В.Б. - Альпинисты это знают и так. Остальные все равно не поймут.
С.Б. - Видимо ты прав. Не попробовав, не поймешь.
В.Б. - Последний вопрос. О планах альпиниста Бершова на ближайшее будущее.
С.Б. - Известный украинский альпинист, Заслуженный мастер спорта Владимир Дмитриевич Моногаров мечтает стать самым пожилым восходителем, поднявшимся на Эверест. Если ему удастся найти финансирование, я пойду на Эверест вместе со своим Учителем. Поступали приглашения принять участие и в других гималайских экспедициях, но о них пока говорить рановато. Помимо этого, скорее всего, буду принимать участие в чемпионатах Украины, выступая за команду Харькова. В любом случае все мои планы связаны с горами.
.
В связке с еще одним украинцем из группы, м, он поднялся на восьмитысячник ночью, по Южному склону. До сих пор подобное не повторил никто.
поднялся на Эверест 4 мая 1982 года. Однако застать юбиляра в Харькове в этот день не удалось: несмотря на свои 70 лет, Сергей Бершов активно путешествует, преподает в Академии физкультуры и инструктирует других альпинистов. Наконец мы встретились в зале Харьковского альпклуба. На большом макете Эвереста Сергей Игоревич показывает маршрут первой советской гималайской экспедиции – один из самых длинных.
Самый сложный путь
– Сергей Игоревич, почему советская экспедиция пошла на вершину по Юго-Западной стене?
– Нас очень много лет не пускали в Гималаи, а когда в ЦК КПСС наконец разрешили, там побывало больше 100 человек. Надо было что-то сделать особое, и был выбран этот новый сложный путь.
– А не пускали столько лет почему?
– Два раза отбиралась сборная команда. Первый раз – в начале 60-х годов, совместно с китайцами планировали идти, было отправлено уже снаряжение для экспедиции в Китай. Но после того как Китай занял Тибет, все отменили. Китайцы зашли туда успешно с нашим снаряжением. Потом в 70-е годы собирали команду, но не получили разрешение от ЦК партии.
– То есть на вашей команде лежала огромная ответственность?
– Да, как потом рассказывало наше руководство, приказано было продолжать восхождение на вершину до первого результата даже в том случае, если кто-нибудь из нас погибнет. А по правилам советского альпинизма в этом случае нужно было прекратить восхождение и немедленно спускаться. Но все обошлось благополучно, и 11 человек из 16 побывали на вершине.
– Как вы готовились? Как подбирали снаряжение?
– Мы два года готовились к Эвересту, ходили вместе на Тянь-Шань, Памир. Обувь нам покупали итальянскую – были такие пластиковые ботинки со вставками из собачьего меха. Кошки и ледорубы покупали за границей, все остальное делали специально для этой экспедиции. Вообще нас к Эвересту готовили как космонавтов. В Институте проблем питания нам разработали космический рацион – сублимированные продукты, консервы. Мы проходили обследование в тех же клиниках, у тех же врачей, что и космонавты. Нас поднимали в барокамере на огромную высоту, смотрели, как организм себя поведет – я, например, поднялся на 10 тысяч метров. Вот такие эксперименты проводили, очень серьезный был подход.
– А могло так все закончиться, что маршрут оказался бы не пригодным для восхождения на вершину?
– Нет, об этом не могло быть и речи. Мы исходили из реальных возможностей: выбрали сложный, но безопасный путь. Он, кстати, до сих пор самый сложный на Эвересте. Вот почему за 35 лет его никто не повторил.
«Скоро повара на Эверест полезут»
– Вы с Михаилом Туркевичем зашли на вершину ночью – это уникальный случай в истории Эвереста. Почему так вышло?
– Я бы предпочел зайти днем, полюбоваться видом. Но когда мы были в штурмовом лагере, с нами связалась наша первая двойка, Мысловский и Балыбердин. Они попросили помощи на спуске – закончился кислород, заканчивались силы: за 4 часа спустились всего на 50 метров. Принято было решение, что мы с Туркевичем выйдем навстречу. В 6 часов вечера мы вышли, а в 9 встретили их на высоте примерно 8750 метров – всего чуть больше 100 метров они прошли. Мы отдали им кислород, напоили их компотом, накормили сухофруктами. Они продолжили спуск, а мы по рации попросили у руководителя экспедиции разрешения подниматься на вершину. Я до сих пор удивляюсь, что нам разрешили идти. Я бы не отпустил наверное. Но нам дали добро. В 22.22 мы были уже на вершине. Там я оставил вымпел клуба «Донбасс» и повесил на него герб Харькова. Пытались сфотографироваться, но без вспышки ночные фото не вышли. Поэтому задерживаться не стали, начали спуск, а через полчаса догнали наших товарищей – они были ослаблены и далеко не ушли.
– Мы до утра спускали их до лагеря на высоте 8500 метров. А там попили чай и пошли дальше, до 6400 метров, переночевали и вышли в базовый лагерь. Евгений Тамм, руководитель восхождения, сказал мне тогда: «Вы не представляете, Сергей, что вы сделали. Вы спасли экспедицию!». Потом после нас поднялось еще 7 человек, причем последней группе запретили идти. Сказали из Москвы: «Хватит лезть, у вас скоро повара на Эверест полезут». Боялись, что будут какие-то неприятности. А те уже были на высоте около 8 тысяч и сказали: «Мы вас не слышим». Руководитель все понял, а они успешно взошли и спустились 9 мая.
Потом несколько команд из Чехословакии, Польши пытались пройти наш маршрут после того, как узнали, что мы на высоте 7 тысяч оставили немного кислородных баллонов. Но когда подходили под эту стену, отказывались от подъема. Надо было такую команду, как у нас иметь.
– У вас внутри команды не было конкуренции по поводу того, кто первый взойдет на Эверест?
– Да о чем вы? Там же перед нами было 100 человек – какая уже разница! И мыслей не было об этом: первый – не первый.
– Помните ощущения свои?
– Таких вот восторгов не было. Вышли, говорю: «Миша, мы на Эвересте». Ну и все. Мы знали просто, что нам еще предстоит догонять и спасать своих, потому самые приятные ощущения были уже после того, как мы спустились.
«Идем в горы не погибать»
– Наверное, после таких походов альпинисты сильно теряют вес – ведь надо много дней почти не есть и не спать?
– Самая большая потеря была не после Эвереста, а после Южной стены Лхоцзе (четвертый по высоте восьмитысячник мира, находящийся на границе Китая и Непала – прим. «ХН») – минус 15 кг при моих 65. Большая физнагрузка, мало едим, не хватает воды. Пить надо много, а воду топить изо льда и снега. Это занимает много времени. Надо 3–4 литра пить в сутки, но столько не получается, это надо только сидеть и готовить воду.
– После того вы были на Эвересте еще дважды?
– Всего три раза побывал на вершине и дважды не дошел. В 2004 году водил альпиниста в гору, но у него заканчивался кислород – не рассчитал. Я объяснил тогда, что мы либо спускаемся, либо остаемся на горе навсегда. Он меня послушал. А в 2003 году был несчастный случай в украинской экспедиции – спускали обмороженного альпиниста.
– Сейчас возможно организовать украинскую экспедицию на Эверест?
– Было украинское восхождение в 1999-м по классическому маршруту из Тибета. Но времени с тех пор уже много прошло, выросло новое поколение ребят. Я считаю, пора уже проводить чисто харьковскую экспедицию. Это возможно – люди есть, подготовка есть, денег нет. Найдем финансирование – пойдем. Скорее всего, весной следующего года.
– Как вы относитесь к тому, что Эверест сейчас становится коммерческой забавой для богатых, но не очень подготовленных людей?
– Многие считают так: раз я заплатил деньги, то я зайду. Но это не всегда получается. Мы тем, кто к нам обращается за сопровождением, советуем пройти определенную подготовку. Практически каждый здоровый человек может подняться на Эверест, но перед этим надо как минимум на два семитысячника зайти. Это займет примерно два года.
– Бытует мнение, что на Эвересте все обочины завалены альпинистским мусором. Это так?
– В последнее время каждая экспедиция оставляет экологический залог – 4 тысячи долларов. И если она не сдает полностью весь мусор – баллоны, банки, батарейки и все остальное – эти деньги остаются на экологические нужды. Поэтому каждый старается все унести.
– А тела погибших остаются на вершинах?
– Я в 2005 году наблюдал, как спускали тело японского альпиниста с высоты 8700 метров. Там экспедиция состояла из 30 шерпов и стоила четверть миллиона долларов. Многие поднимают тему о том, что группы проходят мимо упавших альпинистов обессиленных и не останавливаются, чтобы их спасти. Дело в том, что если такие участники коммерческих походов остановятся, жертв будет гораздо больше. Дай бог, чтобы они сами дошли вниз.
– Постоянное соседство со смертью наверняка меняет к ней отношение?
– Мы не думаем об этом. Мы же идем в горы не погибать. Если все предусмотреть – то все будет нормально.
Сергей Игоревич Бершов (род. , с. Белая Глина, Верхотурский район , Свердловская область) - советский и украинский спортсмен-альпинист .
Мастер спорта по скалолазанию (1971), мастер спорта по альпинизму 1973 год , Заслуженный мастер спорта СССР и мастер спорта международного класса (1982 год), «Снежный Барс » (1988 год), ЗТ Украины (1990 год), инструктор-методист 2-й категории. Чемпион СССР и Украины .
Биография
Работал слесарем, электромонтером, маляром-высотником. После окончания Киевского института физкультуры работал инструктором облспорткомитета. Доцент Харьковского института физкультуры.
Сергей Бершов стал очень известным скалолазом, альпинистом и лыжником благодаря своей невероятной выносливости. В детстве у него были проблемы с сердцем, и врачи запретили ему заниматься спортом. Однако Сергей поступил по-своему и стал активным спортсменом, через десять лет врачи не нашли у него никаких проблем с сердцем. В альпинизм пришел в 1965 году , благодаря своему первому тренеру, известному харьковскому альпинисту Владимиру Иосифовичу (Вилу) Поберезовскому. Первое восхождение совершил в 1965 году на в. Виа-тау (3820 м).
В качестве старшего тренера готовил пять Гималайских экспедиций. Более 20 раз поднимался на семитысячники Советского Союза. В составе сборных команд совершил выдающиеся восхождения в горах Швейцарии , Италии , США , Франции , ФРГ , Непала , Японии . С 1981 года - член штатной команды альпинистов Спорткомитета СССР , после распада Советского Союза - член штатной команды альпинистов Украины и одновременно - её тренер.
Многократно участвовал в спасательных работах: на Ушбе , Эльбрусе (5642 м), п. Вольной Испании (4200 м), Мижирги (5025 м), Чатын-тау (4368 м), п. Клары Цеткин (6641 м), пик Коммунизма (7495 м), Хан-Тенгри (6995 м), Нанга-Парбат (8125 м) и на Эвересте (8848 м).
12 лет участвовал в сложных высотных работах на ретрансляторах и в строительстве(Промышленный альпинизм).
Личная жизнь
Награды
Напишите отзыв о статье "Бершов, Сергей Игоревич"
Примечания
Ссылки
Отрывок, характеризующий Бершов, Сергей Игоревич
– Не за чем, не за чем… – быстро проговорил князь и, всунув ноги в туфли и руки в халат, пошел к дивану, на котором он спал.Несмотря на то, что между Анатолем и m lle Bourienne ничего не было сказано, они совершенно поняли друг друга в отношении первой части романа, до появления pauvre mere, поняли, что им нужно много сказать друг другу тайно, и потому с утра они искали случая увидаться наедине. В то время как княжна прошла в обычный час к отцу, m lle Bourienne сошлась с Анатолем в зимнем саду.
Княжна Марья подходила в этот день с особенным трепетом к двери кабинета. Ей казалось, что не только все знают, что нынче совершится решение ее судьбы, но что и знают то, что она об этом думает. Она читала это выражение в лице Тихона и в лице камердинера князя Василья, который с горячей водой встретился в коридоре и низко поклонился ей.
Старый князь в это утро был чрезвычайно ласков и старателен в своем обращении с дочерью. Это выражение старательности хорошо знала княжна Марья. Это было то выражение, которое бывало на его лице в те минуты, когда сухие руки его сжимались в кулак от досады за то, что княжна Марья не понимала арифметической задачи, и он, вставая, отходил от нее и тихим голосом повторял несколько раз одни и те же слова.
Он тотчас же приступил к делу и начал разговор, говоря «вы».
– Мне сделали пропозицию насчет вас, – сказал он, неестественно улыбаясь. – Вы, я думаю, догадались, – продолжал он, – что князь Василий приехал сюда и привез с собой своего воспитанника (почему то князь Николай Андреич называл Анатоля воспитанником) не для моих прекрасных глаз. Мне вчера сделали пропозицию насчет вас. А так как вы знаете мои правила, я отнесся к вам.
– Как мне вас понимать, mon pere? – проговорила княжна, бледнея и краснея.
– Как понимать! – сердито крикнул отец. – Князь Василий находит тебя по своему вкусу для невестки и делает тебе пропозицию за своего воспитанника. Вот как понимать. Как понимать?!… А я у тебя спрашиваю.
– Я не знаю, как вы, mon pere, – шопотом проговорила княжна.
– Я? я? что ж я то? меня то оставьте в стороне. Не я пойду замуж. Что вы? вот это желательно знать.
Княжна видела, что отец недоброжелательно смотрел на это дело, но ей в ту же минуту пришла мысль, что теперь или никогда решится судьба ее жизни. Она опустила глаза, чтобы не видеть взгляда, под влиянием которого она чувствовала, что не могла думать, а могла по привычке только повиноваться, и сказала:
– Я желаю только одного – исполнить вашу волю, – сказала она, – но ежели бы мое желание нужно было выразить…
Она не успела договорить. Князь перебил ее.
– И прекрасно, – закричал он. – Он тебя возьмет с приданным, да кстати захватит m lle Bourienne. Та будет женой, а ты…
Князь остановился. Он заметил впечатление, произведенное этими словами на дочь. Она опустила голову и собиралась плакать.
– Ну, ну, шучу, шучу, – сказал он. – Помни одно, княжна: я держусь тех правил, что девица имеет полное право выбирать. И даю тебе свободу. Помни одно: от твоего решения зависит счастье жизни твоей. Обо мне нечего говорить.
– Да я не знаю… mon pere.
– Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать… Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! – кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета.
Судьба ее решилась и решилась счастливо. Но что отец сказал о m lle Bourienne, – этот намек был ужасен. Неправда, положим, но всё таки это было ужасно, она не могла не думать об этом. Она шла прямо перед собой через зимний сад, ничего не видя и не слыша, как вдруг знакомый шопот m lle Bourienne разбудил ее. Она подняла глаза и в двух шагах от себя увидала Анатоля, который обнимал француженку и что то шептал ей. Анатоль с страшным выражением на красивом лице оглянулся на княжну Марью и не выпустил в первую секунду талию m lle Bourienne, которая не видала ее.
«Кто тут? Зачем? Подождите!» как будто говорило лицо Анатоля. Княжна Марья молча глядела на них. Она не могла понять этого. Наконец, m lle Bourienne вскрикнула и убежала, а Анатоль с веселой улыбкой поклонился княжне Марье, как будто приглашая ее посмеяться над этим странным случаем, и, пожав плечами, прошел в дверь, ведшую на его половину.
Через час Тихон пришел звать княжну Марью. Он звал ее к князю и прибавил, что и князь Василий Сергеич там. Княжна, в то время как пришел Тихон, сидела на диване в своей комнате и держала в своих объятиях плачущую m lla Bourienne. Княжна Марья тихо гладила ее по голове. Прекрасные глаза княжны, со всем своим прежним спокойствием и лучистостью, смотрели с нежной любовью и сожалением на хорошенькое личико m lle Bourienne.
– Non, princesse, je suis perdue pour toujours dans votre coeur, [Нет, княжна, я навсегда утратила ваше расположение,] – говорила m lle Bourienne.
– Pourquoi? Je vous aime plus, que jamais, – говорила княжна Марья, – et je tacherai de faire tout ce qui est en mon pouvoir pour votre bonheur. [Почему же? Я вас люблю больше, чем когда либо, и постараюсь сделать для вашего счастия всё, что в моей власти.]
– Mais vous me meprisez, vous si pure, vous ne comprendrez jamais cet egarement de la passion. Ah, ce n"est que ma pauvre mere… [Но вы так чисты, вы презираете меня; вы никогда не поймете этого увлечения страсти. Ах, моя бедная мать…]
– Je comprends tout, [Я всё понимаю,] – отвечала княжна Марья, грустно улыбаясь. – Успокойтесь, мой друг. Я пойду к отцу, – сказала она и вышла.
Князь Василий, загнув высоко ногу, с табакеркой в руках и как бы расчувствованный донельзя, как бы сам сожалея и смеясь над своей чувствительностью, сидел с улыбкой умиления на лице, когда вошла княжна Марья. Он поспешно поднес щепоть табаку к носу.
– Ah, ma bonne, ma bonne, [Ах, милая, милая.] – сказал он, вставая и взяв ее за обе руки. Он вздохнул и прибавил: – Le sort de mon fils est en vos mains. Decidez, ma bonne, ma chere, ma douee Marieie qui j"ai toujours aimee, comme ma fille. [Судьба моего сына в ваших руках. Решите, моя милая, моя дорогая, моя кроткая Мари, которую я всегда любил, как дочь.]
Он отошел. Действительная слеза показалась на его глазах.
– Фр… фр… – фыркал князь Николай Андреич.
– Князь от имени своего воспитанника… сына, тебе делает пропозицию. Хочешь ли ты или нет быть женою князя Анатоля Курагина? Ты говори: да или нет! – закричал он, – а потом я удерживаю за собой право сказать и свое мнение. Да, мое мнение и только свое мнение, – прибавил князь Николай Андреич, обращаясь к князю Василью и отвечая на его умоляющее выражение. – Да или нет?
– Мое желание, mon pere, никогда не покидать вас, никогда не разделять своей жизни с вашей. Я не хочу выходить замуж, – сказала она решительно, взглянув своими прекрасными глазами на князя Василья и на отца.
– Вздор, глупости! Вздор, вздор, вздор! – нахмурившись, закричал князь Николай Андреич, взял дочь за руку, пригнул к себе и не поцеловал, но только пригнув свой лоб к ее лбу, дотронулся до нее и так сжал руку, которую он держал, что она поморщилась и вскрикнула.
Князь Василий встал.
– Ma chere, je vous dirai, que c"est un moment que je n"oublrai jamais, jamais; mais, ma bonne, est ce que vous ne nous donnerez pas un peu d"esperance de toucher ce coeur si bon, si genereux. Dites, que peut etre… L"avenir est si grand. Dites: peut etre. [Моя милая, я вам скажу, что эту минуту я никогда не забуду, но, моя добрейшая, дайте нам хоть малую надежду возможности тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущность так велика. Скажите: может быть.]
– Князь, то, что я сказала, есть всё, что есть в моем сердце. Я благодарю за честь, но никогда не буду женой вашего сына.
– Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя видеть, очень рад тебя видеть. Поди к себе, княжна, поди, – говорил старый князь. – Очень, очень рад тебя видеть, – повторял он, обнимая князя Василья.
«Мое призвание другое, – думала про себя княжна Марья, мое призвание – быть счастливой другим счастием, счастием любви и самопожертвования. И что бы мне это ни стоило, я сделаю счастие бедной Ame. Она так страстно его любит. Она так страстно раскаивается. Я все сделаю, чтобы устроить ее брак с ним. Ежели он не богат, я дам ей средства, я попрошу отца, я попрошу Андрея. Я так буду счастлива, когда она будет его женою. Она так несчастлива, чужая, одинокая, без помощи! И Боже мой, как страстно она любит, ежели она так могла забыть себя. Может быть, и я сделала бы то же!…» думала княжна Марья. Александра ПАРАХОНЯ, специально для «Еврейского обозревателя» | Номер: Январь 2012
Наш сегодняшний гость Сергей БЕРШОВ – человек неординарный. Выдающийся спортсмен, он занимает высокое место в табели о рангах мирового альпинизма – как восходитель, в связке с россиянином Владимиром Каратаевым преодолевший в 1990 году считавшуюся непроходимой Южную стену восьмитысячника Лхоцзе, как участник первой советской гималайской экспедиции 1982 года, в которой вместе с партнером по связке Михаилом Туркевичем, оказывая помощь товарищам, совершил ночное восхождение на высотный полюс планеты Эверест (добавим, что Сергей Бершов поднимался на отметку еще дважды – в 2000 и 2005 годах).
Наш собеседник совершил немало успешных восхождений на другие высочайшие горы планеты. Заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер Украины, неоднократный чемпион и призер первенств СССР и Украины по альпинизму и скалолазанию. В свои не такие уж малые почти 65 лет он и не думает почивать на лаврах. Тренируется и тренирует других, ходит в горы и как действующий спортсмен и как гид-проводник, преподает. Сергей Игоревич живет и работает в Харькове. Он доцент Харьковской Государственной Академии физической культуры. За спортивные достижения награжден четырьмя орденами. Почетный гражданин Харькова. Жена Татьяна Аркадьевна – инженер-химик, мастер спорта по альпинизму и кандидат в мастера по скалолазанию. Сын Олег и дочери Марина и Анастасия уже имеют свои семьи.
– Сергей, вы больше сорока лет ходите в горы, не надоело?
– Знаете, есть такая шутка: хочешь всю жизнь не работать, а получать удовольствие – занимайся любимым делом. Альпинизм – много лет моя основная профессия, любимое дело, которым занимаюсь с удовольствием и которое никогда не надоедает, дарит прекрасные эмоции и невероятные впечатления. Например, мы с моим постоянным партнером по связке Игорем Свергуном вот уже семь лет водим желающих на Эльбрус. Когда далекие от альпинизма люди приезжают к нам, то не верят, что смогут взойти. Стоя на вершине, тоже не верят, что это не сон. Не считал, сколько раз я был на высшей точке Европы. В некоторые годы – по четыре-пять раз. И каждый раз хожу с удовольствием. Не только потому, что Эльбрус – плацдарм для подготовки к высотным восхождениям. Это фантастические краски, непередаваемые ощущения. Я уже несколько раз наблюдал на вершине астрономическое чудо. С одной стороны всходит солнце, с другой – в небе уходящей ночи висит полная луна. Полыхает восход, два светящихся диска на небосклоне, а между ними ты и гора. На Эльбрусе, когда хорошие погода и видимость – это праздник. Самые красивые, манящие альпинистов горы: Ушба, Шхельда, Чатын, – прямо перед тобой, кажется, можно рукой дотянуться. Ты все их знаешь, помнишь маршруты, по которым ходил. Узнаешь камины, кулуары, бастионы. Видны горы Пятигорья, Безенгийская стена. Когда нет дымки, виден даже Казбек – в точности такой, как на папиросной коробке времен моего детства. Когда впервые наткнулся на него взглядом, даже не поверил. Чего не видел с вершин Эльбруса никогда, так это моря, хотя рассказывают, что оттуда можно увидеть даже два – Каспийское и Черное. Не знаю, может, просто не повезло. Может, еще увижу.
– В мае этого года исполнится 30 лет вашему с Михаилом Туркевичем сенсационному ночному восхождению на высотный полюс планеты – Эверест. А всего вы поднимались на высшую отметку трижды, причем последний раз – в 58 лет. Какое из восхождений на главную вершину Земли было самым для вас памятным?
– Каждое по-своему интересно и незабываемо. Потому что, как нельзя дважды войти в одну реку, так каждое восхождение, пусть на ту же самую гору, не похоже на предыдущие. Погода, душевное состояние, группа, с которой поднимаешься – все другое… Но, конечно, особый след в душе оставило восхождение 1982 года. Это была первая советская гималайская экспедиция. Мы не знали, что нас ждет на высотах за 8 тысяч метров, в так называемой зоне смерти, где нет уже ничего живого, где организм не в состоянии восстанавливаться…
Пролезть сквозь игольное ушко сложнейших отборов и оказаться в Гималаях, воплотить мечту нескольких поколений советских альпинистов о высотном полюсе было огромным счастьем. С начала пятидесятых годов прошлого века главные события мирового альпинизма происходят в Гималаях, Каракоруме. Но для отечественных восходителей самые высокие горы долго оставались закрытой книгой. Мы знали, что ни в чем не уступаем зарубежным коллегам, ходили с ними и в наших горах, и за рубежом. Но не на восьмитысячники! Авторами главных мировых достижений в альпинизме были другие. Нам оставалось только мечтать, – вот бы попасть туда. В конце пятидесятых готовилась советско-китайская экспедиция на Эверест с тибетской стороны. Была создана команда, наши ездили в Китай на разведку, но… Той экспедиции не суждено было состояться. Когда в 1982-м настала наша очередь, все понимали: заявить о себе в Гималаях надо ярко и убедительно. Ординарный маршрут на Эверест (так называемая классика), любой уже хоженый или даже новый, но не поражающий воображение, тут не годились. Требовалось выбрать путь, который вывел бы советскую команду на вершину не только самой высокой в мире горы, но и мирового альпинизма. Такой и был избран – уникальный, сложнейший. Кстати, пройденный нами путь по контрфорсу Юго-Западной стены с выходом на Западный гребень так никем и не повторен. А ведь прошло 30 лет!
Позже первовосходитель на Эверест сэр Эдмунд Хиллари скажет: «Ваши альпинисты – открытие для Гималаев». А Гималаи стали открытием для нас. Наверняка магию этих грандиозных гор чувствует каждый, кому посчастливилось приблизиться к их подножиям. Я был просто ошеломлен, хотя побывал к тому времени не только на Кавказе, Памире, Тянь-Шане, а и в Альпах, Кордильерах. Раньше видел этот сияющий невероятными красками космос гор только на полотнах Николая Рериха. В натуре Гималаи еще прекраснее. Самое удивительное: там открываются ресурсы души, о которых не подозревал. Может потому, что там мы ближе к Богу? Или все дело в более высоком уровне солнечной радиации, космического излучения? Научный факт: в высокогорье происходит сильнейшая перестройка организма. В крови резко повышается уровень гемоглобина, мобилизуются все жизненные силы. Возможно, связанные с этим ощущения и настраивают на особое восприятие мира. Создают радостный эмоциональный фон.
– Каким из своих восхождений гордитесь больше всего?
– «Горжусь», наверное, слишком громкое слово. Рад, что повезло участвовать – так будет правильнее. Если брать гималайские восхождения, то это, прежде всего, восхождение на Лхоцзе по Южной стене. Эту трехкилометровую стену еще в конце восьмидесятых легендарный Рейнхольд Месснер, первым поднявшийся на все 14 высочайших гор мира, назвал стеной ХХІ века. А прошли ее в 1990-м мы – харьковчане, москвичи, донетчане, днепропетровцы, сибиряки, ростовчане… Это было уникальное восхождение – по набору трудностей, запредельной сложности маршрута. Даже на фоне двух предыдущих советских гималайских экспедиций – на Эверест и Канченджангу, тоже рекордных по сложности, сенсационных. Все три этих восхождения уже история. Но и современность – ведь никто пока не прошел наши маршруты.
– Альпинизм – это не только горы, а и люди. Человеческие отношения не бывают простыми, беспроблемными. Тем более, что любое восхождение – это трудная работа, связанная с риском, огромными, порой запредельными нагрузками в условиях кислородного голодания, низких температур, ураганных ветров. Как удается сохранять человеческое лицо? Существуют ли в альпинизме такие понятия, как, например, национализм или ксенофобия?
– Да никогда! Во всяком случае, я за 48 лет, проведенных в горах, в своем окружении ни с чем подобным не сталкивался. Вообще, мне думается, такие явления прорастают на фоне какой-то утробной ущербности, душевной недостаточности. В горах подобное не проходит. На восхождении, когда твоя жизнь (и это не метафора, а обыденная реальность) – в руках товарища, который тебя страхует, важны его человеческая и восходительская надежность, а не национальность, цвет кожи или форма носа. Альпинизм, как и любая работа на пределе возможного, очищает душу и отношения. На войне разве люди не рисковали, спасая других? Сколько история знает примеров высокой самоотверженности! А праведники мира? Они рисковали собой, своими детьми, спасая еврейских детишек…
Еще один важный момент. Давно ставший мне родным Харьков – город интернациональный, интеллигентный, много и напряженно работающий. В его атмосфере не выживают бациллы национализма, ксенофобии и прочих постыдных для цивилизованных людей явлений. Так что не только в нашей весьма многочисленной альпинистско-туристской компании, но и в других формальных и неформальных сообществах харьковчане любых национальностей чувствуют себя своими, а не чужими.
– Как мальчик из тихой равнинной Мерефы оказался в альпинизме, от кого получил такой серьезный нравственный заряд внутренней интеллигентности?
– На старте жизни, когда хочется всего и сразу, очень важно, чье мнение становится для тебя решающим, по кому сверяешь мысли и поступки. Для меня в шестнадцать главным авторитетом стал мой первый учитель в альпинизме Володя Поберезовский, – еврей, живущий сегодня в далекой Австралии. Счастливый случай? Судьба? В общем, повезло встретить человека, который не только сам был стопроцентно надежным, порядочным, интеллигентным, но и захотел сделать такими нас, заводских мальчишек. На харьковский «ящик» («почтовыми ящиками» в советские времена назывались предприятия военно-промышленного комплекса) – филиал Московского опытно-конструкторского бюро автоматики мы с будущим тренером пришли почти одновременно. Только я – после седьмого класса учеником электромонтера, а Владимир Поберезовский – молодым специалистом после окончания политехнического института. Если бы не эта встреча, Гималаи и Каракорум, Кавказ и Тянь-Шань, Памир и Кордильеры так и остались бы для меня просто коричневыми пятнами на карте. Кто знает, какими пятнами в биографии могло обернуться отсутствие ориентиров, которые дал Поберезовский. К счастью, наши дороги пересеклись. С подачи Вила, как альпинисты звали нашего тренера, многие из ребят, с кем вместе начинали, полюбили горы на всю жизнь.
Мощнейший заряд, полученный от Поберезовского, чувствую до сих пор. Вил очень грамотно ввел нас, заводских первогодков, в мир альпинизма и скалолазания. В мир вообще. Потому что кроме гор, скал, восхождений, соревнований и тренировок, в жизни Поберезовского была еще масса интересного – работа, друзья, книги. «Как, ты не читал Хемингуэя (Джека Лондона, Стругацких)?», – брошенная мимоходом фраза заставляла мчатся в библиотеку, налегать на учебники в вечерней школе. Получать плохие оценки было стыдно, ведь альпинизм – спорт интеллектуалов. У Вила мы перенимали отношение к жизни и к людям. Учились не прятаться за чужие спины. Постигали законы товарищества, где нет места хамству, национальной розни. Мы и сегодня с Вилом общаемся по скайпу, обсуждаем харьковские, семейные и мировые новости, альпинистские проблемы.
– В своих книгах и интервью вы утверждаете, что альпинизм – прекрасный даже не спорт, а целый мир, обитателям которого приходится много терпеть, преодолевать, рисковать ради ни с чем не сравнимых впечатлений и эмоций. Но есть ли у него будущее? За почти 60 лет, что прошли с момента восхождения на главную высоту Земли, альпинисты побывали на всех высочайших горах.
– А сколько еще на планете вершин, пусть не восьмитысячников, на которые не ступала нога человека? Сколько великолепных стен, поражающих воображение сложностью и красотой? Сколько новых возможностей перед восходителями открывают современные технологии – о сегодняшнем уровне снаряжения мы, ходившие на свои первые восхождения в брезентовых штормовках и пудовых, обитых железками ботинках, даже мечтать не могли. Сегодняшний альпинизм развивается очень интересно. От него отпочковываются новые виды – это и скалолазание, которое в ближайшие годы станет олимпийским видом, и высокогорные забеги, и восхождения, завершающий этап которых – полет на параплане или спуск с вершины на горных лыжах или доске… Перечень «ответвлений» можно продолжать долго. Но и «чистый» альпинизм не закончится, пока стоят на земле горы, приходят к их подножиям новые поколения. Ведь тот же Эверест не стал ниже, а восхождение на него – проще от того, что уже многие могут сказать: «Я был там!»
– Извините за бестактность, не тяжело в 65 лет подниматься на вершины, которые не всякий молодой одолеет? Что делаете для этого?
– Во-первых, не думаю о возрасте, не замечаю его. Будучи счастливым дедушкой пятерых внуков, дедом (в смысле старичком) себя не чувствую. Веду здоровый образ жизни, регулярно тренируюсь, чтобы восхождения были не в тягость, а в радость. Потому что, если становится тяжело, нерадостно, значит, пора уходить. А я прощаться с горами пока не собираюсь. Беру пример со своего учителя, заслуженнного мастера спорта, заслуженного тренера, доктора биологических наук, профессора Владимира Дмитриевича Моногарова, который в свои 85 остается действующим спортсменом и каждый день рождения знаменует восхождением на вершины Эльбру-са. Тренируется трижды в неделю. У меня нагрузки побольше – ежедневные тренировки по 2-3-4 часа. Это кроссы, футбол, бассейн, велосипед, выпадет снег – встану на лыжи…
Только не подумайте, пожалуйста, что альпинизм – единственный свет в моем окошке. Знаете, когда стоишь на вершине, особенно, если это вершина восьмитысячника – во все стороны, сколько хватает глаз, простираются горы. Такое впечатление, что весь мир – это покрытые вечными снегами хребты и ничего кроме. Но мы же знаем, что это не так. Там, дальше – моря и океаны, леса и сады, прекрасные города… Вот так и в моей жизни. Альпинизм – любимое дело, профессия, но кроме нее есть семья и друзья, песни и книги, театры и выставки. Все это мне тоже очень интересно и дорого. Все это – моя жизнь.