Как известно, до того как люди начали заниматься земледелием, у них было два основных занятия – охота и рыболовство. До недавнего времени ученые считали, что ловить и есть рыбу человек научился гораздо позже, чем охотиться на животных. Однако последние исторические исследования указывают на то, что рыбная ловля существовала задолго до появления homo sapience – «человека разумного».

Костры в долине Хула

Так, при раскопках в долине Хула (Израиль) были найдены кости рыб и крабов, а также следы кострищ. По мнению специалистов из Еврейского университета, некогда в этих краях было много озер, в которых водились рыбы-гиганты. Судя по останкам, длина туловища сомов, тилапий и карпов, которых вылавливали оттуда 750 000 лет назад, составляла более метра.

Как видим, это было задолго до того как на Земле появились люди современного типа. Нашего отдаленного предка тех времен ученые именуют «homo erectus» («человек прямоходящий»). Тем не менее, он был не так уж примитивен, раз умел ловить рыбу и жарить ее на костре. То, что рыбу именно готовили на огне, а не поедали сырой, подтвердили лабораторные исследования.

Как ловили рыбу древние?

В каменном и бронзовом веке рыбу уже ловили сетью. Следы древнего рыбацкого промысла были обнаружены на Аляске, на территории нынешней Прибалтики. Первые рыболовные сети начали изготавливать в VI тысячелетии до нашей эры. Помимо них, первобытные люди использовали бредни и неводы, которые плели из лыка, крапивы, конопли и осоки. Одни сети предназначались для крупной рыбы, другие – для мелкой. Наиболее популярной рыбой для ловли в те времена была плотва и уклейка.

Отпечатки ячеек сетки встречаются на черепках найденных при раскопках глиняных сосудов. Можно разглядеть даже особенности плетения. Когда сети становились негодными для применения по прямому назначению, ими оборачивали болванки из травы и мха, на которых лепили горшки.

В наши дни археологи часто находят в водных отложениях древних торфяниковых поселений длинные тонкие колья, заточенные на концах. К ним древние рыбаки привязывали сети и ловушки для рыбы. Так, в Литве на месте одной из стоянок эпохи неолита в слоях торфа были найдены остатки весел, берестяные поплавки и обрывки сетей, сплетенных из липового лыка.

Во время нереста представители неолитической и бронзовой эпохи перегораживали реку так называемыми «заколами», сложенными из хвороста и веток хвойных пород деревьев. Рыбины застревали в «заколе», и их можно было брать голыми руками.

Другими способами поймать рыбу были ловушки из вбитых в речное дно кольев или связанных ивовых прутьев. Когда там собиралось приличное количество рыбы, ее били костяными гарпунами и острогами. Мелкую рыбешку вылавливали сачком. А вот крупных рыбин, таких, как щука, сом или осетр, добывали с помощью лука и стрел с зазубренными краями. Находки свидетельствуют, что ловля велась и с лодок. Для этого использовались рыболовные снасти, прототипы современных удочек и донок.

Попадаются порой археологам и рыболовные грузила. В III-VI тысячелетиях до нашей эры для этого использовали обычную гальку, которую обвязывали или заворачивали в лыко или бересту. Позднее грузила стали вытачивать из камня. К ним привязывали костяные острия – получалось подобие современного рыболовного крючка. Практиковалась и ловля на живца: на кремниевые и костяные жерлицы насаживали мелкую рыбешку и ждали, пока крупная рыбина проглотит насадку.

Рыболовы первобытной Руси

По мнению исследователей, самой распространенной рыбой для ловли на территории России в первобытную эпоху являлся осетр. В районе реки Иртыш он водился еще полтора миллиона лет назад. Предположительно архантропы ловили осетров на отмелях прямо руками, позднее стали использовать для этого камни и палки.

В торфяниках в районе подмосковной Дубны международная группа археологов наткнулась на рыболовные снасти, возраст которых насчитывает более 7 500 лет. Были там приспособления из дерева, кремня и кости, ловушки в виде плетеных корзин, крючки, гарпуны, грузила, поплавки, иглы для плетения и ремонта сетей, ножи для чистки рыбы, изготовленные из лосиных ребер… Сохранились также экскременты и останки рыб. Выяснилось, что вплоть до железного века в этом регионе отсутствовало сельское хозяйство. Основным промыслом местных жителей были охота и рыбалка. Причем рыбу древние дубнинцы потребляли не только в свежем виде, но также в сушеном и копченом, заготавливая ее впрок. Одним из способов заготовки было в мороз держать улов в заводях. Замороженную рыбу ели зимой, когда ее нельзя было ловить.

Любопытны и находки, сделанные в Нижегородской области. Населявшие эту территорию племена селились на берегах водоемов, как правило, богатых рыбой.

Но так или иначе, ловить, употреблять рыбу в пищу и готовить ее люди начали еще в незапамятные времена. Просто где-то это произошло раньше, а где-то – позже.

Одним из основных «промышленных предприятий» Кирилло-Белозерского монастыря в ХV-ХVII веках по мнению Н. Никольского исследователя монастырской истории, были рыбные ловли .

Рыбною ловлею монастырь стал заниматься еще во время жизни преподобного Кирилла. В житии святого рассказывается о его ученике Германе любившем ловить рыбу удочкою в Сиверском озере. Это озеро попало в состав монастырских владений видимо с пожалования князя Андрея Дмитриевича, сына Дмитрия Донского. Какое-то время оно использовалось для рыбной ловли совместно с княжескими рыбаками. Впоследствии еще до 1427 года оно перешло в полное монастырское владение. Это подтверждает жалованная грамота игумену Кириллу о «запрещении городецким рыбным ловцам ловить рыбу в монастырском озере». Помимо Сиверского озера при Кирилле монастырь владел обширным Уломским (современное название Зауломское) озером. Право на владение им долгое время оспаривалось у Кирилловской обители Ферапонтовскими старцами, но грамотою 1451 года было оставлено за обителью. Вероятно, какое-то время озеро также использовалось совместно с другими рыбаками так как известна жалованная грамота верейского и белозерского князя Михаила Андреевича игумену кирилловскому Кассиану (1448-1469 гг.) с привилегиями на «подледный лов» в Уломском озере «раньше слободщика Желобинской слободки Ив. Щапова». В 1668 году Уломское озеро приказали переписать на «обиход царя» на том основании, что старые обветшавшие грамоты, предъявленные кирилловскими старцами, не имели заверений «прежних царей и государей» . В ХVIII ‑ начале XX веков Зауломское озеро вновь находилось в составе монастырских угодий . Еще в середине ХV века в совместное владение монастыря и И. Дмитриева попало Ивецкое озеро. В ХVI веке озерные владения тоже значительно пополнились. Езовые книги 1585 года называют монастырские озера: Лозкое Словенское, Мелкое, Глубокое. В начале ХVII века дополнительно к ним поступает еще рыбный оброк с трех небольших озер села Кемы ‑ Покровского с Кергоозера, с «трех леших озер» и ряда других . С 1539 года монастырь приступает к освоению обширнейшего озера округи ‑ Белого . Белое озеро на протяжении длительного времени находилось в государственной собственности. Монастыри, жители города Белоозеро, крестьяне прибрежных сел и деревень получали право ловить в нем рыбу на определенных государством условиях ‑ плате оброка рыбой или деньгами. Единицей такого обложения зимой был невод, а летом – лодка, вмещающая определенное количество рыбаков.

С середины ХV века рыбные владения Кирилло-Белозерского монастыря появились на реке Шексне . Река Шексна славилась в ХV–ХVII веках обилием ценных пород рыбы белуги, осетров, стерляди. Ловля этой рыбы проводилась в основном на езах. Езы и удобные места для ловли рыбы рядом с ними –

Езы на реке Шексне по данным Писцовой книги езовых дворцовых волостей и

государственных оброчных угодий Белозерского уезда 1585 года.

Рисунок А. Кузнецова из книги «Шексна - река Велеса».

Между Порожским и Милобудским находился ез под Взвозом у ц. Николы;

следующий за Милобудским - ез Шатрец.

тони, являлись объектами покупки, дарения, обмена, а иногда и совместным владением различных собственников. Предметом дарения иногда были не только езы или их части, но и право ловли в течение определенного времени: «ночь» или «полночь», то есть возможность ловить рыбу на езу в течение одной ночи или полночи.

В хозяйственных документах монастыря встречаются названия Никольского, Чарьсинского, Вособинского езов. Некоторые езы прекращали свою деятельность, видимо, из-за того, что давали мало рыбы. Другие же существовали на одном месте на протяжении столетий, давая хорошие и постоянные уловы. Наибольшую отдачу имели три еза: Шатрец, под Взвозом у церкви Николы, Островский . (К XVII веку ез у церкви Николы, видимо, прекратил свое существование). Писцовая книга езовых волостей 1585 года приводит описание всех шекснинских сооружений, в том числе и монастырских.

Вот как описывается Островский ез: «A в том езу было 30 козлов. А в тот ез выходило лесу большого на треть на козлы и на переклады, и навалу 80 дерев 8-ми сажен, да на осляди 50 дерев 12-ти сажен, да на грузила, и на суковатики, и на вилы среднего лесу 50 дерев 6-ти сажен. Да на том езу клетка, а выходило в нее на треть 20 бревен 2-х сажен, да на ворота клали на лето по одной сеже. А мелкого лесу на засов на треть 50 жердей. А на пором выходило боль-

ЛОВЛЯ РЫБЫ. Миниатюра Евангелия первой половины XVI в.

шого лесу 2 колоды 12-ти сажен». В связи с ледоходом, а иногда и осенними подъемами воды, вызванными сильными дождями, езы требовали ремонта. Строительство, ремонт езов длились неделями, к работам привлекались десятки крестьян и монастырских служек. К сожалению, детально описывая количество необходимых строительных материалов, приводя данные о количестве рабочих, занятых на строительстве каждого еза, переписные книги не дают информации о технологии рыбной ловли на этих необычных сооружениях. Попытаемся высказать свои предположения, основанные на анализе устройства шекснинских езов, описанных в 1585 году, и аналогичных им устройств, устанавливаемых на реках в Белозерье в более поздние времена, в том числе и в наши дни, используя сведения по ихтиологии и ловле рыбы знаменитого ученого и рыбака Л.П. Сабанеева (1844–1898) .

Все езы на реке Шексне по своему устройству можно разделить на два типа. Первый характерен для нижнего и среднего течения реки. Он состоит из загородки с воротами в средней части и клетки, устроенной над ними. В зависимости от ширины реки длина этих сооружений была различной, что подтверждается наличием неодинакового количества козлов - опор для загородки в каждом езу (от 15 в Порожском до 32 в Коленцовском уездах). Ворота в езу были необходимы как для пропуска судов, так и для рыболовства. О прохождении судов через езы имеются воспоминания поляков из посольства Марины Мнишек, плывших осенью 1608 года по Шексне. Поляки отправились в путь на солидных судах, куда поместили коляски и возы с запасами . Ворота в езу были нужны и для ловли рыбы, особенно ценных пород. Описные книги 1585 года постоянно указывают: «…да в воротах на лето кладут по три сежи». Количество сеж в различных езах колебалось от одной до четырех. Сежи, вероятно, были одним из основных орудий лова осетровых рыб, особенно проходных, заходящих в Шексну с Волги. Сежа изготовлялась из большой сети в виде кошеля и устанавливалась в воротах еза. В ХIХ веке сежа была и самостоятельным орудием лова. Она укреплялась между двумя парами толстых кольев, вколачиваемых в дно реки, причем каждая пара отстояла от другой на расстоянии от двух до пяти метров в зависимости от длины сети. Расстояние между кольями пары равнялось 70–102 сантиметрам, а вершины кольев возвышались над водой на 30–35 сантиметров и заканчивались в основном развилками. На эти колья клались две перекладины, на них настилали доски, на которых и сидели рыбаки. Верхняя бечева сети привязывалась к верхней перекладине, то есть находилась выше уровня воды, а нижняя - к перекладине-коромыслу, лежащему на дне реки. Коромысло делали из прочной легкой еловой жерди с петлями или кольцами на краях. Кольца или петли могли легко скользить по кольям, вбитым в дно. К коромыслу вертикально крепили легкий кол с петлей на конце, которой запирался на помосте за специальный крюк-шпенек. К коромыслу последовательно на определенном расстоянии прикреплялись 5–12 сим (очень тонких нитей), которые рыболов держал в руке. Малейшее прикосновение рыбы, идущей на глубине в проход между кольями, через симы передавалось рыболову, который мгновенно сдергивал петлю. Коромысло с нижней тетивой всплывало, и рыба оказывалась пойманной в сеть.

В прозрачной воде симы можно было не использовать, так как рыболов видел заход рыбы в сежу. Можно с

уверенностью предполагать, что примерно так была организована ловля в сежи и на езах.

Ловля рыбы сежами велась круглосуточно. Контроль за заходом рыбы в эти устройства осуществляли рыболовы, сидящие «на сеже», то есть в особой «клетке», устроенной скорее всего в виде избушки над воротами еза. На изготовление такой клетки шло иногда по «60 бревен по 2,5 сажени». В результате появлялась постройка, пригодная для дежурства в любую погоду. Возможно, что из нее опускался и засов, сделанный из тонких жердей, которым во время осмотра или ремонта сежей могли перекрыть ход рыбе. Для передвижения рабочих и рыболовов вдоль еза, для ремонта, а возможно, и для закрытия ворот использовался «пором» - паром, на изготовление которого шло значительное количество бревен и досок.

Второй тип еза представлял из себя такую же мощную конструкцию с воротами на стремнине, но без клетки и сежей. Такие езы строились в верховьях Шексны, которое характеризуется очень бурными быстрым течением. Последнее и не позволяло ставить в воротах сежи и ловить ими рыбу. Возможно, что в период ловли рыбы с лодок перед езом ворота могли закрываться специальным засовом, пропускающим воду, но не рыбу.

На устройство езов, на способы ловли на них или перед ними влияли особенности жизни осетровых рыб. К тому же проходная волжская рыба существенно отличалась от оседлой шекснинской рыбы. Осетровые предпочитают самые глубокие места реки, быстрое течение, каменистое песчаное дно. При движении рыба придерживается дна и ведет скрытный образ жизни, поэтому очень редко попадается в простые сети. В классе осетровых наиболее многочисленна стерлядь, ее уловы и составляли основную часть выловленной рыбы. Она, как правило, живет в реке и море. Весной, с освобождением рек от льда, стерлядь выходит из зимнего оцепенения и начинает свой стремительный «бег» в верховья рек на нерест. Глубоких мест с быстрым течением и каменистыми грядами на реке Шексне было много, особенно в районе Иванова Бора. Нерест продолжался около двух недель и шел во время сильного половодья. После нереста отметавшие икру рыбы выходили из основного русла в пойму, в заливы, затоны, заливные озера и начинали усиленно откармливаться. Главной едой стерляди в это время становились личинки комаров, мошек и насекомое, очень распространенное в прошлых столетиях на Шексне, - метла, или поденка. Вылетая из песчаных берегов, она густыми массами кружилась над водой, часто падала в воду и становилась любимой пищей для осетровых рыб. Во время массового вылета поденки рыбаки в XIX веке на реках нередко даже специально делали заколы, около которых скапливалась плывущая по реке метла, и это привлекало рыбу. Вероятно, и у езов возникала такая же ситуация. В начале июня проходная стерлядь начинала скатываться вниз по реке и уходила в Волгу. Нерест осетров тоже проходил на глубине и в местах с быстрым течением с каменистым или хрящевидным дном. Нерест осетра очень непродолжителен, всего три-четыре дня. Севрюга в верхнее течение реки заходила очень редко, так как нерестится обычно в низовье. После нереста сразу скатывается в море, поэтому и уловы этой рыбы в езах были единичными. Белуга раньше другой красной рыбы входила в реки. Первое время шла подо льдом. Нерест у нее начинался после осетров и продолжался около месяца . Все эти особенности хода осетровых прекрасно знали шекснинские рыбаки и учитывали их при устройстве езов. Кроме проходной красной рыбы была и своя оседлая шекснинская рыба, которая длительное время жила в Шексне и приобретала со временем своеобразный желтоватый цвет и особый замечательный вкус.

В связи с этими особенностями основная масса осетров и небольшое количество севрюг и белуг заходили в нижнюю и среднюю часть Шексны и попадали частично в езы. Государственные чиновники тоже об этом знали и оброк с нижних - Судьбицкого, Коленцовского, Милоблуцкого езов назначали от 50 до 70 осетров. С езов в верховьях Шексны оброк составлял от трех до шести осетров. В то же время основную долю оброка верхних езов составляла стерлядь от 60 до 150 штук. Кстати, даже в XIX веке лучшим местом для ловли стерляди считались верховья Шексны от истока до села Иванов Бор, то есть верхняя часть реки на протяжении 45 верст. Стерлядь, пойманная в этом месте, отличалась даже от другой шекснинской. Кроме превосходного вкуса она имела более светлый цвет спин-

РЫБНАЯ ЛОВЛЯ. Миниатюра из рукописи XVII века Жития Александра Свирского.

ки и желтое брюхо. Видимо, об этом типе рыбы написал в стихах Гавриил Державин «Шекснинская стерлядь золотая» .

В верховьях Шексны весной лед таял быстрее, вероятно, из-за близости озера и быстрого течения. В это время

стерлядь была еще не готова метать икру, но от зимнего оцепенения она пробуждалась, выбиралась из ям, где зимовала, и начинала расходиться по всей ширине реки. В эти дни и начинался ее главный лов, называемый погонею или погонной ловлей. Рыбаки собирались к истоку Шексны и оттуда постепенно спускались вниз по реке. Ловили стерлядь особого рода ставными сетями, называемыми погонными мережами. Сети ставились по «удобным местам», считавшимся наиболее уловистыми. Стерлядь запутывалась в тонкие прочные сети и становилась добычей рыбаков. Погоня продолжалась до тех пор, пока впадающие в Шексну ручьи и протоки, разлившиеся от таянья снега, не замутят чистую зимнюю воду. Этим временем и заканчивается главный в году лов этого вида рыбы . В летний сезон ловили стерлядки уже немного - она редко попадалась в невод и рюси. Весенний лов хорош еще тем, что в уловы попадало много рыб-икрянников, так как лов велся еще до нереста.

Мы не случайно так подробно остановились на способах ловли стерляди во второй половине XIX века. Аналогичный лов был и в ХVII столетии, только с некоторыми особенностями, связанными с езовой ловлей. Ранний выход стерляди из зимнего оцепенения способствовал большим ее уловам на верхних езах и около них. Езы в данном случае служили не только орудием лова, но и препятствием на путях движения рыбы, а также границами рыбных владений. Рыба ловилась большей частью с лодок сетями. Езовые книги 1585 года сообщают, что у монастырского еза «у Николы на Взвозе было 8,5 тоней, расположенных вниз по течению, и 6 тоней, идущих вверх по течению. А ловили те тони двумя неводами». Облавливание тоней и было погонной ловлей в XV–ХVII веках, это фиксирует и Жалованная царская грамота 1675 года, сообщая о погонной ловле с десяти лодок. Вероятно, хорошо ловилась у езов и проходная волжская стерлядь, которая после нереста выходила в заливы, затоны и откармливалась личинками насекомых. Около езов скапливалось и большое количество поденки, которая также привлекала изголодавшуюся во время нереста рыбу. Летом стерлядь держалась самых глубоких мест и быстрого течения, поэтому редко попадала в обычные сети, но заходила в ворота еза, устроенные на стремнине, и оказывалась пойманной в сежи. Отметавшие икру осетры, севрюги, белуги тоже попадали в эти устройства. В ХVI–ХVII веках езы всегда вызывали удивление у иностранцев. Генрих Штаден, посетивший Московскую Русь в 1564–1576 годах, писал: «По реке Шексне нет городов или замков, но по дну забиты забои из бревен, на них ловится осетр, который идет из Каспийского моря и направляется к Белоозеру» . В Дневнике Марины Мнишек, написанном одним поляком из ее свиты в 1608 году, отмечаются все «язы» - заграждения, которые строят на этой реке для ловли осетров. Поляки отметили, что «больших и лучших осетров, чем в этой реке, не знают» . Однако такие грандиозные сооружения в какой-то степени затрудняли судоходство на реке, а иногда и значительно поднимали уровень воды. Так, из грамоты царя Алексея Михайловича 1662 года известно, что «крестьяне Белозерского уезда дворцовых езовых волостей в реке Шексне на Бору Иванова голова и кузнецких порогах выше царских и патриаршеских и монастырских езов каменные и деревянные учинили многие езы и ловят на себя красную и белую рыбу и воду в реке и Белоозеро заперли стоит вода над теми их езами в порогах на сажень и больше, а вниз не течет и монастырские и крестьянские покосы и пашенную землю подтопили, а ниже тех езов потопу нет» .

Как долго на Шексне просуществовали езы, нам неизвестно, но, вероятно, уже в начале ХVIII столетия они стали явным тормозом для развития судоходства. Особенно это стало нетерпимым после основания Петербурга и изменения направлений грузовых потоков в сторону новой столицы. Ловля осетровых рыб на Шексне продолжалась, но уже только с лодок «погонею». В этом же столетии изменилась и вся система собственности на рыбные промыслы. Из рук государства, монастырей она перешла к крестьянам, жившим по берегам реки. Однако сбыт рыбы, а затем и ловля ее постепенно сконцентрировались в руках отдельных скупщиков, содержателей садков, владельцев специальных судов для перевозки рыбы в живом виде в Москву и Петербург. В 1753 году рыбные ловли на реке Шексне и в Белом озере были отданы в арендное содержание рыбопромышленнику Терентию Резвому с сыном, который и устанавливал цену на рыбу. Постепенно в зависимость к нему попали все крестьяне-рыболовы .

Во второй половине XIX века крупным рыбным промышленником-откупщиком стал крестьянин Осенный, живший недалеко от Горицкого женского монастыря. Он откупил рыбные тони на сорокапятиверстном пространстве от истока. В Горицкой слободе у него были устроены садки для красной рыбы. В них рыбу держали до окончания весенней погони, а затем в судах-прорезах доставляли в Петербург . Большие лодки с рыбой тянули по рекам и каналам лошади или бурлаки. К пароходам такие суда не присоединяли, так как быстрое движение усыпляло рыбу, и она теряла товарный вид.

Девятнадцатое столетие стало закатом знаменитого стерляжьего промысла на реке Шексне. Строительство, реконструкции Мариинской водной системы, шлюзы, плотины, распространение туэрного пароходства, постоянные работы по углублению, спрямлению судового хода сделали реку невыносимой для любящей чистую воду осетровой рыбы. Уже в начале XX века осетры, стерлядь очень редко стали попадать в рыбацкие сети.

Крупные рыболовные сооружения - езы, характерные для Шексны, со временем трансформировались в небольшие сооружения: заколы, перегородки, запруды, котцы, язки. Они ставились уже на малых несудоходных реках. Некоторые такие сооружения встречаются на реках в северной части Кирилловского района и до сих пор.

В ХVI–ХVII веках в Кирилло-Белозерском монастыре проживало до 200 монахов, до 400 слуг, большое количество военных людей и мастеровых. Рацион их питания состоял из значительного количества рыбных блюд. Рыбу

широко использовали в качестве начинки для пирогов, со снетками варили щи. Белозерский снеток славился белизной и замечательным вкусом. В свежем и сушеном виде он широко использовался для приготовления первых и вторых блюд. В сушеном виде он занимал небольшой объем и хорошо сохранялся. В связи с этим старались заготовить его в расчете на два-три года, а когда свои уловы были незначительными, то и покупали, нередко в большом количестве.

В монастыре ценили и любили рыбу. На второе готовили иногда сразу три вида рыбы и подавали на стол в обед в одном блюде, рассчитанном на двух иноков. Вечером опять подавалась рыба, чаще всего лещи, жаренные со взваром и перцем. Употребляли в пищу рыбу жареную, вареную, соленую, вяленую. Готовили и довольно редкие кушания как тавранчук или «караваи с рыбой в сковородах из голов осетра или снетков» .

Наличие большого количества рыбных угодий давало возможность поставлять к монастырскому столу почти постоянно свежую рыбу. Однако держали ее и про запас. Опись 1601 года сообщает о трех каменных рыбных погребах, находящихся позади игуменских келий, и перечисляет запасы: «52 бочки судочины и лещины, 25 семг да 30 осетров длинных волжских и шехонских, да тридцать пуд с полпудом икры черные». Хранилась рыба не только в ледниках - «А на ледниках два сушила деревянные переделаны на двое. А в одном сушиле запас пластей лещевых, и язевых, и щучьих, стерляжьих 1682 пласти, да 900 прутьев семги, да 17 осетров волжских вислых, да новые 65 осетров шехонских, 30 чети молю заозерского, 5 чети сущу мелкого, 3 чети снятков пирожных, 1500 пучков вязиги…» .

Осетров, стерлядь старались сохранить в живом виде. С этой целью использовали садки. Монастырское Сиверское озеро благодаря своей глубине, обилию родников славилось прозрачностью воды. В старину в непосредственной близости от монастыря на озере «устроены были загородки-сажалки для осетров и стерлядей» в виде свайных сооружений-загородок. От места промыслов до монастыря или садков рыба доставлялась в прорезных судах.

Смирнов И.А. Кирилло-Белозерский монастырь в 1764–1924 гг. // Кириллов. Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда. 1997. С. 59.

Никольский Н.К. Указ соч. С. 110.

Там же. С. 112.

Там же. С. 110–111.

Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г. СПб., 1998. С. 217.

ПУБЛИКАЦИЯ: Смирнов И.А. Езы, или о том, как ловили рыбу в старину. Рыбные промыслы Кирилло-Белозерского монастыря в XV–XVII веках // «Чело»: альманах . История . Культура . Литература . № 3 (19). Великий Новгород, 2000. С. 13-17.

В каменном и бронзовом веке рыбу уже ловили сетью. Следы древнего рыбацкого промысла были обнаружены на Аляске, на территории нынешней Прибалтики. Первые рыболовные сети начали изготавливать в VI тысячелетии до нашей эры. Помимо них, первобытные люди использовали бредни и неводы, которые плели из лыка, крапивы, конопли и осоки. Одни сети предназначались для крупной рыбы, другие – для мелкой. Наиболее популярной рыбой для ловли в те времена была плотва и уклейка.

Отпечатки ячеек сетки встречаются на черепках найденных при раскопках глиняных сосудов. Можно разглядеть даже особенности плетения. Когда сети становились негодными для применения по прямому назначению, ими оборачивали болванки из травы и мха, на которых лепили горшки.

В наши дни археологи часто находят в водных отложениях древних торфяниковых поселений длинные тонкие колья, заточенные на концах. К ним древние рыбаки привязывали сети и ловушки для рыбы. Так, в Литве на месте одной из стоянок эпохи неолита в слоях торфа были найдены остатки весел, берестяные поплавки и обрывки сетей, сплетенных из липового лыка.

Во время нереста представители неолитической и бронзовой эпохи перегораживали реку так называемыми «заколами», сложенными из хвороста и веток хвойных пород деревьев. Рыбины застревали в «заколе», и их можно было брать голыми руками.

Другими способами поймать рыбу были ловушки из вбитых в речное дно кольев или связанных ивовых прутьев. Когда там собиралось приличное количество рыбы, ее били костяными гарпунами и острогами. Мелкую рыбешку вылавливали сачком. А вот крупных рыбин, таких, как щука, сом или осетр, добывали с помощью лука и стрел с зазубренными краями. Находки свидетельствуют, что ловля велась и с лодок. Для этого использовались рыболовные снасти, прототипы современных удочек и донок.

Попадаются порой археологам и рыболовные грузила. В III-VI тысячелетиях до нашей эры для этого использовали обычную гальку, которую обвязывали или заворачивали в лыко или бересту. Позднее грузила стали вытачивать из камня. К ним привязывали костяные острия – получалось подобие современного рыболовного крючка. Практиковалась и ловля на живца: на кремниевые и костяные жерлицы насаживали мелкую рыбешку и ждали, пока крупная рыбина проглотит насадку.

Дмитрий Карабельников

Ловить рыбу в Поволжье люди научились в позднем палеолите, а в мезолите и в неолите это занятие стало их привычным промыслом. В те далекие эпохи в наших краях обитали местные оседлые племена рыболовов-охотников, населявшие берега рек и озер современной Нижегородской области. Для своих поселений люди выбирали песчаные речные дюны или ровные полосы длинных озерных берегов. Но большее предпочтенье древние промысловики отдавали берегам рядом с впадавшими в большие водоемы ручьям и озерам, из которых брали начало небольшие речки.

Сегодня мы расскажем, как и чем ловили рыбу на нижегородских реках и озерах в глубокой древности. Конечно, рыболовные снасти теперь стали намного совершеннее. Изменился и сам подход к рыбной ловле: ныне рыбу ловят по большей части ради увлечения, в древности ее промысел был необходим, чтобы не умереть с голоду.

Древние "нижегородцы" баловались осетринкой

Известно, что еще пару сотен лет назад большинство нижегородских рек и озер просто кишили разнообразной рыбой. Поэтому не удивительно, что стерлядочкой и осетринкой нижегородцы баловались довольно часто. Что тогда говорить о глубокой древности, когда количество рыбы в наших водоемах было если уж не в сотни, то точно в десятки раз больше, к тому же была рыба значительно крупнее.

Основными орудиями лова рыбы были сети

Самыми распространенными орудиями коллективной рыбной ловли в каменном и бронзовом веках, конечно же, были сети. Их начали изготавливать еще в позднем мезолите, то есть примерно в VI тысячелетии до нашей эры. Кроме сетей древние племена пользовались орудиями лова наподобие теперешних бредней и неводов. Плели эти орудия лова рыбы из лыка, крапивы, конопляных и льняных нитей, из корней и листьев осоки, из скрученных лубяных волокон.

Изредка археологи находят черепки больших глиняных сосудов, на которых четко видны отпечатки мелкой рыболовной сети. На этих отпечатках даже можно различить волокна и узелки сетевой ячеи. Иногда ячейка эта столь мала, что в ней должна была застревать даже самая мелкая пресноводная рыбка: плотва и даже уклейка.

Откуда же на первобытных горшках взялись отпечатки сети, спросите вы? Археологи считают, что древние женщины-гончары лепили эти сосуды на специальных болванках из травы и мха, обтянутых вышедшими из употребления рыболовными сетями или шкурами. Отпечатки сетей на керамике найдены и на уже упомянутой нами Волосовской стоянке на Нижегородчине. Размер ячейки тамошних древних сетей составлял 10 на 10 и 20 на 20 миллиметров.

А вот на соседней с Волосовской, расположенной чуть выше по течению Оки, Панфиловской стоянке под Муромом, сетевые отпечатки на керамике более разнообразны: 10 на 10, 20 на 20 и 40 на 40 миллиметров. Сети с окских стоянок, вероятно, были сплетены из тонких нитей льна и конопли, так как отпечатки их довольно тонкие. В слое раннего мезолита на древнем поселении Озерки, сохранился обрывок сети, связанной перевитой растительной нитью толщиной всего 1 миллиметр. На этом же археологическом памятнике был найден костяной крючок, перевязанный узлом из той же нити. Кстати, для привязывания сетей и ловушек древние рыболовы использовали длинные тонкие колья с заточенными концами, которые археологи часто находят в водных отложениях древних торфяниковых поселений.

Если бы в нашей области раскопали хот я бы одну богатую органикой неолитическую торфяниковую стоянку, свидетельств о древнейших орудиях рыбной ловли в бассейне Волги и Оки было бы гораздо больше. Для примера, в слоях торфа на неолитической стоянке Швянтойя в Литве сохранились остатки челноков, весла и катушки, обернутые веревкой из лыка липы. Там же археологи раскопали поплавок из бересты, обрывки сетей из липового лыка с ячейками от 2 до 7 см.
Удивительно, но ученые даже поняли, что при плетении этих сетей древние промысловики использовали рыбацкий (шкотовый) узел.

Мастер придал грузилу необычную форму

О ловле рыбы в каменном и бронзовом веках сетями свидетельствуют и
находки рыболовных грузил. В неолите грузилами служили обычные округлые гальки, обвязанные или завернутые в лыко или бересту. Пару таких грузил мне довелось найти возле древней стоянки первобытного человека на берегу озера Кусторка в Павловском районе. Одно из них обычное для окского неолита. Это отполированная округлая песчаниковая галька (фото 1 ), на противоположных сторонах которой имеются выемки для оплетки грузила с целью привязывания его к низу сети. Опытному глазу исследователя на этом грузиле даже заметны выбоины от ударов грузила о стенки и днище древней лодки. Кстати, датировать грузило можно VI-III тысячелетием до нашей эры.

Подобные три грузила были найдены экспедицией нижегородского археолога Андрея Гонозова на неолитической стоянке в том же районе. Два из них - это целые овальные песчаниковые гальки, на которых имеются
по три выемки для обвязывания грузил обмоткой прикрепляемой к низу сети. На одном ясно видны высветленные участки, появившиеся вследствие гниения на грузиле обмотки из органики.

Но поистине интересна другая моя находка. Это хорошо отшлифованная (древние люди шлифовали каменные орудия щебнем, сырым песком и другими абразивами) зеленая галька, которой первобытный мастер придал необычную по сравнению с большинством грузил форму (фото 2 ). Любопытно, но только после полной полировки грузила первобытный рыболов отбил противоположные стороны грузила, чтобы прочнее закрепить на нем обмотку. А обматывали грузила полосками лыка, берестой, осокой и т.п.

Рыбу ловили не только сетями

Хочется отметить, что в неолите и в бронзовом веке рыбу ловили не только сетями. И сама рыбная ловля была не единственным промыслом древних "нижегородцев": не менее важными были охота и собирательство. Древние гурманы собирали речных моллюсков, грибы, ягоды, орехи, мед диких пчел, коренья, дикие фрукты и травы. Но основным промыслом оседлых племен, постоянно проживавших на высоких приречных дюнах, все же был круглогодичный лов рыбы. То есть, именно рыболовный промысел приносил значимое количество пищевых ресурсов. Поэтому каждое время года требовало особых рыболовных навыков и принадлежностей. Главными объектами рыбной ловли были щука, осетр и сом.

После тяжелой, голодной зимы для первобытных "нижегородцев" наконец-то наступало рыбное изобилие. Поздней весной, во время рыбьего нереста, небольшие речки перегораживали "загородями" или "заколами". Еще поздней осенью в низинах, по лугам и оврагам, заливаемым разливами рек, они ставили заграждения из плетня, хвороста и хвойных веток. Весной во время разлива рыба поднималась в затопленные места и застревала в этих заграждениях.

Для ловли рыбы в половодье древние строили ловушки и лабиринты из вбитых в дно реки вплотную друг к другу вертикальных кольев. Когда рыбы туда набивалось достаточно, промысловики перекрывали единственный выход. Тут им нужно было не зевать, а крупную рыбу бить костяными гарпунами и острогами, а мелочь вычерпывать сачком. Подобную ловушку использовали рыбаки балахнинских племен (неолит, III тыс. до н.э.). Эта ловушка представляла собой почти замкнутый круг, и нашли ее в 1878 году на окской Плехановской стоянке близ Мурома.

Костяные гарпуны археологи находят на торфяниковых стоянках мезолита, неолита и бронзового века. Есть сведения, что добыванием рыбы гарпуном в Поволжье люди занимались еще в позднем палеолите. К тому же первобытные рыболовы охотились на крупных щук, сомов и других хищников с помощью лука и стрел. Наконечники таких стрел выделывали из кости, придавая им игловидную форму с биконической головкой и с зазубренным краем. Таким способом (в том числе с помощью остроги) добывали крупных сомов и щук, выслеживая их в заводях и небольших заросших водоемах типа стариц. Вобще же щуку ловили разными способами: били гарпуном, кололи острогой, ловили на крючок с живцом, на блесну, а также вершами.

Весной, летом и осенью древние рыбачили сетями и бреднями. Ставили разнообразные ловушки - точные копии теперешних "верш", "морд" и "ныреток". Так, остатки рыболовных "верш" найдены на нескольких торфянниковых археологических стоянках эпохи мезолита - например, Ивановское и Сахтыш в Ярославской области. Эти ловушки сделаны из расщепленных переплетенных ивовых прутьев или продольно выструганных сосновых лучин, оплетенных липовым лыком. В "верше", найденной археологами на неолитическом поселении Звизде в Прибалтике обнаружены останки 16 щук от 60 до 136 сантиметров длиной.

Ловили древние рыбаки и с лодок на снасти типа современных удочек, донок и подпусков. Благо, рыба в те времена была намного крупнее, в еде неразборчива и хватала крючки и наживки такие "стремные", на которые теперешняя рыбка уж точно брать не стала бы. Так, на озерных стоянках Ивановское под Ярославлем были найдены рыболовные костяные крючки больших размеров. Это подтвердилось немалыми размерами костей и чешуи щук, сомов, судаков, окуней, линей и карасей, найденных в мезо-неолитических отложениях Ивановских торфяников.

Крючки древние рыбаки делали составные: вытачивали из камня небольшие грузила, к которым привязывали костяные острия. Во время раскопок археологи находят такие выточенные из кости и ракушки рыболовные крючки, и их вид, мягко говоря, не самый аппетитный.

Кроме рыболовных крючков ловили на кремневые и костяные жерлицы, служившие для насаживания мелкой рыбки-живца. Когда крупная хищная рыба проглатывала эту насадку, линь натягивался, и жерлица-стерженек, за середину которого была привязана леса, разворачивался поперек, прочно удерживая добычу. Такая кремневая жерлица, сделанная из кремня, была найдена мной в пойме Оки в нашей области (фото 3 ).

Зимой древние промысловики ставили подо льдом сети, "верши", особенно популярна была ловля рыбы на снасть типа мормышки, изобретение которой произошло еще в мезолите, то есть примерно 7 тысяч 500 лет назад! Находки крючков от этой снасти для подледного лова значительно отличаются от обычных. Стержни мормышечных крючков имеют значительные утолщения. Именно такие тяжелые крючки были наиболее продуктивны для зимней рыбалки.

Другой способ зимней рыбалки в древности - это глушение рыбы каменными, костяными и деревянными колотушками. Рыбак медленно шел по прозрачному льду. Увидев рыбу, идущую подо льдом, он ударял по льду колотушкой, и тотчас вытаскивал оглушенную рыбу через прорубленную пешней прорубь. Самые же древние рыболовные пешни были найдены на стоянке эпохи раннего мезолита (VII тыс. до н.э.) на стоянке Постников Овраг-2 близ Самары.

Орудия древних рыболовов, изготовленные из органических материалов - остатки сетей, костяные гарпуны (фото 4) , рыболовные крючки, берестяные поплавки, рыболовные ловушки, деревянные лодки и весла, а также кость и чешуя рыб - хорошо сохраняются только в слоях торфа. Такие торфяниковые стоянки древних рыболовов (мезолит-неолит-бронза) археологи раскапывают в Верхнем Поволжье. Нижегородские же археологи пока исследовали только стоянки в песчаной почве, в которой органика (кость, дерево, береста) сохраняется лишь в единичных случаях.

Как считал Фрейд, маленькая рыба символизирует мужское семя, рыба средних размеров (что вполне логично) для него олицетворяла ДЕТЕЙ, ну а удочки, по его теории, воплощали образ фаллоса.

Вообще, сны о рыбах могут быть результатом поисков средств удовлетворения жизненных нужд, желания найти что-то, что надежно скрыто от глаз, или результатом первобытных страхов - если, конечно, вы горячий приверженец теории дарвинизма.

Нужно также отметить, что рыба может сниться к поездкам или путешествиям. И, в конце концов, рыба символизирует умение (или неумение) зарабатывать на хлеб насущный.

Подпишись на канал Сонник!

Сонник - Рыба

Смотрите толкование: по названиям рыб, а также сети, ловушка.

Рыбы во сне символизируют холодность, болезнь, равнодушие.

Видеть во сне обглоданный рыбий скелет - предвестье несчастья, крушение планов и разочарований.

Ловить рыбу во сне - знак неблагодарности, бесполезной работы, пустой траты времени и сил.

Увидеть во сне рыбу, пойманную другими, предвещает болезнь, а женщинам - беременность.

Если во сне вы наблюдаете за поплавком своей удочки, который спокойно покачивается на воде, то исполнение вашего желания откладывается.

Если же во сне поплавок дернется и вы поймаете рыбу, то можете рассчитывать на исполнение задуманного.

Поймать большую рыбу во сне означает, что вас ждет выгодный брак. Иногда такой сон предсказывает большое и выгодное дело.

Наблюдать за рыбой, которую ловите, означает, что скоро у вас появятся серьезные планы на будущее.

Наловить много рыбы бреднем во сне - знак большой прибыли. Чем крупнее будет рыба, тем больше денег вы получите.

Наловить много мелкой рыбы во сне - знак больших хлопот, от которых будет мало пользы или мало денег.

Но ловить рыбу сетями, бреднем или неводом означает, что вам следует опасаться рискованных занятий. Однако такой сон предвещает успех тем людям, которые что-то (или кого-то) потеряли и пытаются отыскать.

Ничего не поймать во сне означает, что ваши замыслы не осуществятся.

Рыболовные крючки во сне предвещают опасность. Такой сон может означать, что ваши враги приготовили вам хитрую ловушку.

Пестрая, яркой расцветки рыба во сне предупреждает вас об опасности отравления или обмана. Больным такой сон предвещает смерть. Такой сон также может предвещать оскорбление или ссоры.

Рыба красного цвета во сне предсказывает большие переживания, воспаление или открытие какой-то тайны.

Если вам приснится, что вы берете рыбу в руки, а она выскальзывает из ваших рук, то вам придется иметь дело с таким хитрым человеком, которого вы так и не сможете поймать или разоблачить.

Считается также, что озерная рыба, виденная во сне, предвещает счастье и благополучие.

Сон, в котором вы поймали костлявую рыбу, предсказывает препятствия в делах и неудачи в осуществлении планов.

Есть рыбу во сне считается хорошим предзнаменованием, если только она не сырая.

Есть во сне сырую рыбу означает, что вас ждут убытки, препятствия в делах и разочарования. Но если в ней вдобавок полно костей, то вас ждет разочарование или неудачи.

Мертвая рыба, плавающая на воде, предсказывает, что ваши желания не осуществятся.

Наблюдать за рыбой, плещущейся в воде, предвещает получение подарка или очень хорошего известия. Иногда такой сон предсказывает беспокойство и хлопоты, связанные с вашей работой.

Кормить рыбок во сне - знак примирения с недругами, которых вы очаруете своим обаянием.

Рыбу в своей постели увидеть во сне - знак болезни. Тем, кто отправляется в путешествие по воде, сон предвещает опасность кораблекрушения или другого несчастья.

Беременным видеть во сне, что они родили рыбу, сон предсказывает, что их будущий ребенок будет слаб здоровьем и долго не проживет. Иногда такой сон предвещает им выкидыш.

Считается, что тухлая рыба во сне предвещает неудачи в делах или в личной жизни.

Если во сне вы увидели рыболовные снасти, то вам следует опасаться обмана или какой-то хитрой ловушки.

Жирная рыба во сне - знак болезней, связанных с опухолями или воспалениями.

Рыбаки во сне - знак ненадежных друзей, на которых не стоит полагаться.