Аннотация от Gautier Sans Avoir (выполнил доработку эл. книги и корректуру с бум. изданиями): Первая книга английского автора Джима Корбетта (1875–1955) посвящена его деятельности по ликвидации в предгорьях Гималаев (Кумаон, Индия) тигров-людоедов и, попутно, нападавших на скот леопардов. Впечатляет число жертв каждого тигра-людоеда; достаточно сказать, что первый зверь, уничтоженный Дж. Корбеттом, успел растерзать до этого 434 человека. Охота на людоедов и встречи с их жертвами (мертвыми и тяжело раненными) описывается автором в хроникальном стиле, практически…
Храмовый тигр Джим Корбетт
Аннотация Gautier Sans Avoir (выполнил OCR и корректуру): Пятая книга английского автора Джима Корбетта (1875–1955) в основной части завершает хронику ликвидации людоедов Кумаона (Северная Индия), в том числе Панарского леопарда, убившего много больше людей (четыреста), чем знаменитый леопард из Рудрапраяга. Впечатляет охота на Талладешского людоеда, когда тяжело больной, полуоглохший и полуослепший Корбетт лунной ночью в одиночку выслеживал в джунглях недобитого зверя. В отдельном очерке, стоящем особняком, рассказывается о попытках автора добыть некоего…
Про Это Людвик Ашкенази
Тигр стрелка Шарпа Бернард Корнуэлл
В начале девятнадцатого столетия Британская империя простиралась от пролива Ла-Манш до просторов Индийского океана. Одним из солдат, строителей империи, человеком, участвовавшим во всех войнах, которые вела в ту пору Англия, был стрелок Шарп. В романе "Тигр стрелка Шарпа" герой участвует в осаде Серингапатама. Цитадели, в которой обосновался султан Типу по прозвищу Тигр Майсура, противостоящий британцам. Много испытаний выпадет на долю стрелка Шарпа, посланного под видом дезертира с разведывательной миссией во вражеский лагерь. Успех позволит…
Наблюдая за англичанами. Скрытые правила… Кейт Фокс
Эта книга произвела фурор на родине автора, сразу после выхода в свет вызвав шквал восторженных откликов читателей, критиков и социологов. Кейт Фокс, потомственному антропологу, удалось создать смешной и поразительно точный портрет английского общества. Она анализирует причуды, привычки и слабости англичан, но пишет не как антрополог, а как англичанка - с юмором и без помпы, остроумным, выразительным и доступным языком. Нельзя удержаться от смеха, читая про разговоры о погоде, садовых гномиках и чашках чая. Причем забавны не только англичане…
Животная любовь Катя Ланге-Мюллер
На первый взгляд, Катя Ланге-Мюллер рассказывает всего лишь о двух курьезных событиях из детства и юности женщины, но то, как писательница делает это, превращает книгу в истинное произведение искусства, психологичность которого потрясает. И пожалуй, каждый из нас обнаружит нечто подобное в лабиринте своей памяти или в глубинах своей души. Ее составленная из двух новелл повесть "Животная любовь" - один из наиболее интересных переводных текстов последнего времени. Ланге-Мюллер пишет о своей юности, погружаясь в дни, когда трава была не просто…
Рассказы северных ветров, или По пабам и паркам Карел Чапек
Двадцатый век Людвик Ашкенази
Чешский писатель и поэт Людвик Ашкенази (1921–1986) по-русски был издан единожды - в 1967 году. В мире он более всего известен как детский автор (даже премирован Государственной премией ФРГ за лучшую детскую книгу). В наше издание вошли повести и рассказы без «возрастного ценза» - они адресованы всем, достаточно взрослым, чтобы читать про любовь и войну, но ещё недостаточно старым, чтобы сказать: «Я всё это и без того знаю».
Яичко Людвик Ашкенази
Чешский писатель и поэт Людвик Ашкенази по-русски был издан единожды - в 1967 году. В мире он более всего известен как детский автор (даже премирован Государственной премией ФРГ за лучшую детскую книгу). В наше издание вошли повести и рассказы без «возрастного ценза» - они адресованы всем, достаточно взрослым, чтобы читать про любовь и войну, но еще недостаточно старым, чтобы сказать: «Я все это и без того знаю».
Жить и умереть свободным Сергей Зверев
Во время бунта на зоне в Хабаровском крае из мест лишения свободы бегут двое матерых уголовников. Они опытны, безжалостны, циничны и умны, да и терять им теперь нечего – руки у них по локоть в крови. Поселки по берегам Амура цепенеют от ужаса: ничего хорошего им этот побег не сулит. Территория возможных поисков огромна, поймать уголовников в тайге очень тяжело. Ситуацию усугубляют снежные заносы и пурга. Полиция практически расписывается в собственном бессилии. Однако в одном из зимовий живет недавно освободившийся зэк, у которого к сбежавшим…
Боевой маг (трилогия) Сергей Бадей
Вампиры, тролли, эльфы, гномы... Вы считаете, что это бывает только в сказках? Я тоже так считал. И я был уверен, что магии не существует. Как-то не приходилось раньше с ней сталкиваться. Правда, читать про всякое такое я любил. Вот вся эта литература меня и довела. Надо же! Решил попробовать. Кто же знал, что получится?! Вот и прихватили меня. И кинули туда, где все эти сказочные персонажи обитают. Учись, мол, и становись таким, как мы! Хм… а вы уверены, что это мудрое решение? Содержание: Лукоморье. Курс боевого мага Лукоморье. Каникулы боевого мага Лукоморье.…
Здравствуй, молодой литературовед! Хорошо, что ты решил читать сказку "Охотники на тигров (Корейская сказка)" в ней ты найдешь народную мудрость, которой назидаются поколениями. Все окружающее пространство, изображенное яркими зрительными образами, пронизано добротой, дружбой, верностью и неописуемым восторгом. Мировоззрение человека формируется постепенно, и такого рода произведения крайне важны и назидательны для наших юных читателей. Несмотря на то, что все сказки - это фантазия, однако же зачастую в них сохраняются логичность и череда происходящих событий. В произведениях зачастую используются уменьшительно-ласкательные описания природы, делая этим представляющуюся картину еще более насыщенной. Главный герой всегда побеждает не коварством и хитростью, а добротой, незлобием и любовью - это главнейшее качество детских персонажей. Мило и отрадно погрузиться в мир, в котором всегда одерживает верх любовь, благородство, нравственность и бескорыстность, которыми назидается читатель. Сказка "Охотники на тигров (Корейская сказка)" читать бесплатно онлайн можно бесчисленное количество раз, не потеряв при этом любви и охоты к данному творению.
В
провинции Хамгён-гдо, в городе Кильчжу, лет двадцать назад существовало общество охотников на тигров. Членами общества были всё очень богатые люди. Один бедный молодой человек напрасно старался проникнуть в это общество и стать его членом.
— Куда ты лезешь? — сказал ему председатель. — Разве ты не знаешь, что бедный человек — не человек. Ступай прочь.
Но тем не менее этот молодой человек, отказывая себе во всём, изготовил себе такое же прекрасное стальное копьё, а может быть, и лучше, какое было у всех других охотников. И когда они однажды отправились в горы на охоту за тиграми, пошёл и он.
На привале у оврага он подошёл к ним и ещё раз попросил их принять его.
Но они весело проводили своё время, и им нечего было делать с бедным человеком; они опять, насмеявшись, прогнали его.
— Ну, тогда, — сказал молодой человек, — вы себе пейте здесь и веселитесь, а я один пойду.
— Иди, сумасшедший, — сказали ему, — если хочешь быть разорванным тиграми.
— Смерть от тигра лучше, чем обида от вас.
И он ушёл в лес. Когда забрался он в чащу, он увидел громадного полосатого тигра. Тигр, как кошка, играл с ним: то прыгал ближе к нему, то отпрыгивал дальше, ложился и, смотря на него, весело качал из стороны в сторону своим громадным хвостом.
Всё это продолжалось до тех пор, пока охотник, по обычаю, не крикнул презрительно тигру:
— Да цхан подара (принимай моё копьё)!
И в то же мгновение тигр бросился на охотника и, встретив копьё, зажал его в зубах. Но тут с нечеловеческой силой охотник просунул копьё ему в горло, и тигр упал мёртвый на землю.
Это была тигрица, и тигр, её муж, уже мчался на помощь к ней.
Ему не надо было уже кричать: «Принимай копьё!» — он сам страшным прыжком, лишь только увидел охотника, бросился на него.
Охотник и этому успел подставить своё копьё и, в свою очередь, всадил ему его в горло.
Двух мёртвых тигров он стащил в кусты, а на дороге оставил их хвосты.
А затем возвратился к пировавшим охотникам.
— Ну что? Много набил тигров?
— Я нашёл двух, но не мог с ними справиться и пришёл просить вашей помощи.
— Это другое дело: веди и показывай.
Они бросили пиршество и пошли за охотником. Дорогой они смеялись над ним:
— Что, не захотелось умирать, за нами пришёл…
— Идите тише, — приказал бедный охотник, — тигры близко.
Они должны были замолчать. Теперь он уже был старший между ними.
— Вот тигры, — показал на хвосты тигров охотник.
Тогда все выстроились и крикнули:
— Принимай моё копьё!
Но мёртвые тигры не двигались.
Тогда бедный охотник сказал:
— Они уже приняли одно копьё, и теперь их надо только дотащить до города; возьмите их себе и тащите.
ОХОТНИЧЬЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ. АМУРСКИЙ ТИГР
Во время празднеств я познакомился со здешним старожилом - г-ном Линдхольмом, большим охотником. Владея маленьким паровым баркасом, он часто выезжал на острова поохотиться. Для начала мы с ним охотились на острове Русском на диких лошадей и действительно видели их, но стрелять не стреляли.
Когда и как эти лошади попали на остров, достоверно неизвестно. Полагают, что в незапамятные времена из Японии или из Китая куда-то перевозили лошадей, и один из кораблей потерпел крушение у острова Русский. На острове лошади расплодились, так как нашли там защиту от хищников и благоприятные жизненные условия в лесистых, богатых кормом распадках.
Лошади эти чрезвычайно пугливы, проворны, быстры и на самом деле не имеют с дикими лошадьми ничего общего; они разномастны и представляют собой помесь корейского пони и монгольской лошадки, в бинокль я издали видел, например, вороного коня и серого. Китайцы-егери должны были гнать животных на нас, но им это не удалось, и добыли мы только нескольких косуль и фазанов.
Вторую охотничью экспедицию я предпринял с г-ном Линдхольмом на более отдаленный и меньший по размеру остров, специально чтобы пострелять фазанов. На этом острове корейцы раскорчевали садовые участки, и особенно много фазанов водилось именно вокруг этих садиков. Сам остров тоже изрезан оврагами и порос густым лесом, который, как повсюду в Уссурийском крае, носит субтропический характер, т. е. изобилует всевозможными лианами, в частности диким виноградом, плющом и хмелем. Оттого пробираться сквозь здешние дебри очень трудно.
Наш баркас причалил возле корейского поселка, но обитателей мы там не застали, очаги и те совершенно остыли. Войдя по узкой тропинке в чащу, мы с г-ном Линдхольмом - остальные остались на берегу - тотчас вспугнули нескольких фазанов; г-н Линдхольм выстрелил, и, как я заметил, один петушок опустился совсем рядом со мною. Я пошел к нему, намереваясь вспугнуть, но, к своему удивлению, нашел на кусте окровавленный белый лоскуток, а чуть дальше - второй. Когда я показал находку подошедшему г-ну Линдхольму, он тоже пришел в недоумение и предположил, что корейцы повздорили и один, вероятно, убил другого, а затем покинул остров, потому-то мы в поселке никого и не нашли. Через сотню-другую шагов вверх по горному склону мы наткнулись на окровавленный кусок человеческой руки. Г-н Линдхольм высказал подозрение, что к корейцам присоседился тигр, который стал теперь единственным хозяином острова. Из оружия у нас были только дробовики, мы ведь собирались охотиться на птиц. Г-н Линдхольм как опытный охотник сказал мне, что тигр вполне может напрыгнуть на нас сзади. Поэтому мы осторожно тою же дорогой вернулись к баркасу, чтобы взять пулевые ружья и вместе с другими егерями пойти по следу. Вся наша компания пришла в огромное возбуждение, особенно китайцы, взятые в качестве загонщиков. Они твердили, что тигру больше по вкусу китайцы, чем европейцы, и китайцев он сожрет первыми. Но делать нечего - пришлось идти с нами.
И вот мы все с величайшей осторожностью зашагали вверх по склону, высматривая следы хищника, и немного погодя очутились на открытой вершине, где нашли человеческие останки, белые, окровавленные лоскутья хлопчатобумажной ткани и корейскую шляпу, сплетенную из конского волоса. Увидев это, г-н Линдхольм облегченно рассмеялся, так как разгадал загадку: один из корейцев умер, и второй, по обычаю, устроил его для вечного упокоения - усадил на вершине и оставил на произвол стихий, диких зверей и птиц. Судя по следам, тризну справили здесь стервятники и лисы. Зато мы испытали радость и волнение, предвкушая охоту на тигра.
Сибирский тигр сильнее и красивее индийского, зимний мех у него великолепен - длинный, густой, яркий, ведь зверь этот месяцами выдерживает морозы, при которых столбик термометра нередко опускается ниже -25°. Зимой тигр питается, прежде всего, кабанами, хотя не боится подходить к человеческому жилью и домашние животные от него не застрахованы; голодный, он нападает и на людей. Так, при строительстве железной дороги Владивосток-Уссури тигр убил одного из обходчиков совсем рядом со станцией и унес с собой; из-за этого поезд сошел с рельсов. Незадолго до нашего приезда во Владивосток поблизости от пригородной пивоварни попала в капкан роскошная тигрица; я видел ее сначала там, а позднее в Петербургском зоопарке, где она была одной из красивейших представительниц своего вида.
От владивостокских друзей-охотников, в большинстве старожилов Востока, я слышал много рассказов о тиграх, которые в мое время не были редкостью в Уссурийском крае. Тогда ежегодно добывали 50–60 особей.
Вероятно, на самом деле их было еще больше, ведь в тайге на российской территории много китайских и других иноплеменных охотников охотились на сибирского благородного оленя, чьи рога - так называемые панты - ценились в Китае на вес золота. Эти пронизанные кровеносными сосудами еще мягкие рога обваривали кипятком, высушивали и продавали как омолаживающее средство. Кроме того, китайцы искали в здешних местах чудодейственный корень женьшень. Наверняка немало тигров попадало в капканы этих людей или же становилось жертвой самострелов. Для китайцев ценность представляет не только шкура, но весь тигр как таковой. Сушеное тигриное мясо и растертые в порошок кости якобы делают человека сильным и отважным, усы, зубы и когти служат чудотворными амулетами и т. д. Шкура тигра стоила тогда всего рублей тридцать, но без когтей и усов. Шкура «в комплекте» - сто рублей и более.
По рассказам старых охотников, выслеживать тигра в одиночку - предприятие дерзкое и очень опасное; не имея прикрытия, охотник рискует жизнью, так как тигр может напасть сзади, ведь, заметив, что его преследуют, он пытается зайти охотнику в тыл. Тогда роли меняются, и преследователь становится преследуемым.
Большие облавы на тигра, обычные в Индии, устраивают в Сибири редко, только вблизи города или станицы, когда можно окружить зверя на свежей пороше. Тогда все - охотники и загонщики, солдаты и казаки - вооружаются ружьями. Я, к сожалению, в таких облавах не участвовал, но следующей зимой, в начале декабря, проездом в Благовещенске, видел роскошного тигра, недавно убитого тамошним губернатором в такой вот облаве.
Здесь я хочу рассказать, что мне довелось слышать о ловле живых тигров. Изрядно к северу от Владивостока, неподалеку от тихоокеанского залива Св. Ольги, жила в тайге семья русских охотников - отец и четверо сыновей. Так вот они специализировались на ловле тигров по своему собственному методу, причем каждый выполнял строго определенные задачи.
Осенью, когда выпадает пороша, они вместе с собаками, сибирскими лайками, выходили в тайгу на поиски; обнаружив след тигра-одиночки, они шли за ним; если же это была тигрица с котятами, ее благоразумно оставляли в покое. Лайки вели охотников на следу нередко по нескольку дней, но останавливаться было нельзя, чтобы не дать тигру отдохнуть или добыть себе пропитание. Такого безостановочного преследования зверь не выдерживает, устает и ложится.
На лежке тигра облаивали собаки, и пятеро ловцов пытались окружить его. Двое подбирались сбоку, а один шел на него в лоб, вооруженный большой жердиной. Четвертый брат, силач огромного роста, подкрадывался сзади. Собаки и трое ловцов полностью завладевали вниманием зверя, и четвертому удавалось незаметно подойти к нему: всем своим весом он обрушивался тигру на спину и железной хваткой вцеплялся в уши, не давая пошевелиться. Тогда в раскрытую пасть просовывали жердину, чтобы тигр более не мог укусить, закрепляли ее как мундштук упряжи, а лапы крепко связывали веревками, так что хищника можно было безопасно унести.
Пока четверка отважных сынов Енаковых выполняла свою опасную работу, отец с ружьем на изготовку стоял рядом - если что-нибудь шло не так, а это случалось нередко, его меткая пуля приканчивала тигра. Всех пятерых тигры уже изрядно потрепали, один даже лишился глаза.
Отважные тигроловы ловили только молодых животных, потому что старый тигр, вошедший в полную силу, был, по их мнению, слишком опасным противником. Так или иначе, это семейство ежегодно доставляло на побережье нескольких тигров в клетках, а оттуда их увозили в зоопарки Европы и Америки. Зимой пленников держали в бревенчатой хижине, весной перегоняли в узкие низкие клетки и увозили прочь.
Второй способ лова - западня. Для этой цели используют прочную клетку с опускной дверью, внутри которой привязана живая приманка. Обычно такую западню ставят вблизи поселка, куда обычно наведывается тигр. В ямы-западни, устраиваемые для других зверей, к примеру медведей, тигр, как говорят, попадает очень редко. Чаще всего профессиональные охотники бьют тигра с помощью самострелов, расставленных вокруг убитого им животного. Если тигр где-то задрал добычу, он обязательно к ней возвращается. Мужественный, настоящий охотник нередко успешно использует такой шанс для засады.
Странствующий в тайге человек должен остерегаться всевозможных хитроумных ловушек. Например, на узких тропах роют ямы на крупных животных. Сверху яма узкая, но книзу расширяется, как перевернутая воронка, так что выбраться из нее невозможно. На дне часто вбивают заостренные колья, а отверстие искусно укрывают мхом и тонким хворостом. Часто устанавливают висячие бревна, с виду похожие на безобидное, сломанное ветром дерево, но замаскированная подпорка, на которую проходящий под «деревом» непременно наступает, автоматически его обрушивает. Такие ловушки часто устраивают вдали от человеческих поселений, и проверяют их слишком редко, поэтому пойманный зверь зачастую обращается в прах.
Из книги Валентин Гафт: ...Я постепенно познаю... автора Гройсман Яков Иосифович Из книги Кумаонские людоеды автора Корбетт ДжимТИГР С ПИПАЛ-ПАНИ О ранних временах его жизни я знаю только то, что он, в помете из трех, родился в глубоком овраге среди предгорий.Ему, наверное, было около года, когда я, обратив внимание на крик оленя-читала, ранним ноябрьским утром нашел его следы на песке у небольшого
Из книги Храмовый тигр автора Корбетт ДжимХРАМОВЫЙ ТИГР 1 Тот, кто никогда не жил в Гималаях, не представляет себе, как велика власть суеверий над людьми в этом малонаселенном районе. Но различного рода верования, исповедуемые образованными жителями долин и предгорий, мало чем отличаются от суеверий простых
Из книги Круги жизни автора Виткович Виктор«Отчаянный тигр» Было это в шестидесятых годах прошлого века. В Китае, в трех западных провинциях (Шэньси, Ганьсу и Нинся) вспыхнуло восстание дунган: по-китайски «чжун-юань-жень» - «жителей срединной равнины». Не стану рассказывать тебе о ходе дунганского восстания: все
Из книги …Я постепенно познаю… автора Гафт Валентин ИосифовичТИГР Если б знали его предки, Что за рвом, водой, за сеткой Мечется их родич редкий, Наступая на объедки, Что в пижамках его детки, Что бросают им конфетки, Что полоски, как пометки, Тени черной, страшной
Из книги Воспоминания советского дипломата (1925-1945 годы) автора Майский Иван МихайловичНацистский «тигр» 22 сентября Чемберлен вновь встретился с Гитлером, на этот раз в маленьком рейнском городке Годесберге. Смена места свидания мотивировалась с немецкой стороны тем, что фюрер хотел оказать премьеру любезность: от Лондона до Годесберга было гораздо ближе,
Из книги Красные фонари автора Гафт Валентин ИосифовичТигр Если б знали его предки, Что за рвом, водой, за сеткой Мечется их родич редкий, Наступая на объедки, Не в пижамках его детки, Не едят они конфетки. А полоски - как пометки, Тени черной, страшной
Из книги Тигр Раджастхана автора Сингх КесриОсторожный тигр Охота на тигров не терпит безрассудных поступков - таково мое твердое убеждение. Человек, ходивший на тигра раз или два в жизни и действующий торопливо и непродуманно, страшно рискует и, как правило, остается без трофеев. Профессионал вести себя так не
Из книги Собрание сочинений в 2-х томах. Т.II: Повести и рассказы. Мемуары. автора Несмелов Арсений ИвановичБеспечный тигр Из всех тигров, которых я когда?либо встречал, этот был, пожалуй, самым легкомысленным. Он вел себя настолько странно, будто сознательно решил пренебречь всеми предосторожностями, к которым обычно прибегают дикие звери, когда им угрожает опасность. Он
Из книги Максимализмы [сборник] автора Армалинский МихаилНАШ ТИГР. Из воспоминаний о Владивостоке IПервое свое путешествие по морю я совершил в китайской лодчонке, именуемой во Владивостоке «юли-юли». Так в этом городе называются и самое суденышко, и его капитан-китаец (он же и вся команда), орудующий - юлящий - кормовым
Из книги Константин Коровин вспоминает… автора Коровин Константин АлексеевичТигр-губошлёп В недавние времена китайцы назвали американский империализм «бумажным тигром». А мы назовём этого американского дурака тигром деревянным. Недаром же этого губошлёпа зовут Tiger Wood.Жил-был человек, который научился размахивать клюшкой так хорошо, что ударял
Из книги На дорогах войны автора Шмаков Александр АндреевичТигр В Москве, по Колокольникову переулку, во дворе - деревянный дом, где мы занимаем квартиру. Помню узкое крылечко; окно низко, почти у самой земли. Всего три маленьких комнаты. Из моего окна забор виден и сад за ним…Здесь мы живем скромнехонько. Отец что-то больше лежит,
Из книги Фердинанд Порше автора Надеждин Николай ЯковлевичИ. Диденко „АМУРСКИЙ МСТИТЕЛЬ“ …Лесная поляна залита ярким июльским солнцем. На небе - ни облака. Вокруг, казалось, все вымерло, надолго угомонилось. Лишь изредка теплый ветер мягко пробежит по жухлой траве, перекинется на березы. Они вздрогнут серебристыми листьями,
Из книги «Тигры» в грязи. Воспоминания немецкого танкиста автора Кариус Отто63. «Тигр» В 1940 – 1942 годах конструкторское бюро Фердинанда Порше занималось разработкой танков. Заказ был общим для бюро Порше, инженеров Эрвина Андерса (он занимал пост главного конструктора компании «Хеншель»), Гроте, Гарека и других известных создателей танковой
Из книги Сквозь время автора Кульчицкий Михаил ВалентиновичКак выглядит «тигр» Естественно, во время обратного пути наши мысли были заняты новым танком. Как-то поведет себя «тигр»? Внешне он выглядел симпатичным и радовал глаз. Он был толстым; почти все плоские поверхности горизонтальные, и только передний скат приварен почти
Из книги автораТигр в зоопарке Ромбическая лепка мускула и бронзы - дьявол или идол и гл?за острого и узкого неповторимая обида. Древн?й Китая или Греции, древн?й искусства и эротики такая бешеная грация в неповторимом повороте. Когда, сопя и чертыхаясь, бог тварей в мир пустил
Может ли дикий зверь поверить своему заклятому врагу - человеку, если тот превратил его жизнь в ад? И как поведут себя оба, если станет понятно, что только вместе они смогут найти путь к спасению? Рассказ основан на реальных событиях, происшедших в 1974 году.
В сибирских деревнях принято навеличивать друг друга — называть по имени и отчеству. Забавно, когда так обращаются к пареньку лет семнадцати. Или того пуще — к опустившемуся селянину, развалившемуся на крыльце сельпо. Но, как говорится, из любого правила всегда есть исключения...
Федюня родился на юге Хабаровского края и никогда не задумывался о том, что можно куда-то уехать за лучшей долей. Так и жил в своей деревне, не бедной, даже развивающейся за счет добычи зверя да народившегося недавно лесного промысла, когда начали размашисто, начисто оголять ближние сопки. Техника уж не по одному бревешку тянула к поселку, а целыми охапками. Будто старалась быстрее извести тайгу, перемалывая гусеницами молодой подрост и нарушая все ключики да ручейки.
Федюня уже в школу бегал, когда леспромхоз открыли. Рос он не бедовым, и не тихоней, к соседям относился уважительно. А вот не дали ему отчества. Может, оттого что отца у парнишки никогда не было. Теперь уж четвертый десяток разменял, у самого двое пацанов поднимаются. Давно уже стали звать Федором. Да и ладно. Жить можно. Скандалов он ни с кем не водил, зла ни на кого не держал. Радовался жизни, мир узнавал с широко открытыми глазами.
Еще он с дедом грибы да ягоды таскал на сдачу государству, папоротник по весне собирал. Хороший заработок был. По три раза за день полные мешки пучками уложенного папоротника вытаскивал на заготовительный пункт. Денежки сразу платили. Радостно. А еще пуще радость была, когда мать, принимая от него вечером заработок, всплескивала руками, словно птица крыльями, и ну его обнимать да целовать.
— Работник ты мой! Золото ты мое! Как же ты быстро бегаешь, что столько заработал! Ба-тюш-ки!
Внутри становилось тепло и хотелось еще смотреть, как мамка пересчитывает деньги… Вот с тех пор и причислил себя Федька к промхозу, без которого и жить-то незнамо как. Особенно сроднился он с хозяйством, когда на каникулы зимние попал к дядьке на участок. Ходил там на лыжах, разводил костер, кипятил в котелке чай, учился обдирать белку — таежное счастье. Именно тогда проснулся в парне азарт к промыслу. Родился охотник.
Отслужил Федор в армии и после дембеля дня дома не высидел — вышел на работу с записью в трудовой: принят штатным охотником. Правда, директор вел разговоры о том, что нужно выучиться на егеря, об охране природы, о каких-то мероприятиях, помогающих зверям жить.
Но это было так далеко, что парень даже не вникал в эти разговоры. Радостные чувства переполняли его, он так и ходил по поселку с растянутой донельзя улыбкой на лице. Может, потому и девчонки висли на нем гроздьями. И когда перед самой охотой Федор робко объявил матери о том, что они с Любаней решили пожениться, мать лишь мягко улыбнулась, развела руки, как для объятий, и тихо проговорила:
— И славно!
Труд штатного охотника не назовешь легким. На участке нет начальника. Сам решай, куда идти, когда и сколько. Час, два или все десять часов надо шагать, чтобы вовремя проверить капканы, пока мыши не постригли ценный мех, чтобы прибежать к собакам, загнавшим наконец-то упорного соболя. В зимовье притаскиваешься, едва передвигая натруженные ноги. А утром чуть свет снова в лес. Федор считался хорошим промысловиком, удалым, надежным. И тайга притягивала к себе молодого мужика все больше...
Пришел новый директор, почему-то завел старую песню. Рассказывал, что работа егеря нужная и что не всякий зверь сможет выжить без помощи человека.
— А в чем эта помощь заключается, можно прочитать здесь, — сказал и сунул в руки книгу «Обязанности егеря охотничьего хозяйства».
Соседом по охотничьему участку у Федора был Николай Аверьянович. Гулял Аверьянович в межсезонье, кажется, не пропуская ни одного дня. И все-то у него отговорки были заготовлены на любой день:
— Я в отгулах — гуляем!.. Сегодня отпуск дали — обмываем… Что-то спину пересекло… Мать старуха совсем занедужила, взял по уходу…
Но что удивительно, на промысле он не позволял себе даже стопочку. Охотился Николай Аверьянович усердно. Собак хороших держал и путики добрые. Медведя брал каждый год, а то и пару. Правда, один не ходил, берегся. Выследит берлогу или на дупло наткнется и бежит к соседу.
— Феденька, выручай! Делов-то на ладошку, а все с мясом будешь.
Федору и мясо-то не особо нужно, но соседу не откажешь. Готовились, через день-два выходили к берлоге, страгивали зверя и уверенно, без суеты добывали. Шкуру, жир, желчь и медвежьи лапы Николай Аверьянович выносил сам и по окончании сезона продавал китайцам, которые с удовольствием скупали такой продукт. Да и от пушнины, которую кто-то утаивал, китайские скупщики не отказывались. Платили при этом гораздо больше, чем промхоз.
Как-то, придя к Федору в зимовье, Николай Аверьянович увидел ту самую книгу, про егеря.
— Это чё такое? Ты в егеря, что ли, собрался?
— Пока не собираюсь. Хотя, если честно, мне многое не нравится в твоей работе. У тебя на участке уже кабарожий след не найти, ты же у каждого залома все петлями загородил.
— Ой, кабарогу пожалел! Да кому она нужна? Мясо только на приманку, а струйка, сам понимаешь, хорошие деньги стоит.
— Ты же не только самцов ловишь петлями, а и маток всех подряд вылавливаешь, даже не поднимаешь их.
— А для чего она мне, матушонка-то? Струйки нет, клыков нет. Вот и ставлю там капканчики, где кабарожка задавилась. Соболек ее сам найдет.
— Как же ты не понимаешь, что рубишь сук, на котором мы все сидим?
— Не будь дураком, Федюня, бери все, что можно взять! Вот егерем станешь, тогда приходи, воспитывай. Хе-хе!
Вроде и спотыкнулись, набычились в тот раз друг на друга, но удержались от открытой ссоры. Негоже соседям в злобе жить...
А тут случилось Федору берлогу найти. К дуплу с собакой подошли без лишнего шума. Лаз был хоть и невысоко, но понятно сразу, что спит белогрудка. Бурые медведи в земле берлогу делают, а эти, гималайские, в дуплах. Деревья выискивают такие, что только диву даешься.
По всей Сибири таких деревьев не сыскать, как на юге Хабаровского края. Особенно раздаются вширь тополя Максимовича, названные так в честь ученого, их открывшего.
Вот в таких исполинах гималайский медведь и устраивает себе спаленку на зиму. Чтобы определить, в каком месте ствола расположено гнездо, охотники простукивают дерево обухом топора. Если выпугнуть хозяина не получается, ствол прорубают. Там же, в гнезде, стреляют медведя, потом совсем вырубают и вытаскивают. Дупло при этом, как место зимовки, погибает. Кто из охотников понимает это, тот не занимается такой охотой...
Федор потоптался вокруг деревины. Кобель, чуть поскуливая, заглянул в глаза хозяину.
— Пойдем, Кучум! Негодные мы с тобой охотники, не можем решиться на простое и понятное дело — на разбой. Душа не лежит.
Возвращались по пологому водоразделу, который разделял и два участка — Федора и Николая Аверьяновича. Что-то толкнуло охотника, и он решил заскочить к соседу...
Войдя в зимовье, он вдруг боковым зрением увидел что-то желтое. Тигриная шкура!
Она висела на длинной жерди мездрой наружу. По ней прыгали, усердно отколупывая мерзлый жир и прирези мяса, жуланчики — таежные синицы. Именно к их помощи прибегают охотники, чтобы обезжирить трофей, не прилагая усилий.
Федор мрачно стоял над растянутой шкурой тигра, как над покойником. Все вдруг стало чуждо и гадко. Стащил с гвоздя свою тозовку, накинул на плечо понягу, уже хотел двинуться в обратный путь, но кобель вдруг залаял. Со стороны кедрача выскочили собаки Николая Аверьяновича.
— Здорово, Федя! Здорово, соседушка! Гляжу, ты только подошел. Разболокайся! Сейчас махом чайку сгоношим.
Он как-то засуетился, выказывая излишнее радушие.
— Ты чего это, Николай Аверьянович, совсем съехал с катушек? Уже за тигров принялся? Не знаешь, какой сейчас настрой на этого зверя? Если будет замечено браконьерство на тигра, промхоз закроют. Николай Аверьянович вдруг перестал суетиться, аккуратно примостил ружье на стену. Посмотрел на шкуру, перевел взгляд на Федора, набычившегося, словно перед дракой.
— Ты послушай, если интересно. Никто, никакая инспекция меня не изловит ни в жизнь. Где я и где они, егеря твои? Они только по дорогам шастают, пацанов вылавливают с рябчиками да шоферов-лесовозчиков проверяют. А в лес они и шага не сделают. Так что я ничем не рискую. А главное, это же я в целях защиты.
— Ну-ну… Защитник!
— А ты не насмехайся. Помнишь переход через ручей, у скалы? Вот там он меня и прижал. Мне бежать-то некуда. Он все равно догонит. Да он бы меня, как мышонка, прибил одной лапой.
— В воздух бы пальнул. С двустволкой же таскаешься.
— А ты меня поучи! Я же пацан, первогодок в тайге. Поучи!
Повисла пауза. Рассказано складно, однако как-то не верилось Федору. Человек, он же умнее зверя, должен был найти выход.
Аверьяныч потоптался еще, охлопал рукавицами штанины от снега.
— Пошли чай пить!
— Нет, я к себе, —свистнув собаку, Федор пошел, не оглядываясь...
Два года с тех пор прошло. Николай Аверьянович уже и «Жигули», купленные на тигриные деньги, утопил в реке. При встрече Федор кивал ему головой, но не останавливался, чтобы поручкаться, как бывало раньше.
Собираясь на охоту в этом году, Федор обнаружил вдруг, что Кучум стал стариком. Увидел, как тот тяжело поднимается с лежанки, как трудно делает первые шаги на одеревеневших, словно чужих, ногах. Стал считать, сколько ему лет. Получалось одиннадцать.
Что же теперь делать? Искать в деревне рабочую собаку перед сезоном бесполезно. Расстроился, конечно, но решил оставить все как есть. Не сможет — значит, будем капканить. С тем и ушел на сезон.
|
ФОТО АНДРЕЯ ТОМИЛОВА |
Завозиться в тайгу стало гораздо легче: леспромхозовские выруба подходили уже к самому участку. Правда, и зверька от этих лесовиков становилось все меньше.
Кедрачи выпиливали до последнего дерева. А о таких породах, как лиственница, сосна, ель да пихта, и говорить нечего — все под корень. Еще страшнее, что ведут те промышленники варварский молевой сплав леса по ценнейшим дальневосточным рекам. Вывозят на берега заготовленный лес и сталкивают тракторами в воду.
И лес, кувыркаясь, расплываясь по всей реке, забивает протоки, устраивая там гигантские заломы, оседает на отмелях и косах, выбрасывается и застревает на стрелках. А такие тяжелые породы, как лиственница, ясень, просто тонут в омутах, на многие годы вытесняя оттуда рыбу, так как отравляют воду продуктами гниения.
Мысли об этом так заняли охотника, что он не заметил, как трактор доставил его прямо к зимовью. Сезон, как обычно, начинался с бытовых вопросов. Прибрав привезенные продукты, вытряхнув из матрасовки прошлогоднюю траву, Федор надрал свежей, духмяной, разложил ее на ветерке, чтобы проветрилась. Остаток дня пилил дрова.
Сходил на ключ, по-хозяйски обследовал свой старый заездок и понял, что работы еще на день хватит. Хариус уже катился. Надо успеть что-то изловить для себя, хоть флягу засолить. И на приманку на первое время.
Только на четвертый день после заезда Федор, собравшись, двинулся на разведку. За день видели с Кучумом несколько белочек, рябчиков, свежие следы кабанов — семейка была небольшая, но местная. Как настоящие морозы упадут, можно будет мясо добыть.
Федор, хоть и остался в сезон практически без собаки, промышлял успешно. Белка кормилась на лиственнице, так как та уродила шишки в этом году. Кучум старался. Белку выискивал результативно. А вот соболя так ни одного и не догнал. Соболя уходили от собаки легко, будто надсмехаясь над ее немощью. Федор прекратил охоту.
Жалко, очень жалко, что друг так быстро состарился…
Ночами уже хорошо подмораживало. Дождавшись непогоды, сильного северного ветра с сучкопадом, Федор отправился искать кабанов. Примерно зная, где они жили, он быстро вышел на следы, обошел с подветренной стороны и легко подкрался. Карабин, хоть и старенький, пулю клал прилично, поэтому добыть подсвинка не составило большого труда.
Добыча была приятна и увесиста, и пурга, закрутившая в гигантском вихре и тайгу и время, уже не казалась ужасной, а была просто временным неудобством, которое скоро пройдет.
Через два дня падера и правда улетела в сторону Сихотэ-Алиня, оставив в тайге художественный беспорядок. Отойдя от зимовья километра два, Федор обнаружил свежий след тигра. И какой! Как иногда шутят охотники, «шапкой не закрыть». Чуть выше по склону тянулись еще два следа. Ясно: мамка с подросшими тигрятами.
На исходе дня, завершая путик, охотник снова наткнулся на знакомые следы. Распутывая их, прошелся туда-сюда, размышляя, каким образом семья наследила в этом месте. Только если вернулась назад? Но с какой целью? Ничего не решив, Федор пришагал в зимовье.
Следующий день был для него трагичным. Возвращаясь с работы, он снова увидел следы тигрицы. Заторопился, словно предчувствуя беду, но было поздно: Кучума на месте не оказалось. А в сторону сопки шел кровавый потаск. Федор задохнулся, кинулся к зимовью и бросился по следу.
Продирался через сплетения лиан, бежал вверх, в сопку, пока не остановился, судорожно хватая легкими морозный воздух. Понял, что можно не спешить, что он уже ничем не поможет другу, так страшно закончившему свой земной путь.
— Э-эх, Кучум, Кучум! — только и шептал Федор, чувствуя, как давится словами.
Два дня он валялся на нарах, тяжело вздыхал, жалел бедного пса. Но работа есть работа, и он снова пошел топтать путики, подживлять капканы, снимать добычу. А дней через пять опять пересек след тигрицы.
— Приперлась!
След спускался с сопки и утыкался в путик, где кошка подходила к самому капкану и долго обследовала его. Приманку не тронула, да и не должна была, ведь тигры едят только свежее мясо. Даже замороженное зверь есть не будет. А вскоре Федор наткнулся на лежанку. Было видно, что кошка провела здесь немало времени. Караулила. Но кого? Присев на корточки, охотник увидел метрах в сорока ниже по склону какой-то широкий след, а присмотревшись, открыл рот. Это был его путик.
— Это что ж, она меня… караулила?
Не желая поверить в то, что обнаружил, Федор торопливо спустился на свою тропу и двинулся по ней, оглядываясь по сторонам.
Через два дня Федор увидел тигрицу. Охотник работал на путике, когда легкая тень привлекла его внимание. Присмотревшись, он увидел, как плавно, изящно, словно не касаясь снега, вышла на тропу и остановилась огромная кошка. Просто огромная!
Тигрица, повернув голову, уперлась взглядом в Федора. Тому даже показалось — посмотрела прямо в глаза. Расстояние было приличное, но волосы под шапкой зашевелились. Кончик хвоста тигрицы чуть дернулся, и она легко скрылась в зарослях.
Повертев в руках абсолютно бесполезную в подобной ситуации тозовку, охотник потоптался на месте, покрутил головой, но пересилил себя и двинулся дальше.
День прошел нервно. Постоянно хотелось оглянуться, прислушаться, все казалось, что где-то верхом, сопкой, пробирается давешняя гостья. «И чего это вдруг тигриная семейка тут остановилась? Что им надо? — вопрос застрял в голове и требовал ответа.
— По логике семья должна жить там, где есть корм. Где корм… Где корм? Но ведь кабанов — любимой добычи тигров — в округе нет. Была семейка, так она ушла сразу, как только я на нее поохотился. Кабарга? Кабарга на сопке есть, не очень много, но встречается. Может, кабаргой кормятся?»
Утром, выйдя на путик, Федор с интересом обнаружил в руке карабин. И когда успел его взять вместо тозовки, да еще готовый к выстрелу? Это нервы. Сколько лет охотился, ходил по тайге, не оглядываясь! Ничего, все пройдет, надо успокоиться...
Тигрица снова стояла на тропе и пристально, не мигая, смотрела на обалдевшего охотника, торопливо дергающего затвор карабина. Уже когда она исчезла, патрон наконец заскочил в патронник и приклад уперся в плечо. Руки не слушались, на лбу выступила испарина: «Она на меня охотится, что ли? Значит, бывает такое? Бывает?»
Всплыли события двухлетней давности. Не поверил ведь тогда Николаю Аверьяновичу, что тигр прижал его к скале. А получается, он тогда правду сказал. Вот как легко сломать дружбу и оскорбить человека недоверием!
Федор крутил головой во все стороны, сопровождая движения поворотами ствола карабина. Что делать? Стоп! Она стояла совсем близко. Почему не напала? Два-три прыжка — и все! Что-то не то, что-то не так! И охотник вдруг понял что. Огромная, красивая кошка, только глаза какие-то потухшие. Пустые глаза. Или грустные. И худая, как доска! Болеет? Да, скорее всего, тигрица была больна.
Федор вспомнил, как в директорской книжице читал, что основная работа егеря — не гоняться за браконьерами, а создавать условия для нормальной жизни животных. Это и строительство кормушек, и посевы кормовых культур, и устройство солонцов. А еще там говорилось, что егеря должны следить за здоровьем животных и производить отстрел больных. Правда, по особым разрешениям.
Тут Федор остановился. «Я пытаюсь оправдать себя? — подумал он. — Еще не убил, а готовлю себе оправдание»…
К ночи испортилась погода. Порывистый ветер выхватывал из туч охапки снега и сыпал его по тайге, сыпал без жалости, заметал человеческие и звериные следы. На следующий день снег прекратился, а ветер разогнал остатки дряблых туч. Упал мороз. Но идти на путик совсем не хотелось. Федор топтался по зимовью, делал какую-то ненужную работу. Оттягивал время выхода...
«Или иди, или оставайся!» — сказал он сам себе нарочито громко, проверил карабин и, убедившись в десятый раз, что патрон в патроннике, нож на боку и легко вытаскивается из ножен, шагнул по свежему снегу. Как на войну…
Тигрица вышла на тропу в том месте, где Федор увидел ее впервые. Вышла неожиданно, как привидение. Только теперь она была совсем близко. Глаза, не мигая и не прищуриваясь, пристально смотрели на человека — извечного врага. Во всем облике была какая-то безысходная решимость. Она не собиралась больше отступать, убегать, прятаться и всем видом показывала, что именно сейчас должно все решиться.
Сколько раз за свою жизнь тигрица видела этих несуразных, неуклюжих людей, шагающих на двух ногах! Но она их видела издали, не позволяя приблизиться к себе даже на выстрел. А теперь человек был близко, почти рядом. Достаточно двух прыжков и одного легкого удара лапой, чтобы этот двуногий сломался.
Все зло в тайге от человека. Это он стреляет, пугает зверей, он ставит разные ловушки. Достаточно одного удара лапой…
Мандраж у Федора прошел. Да его и не было, мандража, были сомнения. Никак он не мог согласовать свой ум с совестью. А теперь все встало на свои места. Теперь отступать некуда: или он, или его. В голове вихрем пронеслась вся жизнь, вспомнилась мать, почему-то заметно постаревшая, в обнимку с Любаней, ставшей со временем еще желаннее, сыновья, тянущие к нему руки. Даже дед вспомнился, давно упокоившийся на деревенском кладбище...
Медленно, медленно поднял Федор карабин и в прорезь прицела поймал лопатку зверя. Чуть ниже. Где сердце. Вот. Вот же оно, бьется... И правда, было четко видно, как шерсть чуть вздрагивала от ударов. Палец плавно потянул спусковой крючок, уже начался процесс, возврата которому не бывает. Вылетевшую пулю не вернуть, как не оживить того, кому предназначена смерть.
Но почему, почему она дает себя убить? Не может быть, чтобы она не понимала, что сейчас будет выстрел. Почему она так покорно стоит и ждет?
Федор ослабил палец на спусковом крючке, но мушку от еще бьющегося сердца не убирал. Посмотрел в глаза зверю. Ему показалось, что тигрица смотрела на него с какой-то затаенной болью, взгляд ее выражал страдание и сожаление. Сожаление, что человек не может ее понять. Или не хочет. Ему легче пошевелить пальцем на спусковом крючке, и все проблемы будут решены.
Тигрица медленно отвела тяжелый взгляд, а потом и вовсе отвернулась от охотника.
Стало четко видно, как на шее развалилась шерсть. Ошейник? Откуда у нее ошейник?!
И тут Федор все понял. Это петля! Она где-то попала в браконьерскую петлю, затянула ее и открутила, оборвала. Петля осталась на шее затянутой. «Она… Она хочет, — осенило охотника, — чтобы я ей помог!»
Карабин медленно опустился, тигрица снова повернула к человеку огромную голову с широкими рыжими бакенбардами. Подняв верхнюю губу, показала белый кривой клык невиданных размеров. Издала короткий, гортанный рык, похожий на дальнее бормотание летней грозы, и исчезла, словно ее и не было.
Но перед глазами еще стоял образ лесного великана, под шкурой которого проступали позвонки и торчали ребра, подчеркивающие высшую степень истощения попавшего в беду зверя.
Осмысливая увиденное, Федор шагал по путику и машинально выполнял работу: очищал капканы от снега, обметал сбежки, поправлял что-то, добавлял приманку.
Уставившись на рябчика, которого хотел подвесить как приманку на очередной капкан, он вдруг понял, что там, где-то в сопке, находятся голодные котята. Они еще не умеют охотиться, и, если еще не погибли, их надо срочно накормить.
Развернувшись, Федор торопливо зашагал к зимовью. Он знал, что тигры не едят мерзлое мясо. Он снял с лабаза два куска кабанятины и занес в зимовье, положил в ведро, подвесил над печкой. Утром, завернув растаявшее мясо в целлофановый пакет, укутав в старую куртку, сунул поклажу в рюкзак и двинулся в сопку, где когда-то нашел поляну с окровавленным снегом. Почему-то он шел быстро, торопился.
В густых зарослях элеутерококка и орешника не больно-то разбежишься, приходилось выискивать проходы, звериные лазы и по ним пробираться. Вчерашние следы молодых зверей встретились уже на склоне. Пройдя по ним, охотник обнаружил две свежие лежанки тигрят. Чуть в стороне виднелась и третья, большая, но ее замело снегом.
Значит, мамка появлялась тут давно. Федор постоял, раздумывая, выложил куски мяса, специально закровянив снег и испачкав кусты, чтобы было больше запаха, и ушел своим следом.
Он уже спустился с сопки и шел к зимовью, когда перед ним, словно из небытия, возникла тигрица. Охотник хоть и вздрогнул от неожиданности, но смотрел на огромного зверя уже другими глазами. Он сразу увидел на шее кошки петлю, изготовленную из старого ржавого троса. Видимо, петля так сильно перетягивала горло, что тигрице было трудно дышать. Бедная смотрела на человека в упор, словно определяя, сможет ли он ей помочь выбраться из беды, стоит ли ему доверять. Она снова показала клыки и исчезла, совершенно не потревожив ни одну веточку.
Вечером Федор занес еще один большой кусок мяса в дом и положил оттаивать. Затем он нашел на полке пассатижи и сунул в карман куртки. Ночью он плохо спал, ворочался…
Утром охотник без труда нашел следы тигрицы. За ночь она пару раз обошла зимовье, до утра лежала под лабазом и ушла только перед рассветом. Федор встал на след и начал неторопливое преследование. Все сомнения были отброшены, перед ним стояла цель, четкая и ясная, и он не отступит от нее. В рюкзаке лежал кусок оттаявшего мяса, а также продукты для себя, на три дня, маленький котелок и топор.
Когда тигрица поняла, что человек неотступно идет ее следом, не позволяя прилечь отдохнуть, она занервничала. Она бежала прыжками, но, задохнувшись, останавливалась, разворачивалась навстречу преследователю и, скалясь, рычала.
Федор продирался по следу только что не ползком, преодолевая дикие заросли, куда уходила от него тигрица. Ее силы были на пределе, ей требовался отдых... Охотник выбрал место, где можно скоротать ночь, развел костер. Он настелил себе толстый слой лапника, привалился спиной к нагретому у костра сутунку и сразу уснул. За ночь поднимался раза четыре, подживлял костер, переворачивался на другой бок и снова засыпал, не обращая внимания на крепкий мороз.
Звезды заполонили все небо, не оставив даже чуточку свободного места, подмигивали наперебой, и на душе у Федора становилось все теплее и легче.
Чуть забрезжило, и он, напившись крепкого горячего чая, вновь двинулся по следу.
Когда солнышко добралось до своей верхней точки, двое, зверь и человек, уже шли друг за другом. Человек мог бы дотронуться до хвоста тигрицы, но не делал этого. Он шагал, нарочито громко разговаривая, приучая к своему голосу, к своему запаху дикого зверя.
Тигрица уже не оборачивалась, не била лапой снег. Она трудно дышала, сипела и свистела. Наконец ближе к вечеру настал тот момент, когда кошка остановилась, чуть повернула голову и упала на мягкий, пушистый снег.
Федор сделал широкий шаг и присел рядом на одно колено, мягко положил руку на загривок кошке. Та вздрогнула от прикосновения, но сопротивляться или рычать сил не было. Она смирилась. И отдала себя в руки человека. Перебирая мягкую, шелковистую шерсть, Федор осторожно продвигал руку к голове. Нужно было спешить, ведь тигрице хватит одной минуты, чтобы отдохнуть и набраться сил для удара.
Она дикий вольный зверь, и в любой момент может проявиться инстинкт самосохранения.
Охотник нащупал петлю и просунул под нее палец. Не делая резких движений, он пассатижами перекусил трос и сразу почувствовал, как глубоко и свободно вздохнула тигрица. Какая-то мелкая дрожь прошла по ее телу, но она продолжала лежать, полностью подчинившись и доверившись человеку.
Федор медленно убрал руку, отполз на шаг в сторону, стянул с себя рюкзак и извлек оттуда мясо, которое положил перед мордой кошки. Тигрица подобрала под себя лапы, качнулась и легла на живот, подняла голову. Казалось, она удивилась, увидев рядом с собой человека, задержала взгляд на расплывшемся в улыбке лице, но ни враждебности, ни страха не проявила.
Обнаружив мясо, она дотронулась до него языком, прислушалась к тайге и снова, уже более уверенно, лизнула мясо. И опять посмотрела на человека. Затем она с трудом, как после продолжительной болезни, поднялась, постояла, демонстрируя свое великолепие, и, словно осмысливая случившееся, взяла в зубы мясо и медленно, тихо ушла в заросли...
Федор неторопко шел к зимовью, мечтая о том, как натопит печь, напьется вкусного чая и завалится спать. Он никак не мог сдержать улыбки. «Если кому рассказать — не поверит. И не нужно рассказывать», — решил он.
После окончания охотничьего сезона Федор сдал пушнину и зашел в кабинет директора.
— Я прочитал книгу, которую вы мне дали. Занятно. О работе егеря.
— Это сколько же лет прошло? Долго читал.
— Каждый овощ в свой срок зреет.
— Значит, надумал, созрел?
— Да, хочу работать егерем.
— Сначала на курсы отправим. Это непростое дело, учиться нужно.
— Я согласен.
P.S. Полную версию рассказа читайте на сайте
http://tomilov-andrei.ru/Юрий Михайлович Янковский
Ю. М. Янковский. Корея, 1930-е гг.
К читателю
Книга, которую Вы держите в руках, уникальна. Выпущенная в 1944 году в Харбине, в издательстве «Т-во Заря», тиражом пятьсот экземпляров, книга Юрия Михайловича Янковского «Полвека охоты на тигров» в нашей стране выходит впервые.
Ею издательство «Уссури» открывает краеведческую серию «Арсеньевская библиотека», названную по имени выдающегося путешественника, ученого и писателя Владимира Клавдиевича Арсеньева. Тридцать лет своей жизни отдал В. К. Арсеньев изучению нашего Дальнего Востока, став непревзойденным знатоком его во всех отношениях.
«Арсеньевскую библиотеку» составят книги знаменитых и пока малоизвестных авторов, патриотов края, многие из которых никогда не переиздавались после 1917 года.
Издательство благодарит хранителей Приморского краеведческого музея имени В. К. Арсеньева, любезно предоставивших для издания редкие фотографии семьи Янковских.
Текст книги публикуется в современной орфографии и пунктуации, за исключением редких случаев, несущих приметы авторского стиля или охотничьей терминологии, также исправлены явные опечатки харбинского издания.
Янковский и Янковские
Мой отец Юрий Михайлович Янковский родился в семье отбывшего царскую каторгу за участие в Польском Восстании 1863 года польского шляхтича, пана Михаила Янковского и коренной сибирячки, иркутянки Ольги Лукиничны, урожденной Кузнецовой. Дед, проработав после каторги пять лет управляющим золотого прииска на острове Аскольд, арендовал, а позднее приобрел в собственность девственный гористый полуостров на берегу Амурского залива под Владивостоком, который теперь носит его имя.
Хозяйство там повелось с нуля. Началом конного завода в 1879 году явился невзрачный российский жеребчик Атаман и десяток крохотных корейских, маньчжурских и монгольских кобылок, четырех из которых со всем приплодом в первую же зиму задрал тигр. Пантовое оленеводство - с трех забредших на полуостров из тайги пятнистых оленей. Первая в России плантация женьшеня возникла из горстки корешков и семян, доставленных аборигенами - тазами. Они же подсказали, что полуостров этот носит старинное удэгейское название Сидеми.
С годами в семье Янковских появилось четыре сына и две дочери. И все дружно трудились. «Приказчиков» - как отметил в своих записках дед - на хуторе не держали, во всех делах обходились своими силами. Только пастухами растущего стада работали в основном корейские переселенцы.
Хозяева Сидеми с первых шагов встретились, казалось, с непреодолимыми препятствиями. В те годы, помимо четвероногих хищников - тигров, барсов, волков и медведей, поселенцев грабили профессиональные маньчжурские разбойники хунхузы: неохраняемая граница пролегала всего в полусотне километров. При их зверском нападении в июне 1879 года погибла жена соседа, капитана Гека, его рабочие и шестилетний сынишка. Янковский остался с покалеченной рукой. Однако это не остановило упрямых первопроходцев: Гек женился вновь, продолжил на своей шхуне промысел китов. Янковский не оставил идеи разводить и совершенствовать любимых лошадей. Всего с одним помощником отправился по санному ямщицкому тракту за пять с половиной тысяч верст и пригнал своим ходом из Западной Сибири, не раз рискуя жизнью, табун прекрасных производителей томской породы, затратив на это путешествие десять месяцев! А сын Юрий двадцатилетним парнем отправился в Америку, где изучал коневодство простым ковбоем техасских прерий и на третий год привез на пароходе из Сан-Франциско чистокровных английских скакунов.
К концу XIX - началу XX столетия именье Сидеми стало своего рода образцом для Уссурийского края. Сотни прекрасных лошадей пополняли кавалерию и артиллерийские части, тянули плуг русского переселенца-хлебопашца, с блеском выступали на бегах и скачках, украшая полки гостиной старого дома серебряными кубками.
Стадо оленей за эти годы перевалило за две тысячи голов. Плантация женьшеня насчитывала десятки тысяч корней.
Старший сын М. И. Янковского от первого брака Александр отделился рано. Фантазер и непоседа, он то строил шлюзы на Панамском канале, то добывал золото в Клондайке, то путешествовал по Камчатке. Главным хозяином на Сидеми стал Юрий. Другой брат, Ян, организовал оленеводство на мысе Гамова, неподалеку от Посьета. Младший, Павел, ушел на Германскую, воевал на Западном фронте, а потом - в составе Русского экспедиционного корпуса в союзной Франции. Сдав дела Юрию и жене, Михаил Иванович уехал лечиться сначала в Семипалатинск, а оттуда на Кавказ. Он умер от воспаления легких в Сочи в 1912 году.
Юрий Михайлович женился на старшей дочери владивостокского пароходовладельца, китаеведа М. Г. Шевелева - Маргарите. Пристроил к старому дедовскому дому-крепости величавый белый замок с башней, где на флагштоке развевался голубой флаг с черно-золотым гербом старинного польского рода «Новина»…
Для борьбы с четвероногими и двуногими хищниками на всех вершинах гор были установлены егерские сторожки, связанные телефонами с центральной усадьбой. (Кстати, теперь, через пятьдесят лет, ныне существующий на полуострове оленесовхоз «Амурский» телефонов по сей день не имеет.) Я хорошо помню организацию работы тех лет. Тогда не проводилось никаких растянутых на часы утренних пятиминуток. Все распоряжения на завтра отдавались с вечера, и каждый сотрудник знал - что ему делать, за что он в ответе. Отец с зарею бывал уже в седле, объезжая все работы, часто за пределами полуострова. А двое вооруженных дежурных ежедневно скакали верхом в объезд полуострова.
В этом хозяйстве никогда не возникало палов, за десятилетия поднялись прекрасные леса, едва ли не всех дальневосточных пород. Дом-замок, олений парк, лошади, женьшень, рыбалка постоянно привлекали внимание любителей природы, ученых. Гостями Сидеми побывали будущий президент АН СССР Комаров, поэт Бальмонт, писатель Арсеньев, натуралисты Дыбовский, Мольтрехт, Дэсулави. Губернаторы взяли за правило демонстрировать полуостров Янковского всем высоким гостям Владивостока. Хозяйство процветало…
Однако к лету 1922 года сгустились политические тучи. Шла к концу гражданская война, белые армии откатывались в Маньчжурию, Корею, Китай. Юрий Михайлович понимал - что, несмотря на все заслуги перед краем, ждет его как помещика. И решил эмигрировать в Корею. Благо, бывал там в юности, имел немало друзей из числа бывших работников имения. Благодаря деду фамилия Янковских была весьма популярна в Стране утренней свежести. Был контакт и с японской администрацией этой страны. Итак, осенью 1922 года все домочадцы, рабочие и служащие, пожелавшие уехать, пересекли пограничную реку Туманган: кто верхом, кто на ледокольном катере «Призрак».
Первые годы эмиграции в корейском городе Сейсин (Чонгджин) были очень трудными. Чтобы обеспечить каждого из беженцев, отец был вынужден распродать все, что удалось в спешке захватить с полуострова: лошадей, коров, катер, автомобиль, много другого имущества. Жили скудно, зарабатывали на жизнь как могли. Одной из статей дохода стала охота.
Только через несколько лет Юрий Михайлович сумел приобрести участок земли около горячих ключей Омпо, в пятидесяти километрах на юг от Сейсина. Создал там хутор и дачный поселок, который нарекли Новиной. Душой Новины была, конечно, наша мама, но, увы, она там и похоронена. А на этом курорте летом принимали дачников и туристов из Харбина, Сеула, Тяньцзина, Шанхая и даже из Европы. Приручили пойманных в лесу пятнистых оленей, вырастили сад, завели пасеку, молочных коров. Приобрели пару автомобилей. И все-таки самым популярным и любимым занятием мужской половины Янковских всегда была охота. На фазанов и гусей, на коз, кабанов, медведей, пантачей-оленей и изюбров, на хищников. Но трофеем номер один всегда оставался тигр.