Девятый час утра.
Навстречу солнцу ползет темная, свинцовая громада. На ней то там, то сям красными зигзагами мелькает молния. Слышны далекие раскаты грома. Теплый ветер гуляет по траве, гнет деревья и поднимает пыль. Сейчас брызнет майский дождь и начнется настоящая гроза.
По селу бегает шестилетняя нищенка Фекла и ищет сапожника Терентия. Беловолосая босоногая девочка бледна. Глаза ее расширены, губы дрожат.
– Дяденька, где Терентий? – спрашивает она каждого встречного. Никто не отвечает. Все заняты приближающейся грозой и прячутся в избы. Наконец встречается ей пономарь Силантий Силыч, друг и приятель Терентия. Он идет и шатается от ветра.
– Дяденька, где Терентий?
– На огородах, – отвечает Силантий.
Нищенка бежит за избы на огороды и находит там Терентия. Сапожник Терентий, высокий старик с рябым худощавым лицом и с очень длинными ногами, босой и одетый в порванную женину кофту, стоит около грядок и пьяными, посоловелыми глазками глядит на темную тучу. На своих длинных, точно журавлиных, ногах он покачивается от ветра, как скворечня.
– Дядя Терентий! – обращается к нему беловолосая нищенка. – Дяденька, родненький!
Терентий нагибается к Фекле и его пьяное, суровое лицо покрывается улыбкой, какая бывает на лицах людей, когда они видят перед собой что-нибудь маленькое, глупенькое, смешное, но горячо любимое.
– А-аа… раба божия Фекла! – говорит он, нежно сюсюкая. – Откуда бог принес?
– Дяденька Терентий, – всхлипывает Фекла, дергая сапожника за полу. – С братцем Данилкой беда приключилась! Пойдем!
– Какая такая беда? У-ух, какой гром! Свят, свят, свят… Какая беда?
– В графской роще Данилка засунул в дупло руку и вытащить теперь не может. Поди, дяденька, вынь ему руку, сделай милость!
– Как же это он руку засунул? Зачем?
– Хотел достать мне из дупла кукушечье яйцо.
– Не успел еще день начаться, а у вас уже горе… – крутит головой Терентий, медленно сплевывая. – Ну, что ж мне таперя с тобой делать? Надо идтить… Надо, волк вас заешь, баловников! Пойдем, сирота!
Антон Павлович Чехов
День за городом
Сценка
Девятый час утра.
Навстречу солнцу ползет темная свинцовая громада. На ней то там, то сям красными зигзагами мелькает молния. Слышны далекие раскаты грома. Теплый ветер гуляет по траве, гнет деревья и поднимает пыль. Сейчас брызнет майский дождь и начнется настоящая гроза.
По селу бегает шестилетняя нищенка Фекла и ищет сапожника Терентия. Беловолосая, босоногая девочка бледна. Глаза ее расширены, губы дрожат.
Дяденька, где Терентий? - спрашивает она каждого встречного. Никто не отвечает. Все заняты приближающейся грозой и прячутся в избы. Наконец встречается ей пономарь Силантий Силыч, друг и приятель Терентия. Он идет и шатается от ветра.
Дяденька, где Терентий?
На огородах, - отвечает Силантий.
Нищенка бежит за избы на огороды и находит там Терентия. Сапожник Терентий, высокий старик с рябым худощавым лицом и с очень длинными ногами, босой и одетый в порванную женину кофту, стоит около грядок и пьяными, посоловелыми глазками глядит на темную тучу. На своих длинных, точно журавлиных, ногах он покачивается от ветра, как скворечня.
Дядя Терентий! - обращается к нему беловолосая нищенка. - Дяденька, родненький!
Терентий нагибается к Фекле, и его пьяное суровое лицо покрывается улыбкой, какая бывает на лицах людей, когда они видят перед собой что-нибудь маленькое, глупенькое, смешное, но горячо любимое.
А-аа… раба божия Фекла! - говорит он, нежно сюсюкая. - Откуда бог принес?
Дяденька Терентий, - всхлипывает Фекла, дергая сапожника за полу. - С братцем Данилкой беда приключилась! Пойдем!
Какая такая беда? У-ух, какой гром! Свят, свят, свят… Какая беда?
В графской роще Данилка засунул в дупло руку и вытащить теперь не может. Поди, дяденька, вынь ему руку, сделай милость!
Как же это он руку засунул? Зачем?
Хотел достать мне из дупла кукушечье яйцо.
Не успел еще день начаться, а у вас уже горе… - крутит головой Терентий, медленно сплевывая. - Ну, что ж мне таперя с тобой делать? Надо идтить… Надо, волк вас заешь, баловников! Пойдем, сирота!
Терентий идет с огорода и, высоко поднимая свои длинные ноги, начинает шагать вдоль по улице. Он идет быстро, не глядя по сторонам и не останавливаясь, точно его пихают сзади или пугают погоней. За ним едва поспевает нищенка Фекла.
Путники выходят из деревни и по пыльной дороге направляются к синеющей вдали графской роще. К ней версты две будет. А тучи уже заволокли солнце, и скоро на небе не останется ни одного голубого местечка. Темнеет.
Свят, свят, свят, - шепчет Фекла, спеша за Терентием.
Первые брызги, крупные и тяжелые, черными точками ложатся на пыльную дорогу. Большая капля падает на щеку Феклы и ползет слезой к подбородку.
Дождь начался! - бормочет сапожник, взбудораживая пыль своими босыми костистыми ногами. - Это слава богу, брат Фекла. Дождиком трава и деревья питаются, как мы хлебом. А в рассуждении грома ты не бойся, сиротка. За что тебя этакую махонькую убивать?
Ветер, когда пошел дождь, утихает. Шумит только дождь, стуча, как мелкая дробь, по молодой ржи и сухой дороге.
Измокнем мы с тобой, Феклушка! - бормочет Терентий. - Сухого места не останется… Хо-хо, брат! За шею потекло! Но ты не бойся, дура… Трава высохнет, земля высохнет, и мы с тобой высохнем. Солнце одно для всех.
Над головами путников сверкает молния сажени в две длины. Раздается раскатистый удар, и Фекле кажется, что что-то большое, тяжелое и словно круглое катится по небу и прорывает небо над самой ее головой!
Свят, свят, свят… - крестится Терентий. - Не бойся, сиротка! Не по злобе гремит.
Ноги сапожника и Феклы покрываются кусками тяжелой мокрой глины. Идти тяжело, скользко, но Терентий шагает все быстрей и быстрей… Маленькая слабосильная нищая задыхается и чуть не падает.
Но вот наконец входят они в графскую рощу. Омытые деревья, потревоженные налетевшим порывом ветра, сыплют на них целый поток брызгов. Терентий спотыкается о пни и начинает идти тише.
Где же тут Данилка? - спрашивает он. - Веди к нему!
Фекла ведет его в чащу и, пройдя с четверть версты, указывает ему на брата Данилку. Ее брат, маленький восьмилетний мальчик с рыжей, как охра, головой и бледным, болезненным лицом, стоит, прислонившись к дереву, и, склонив голову набок, косится на небо. Одна рука его придерживает поношенную шапчонку, другая спрятана в дупле старой липы. Мальчик всматривается в гремящее небо и, по-видимому, не замечает своей беды. Заслышав шаги и увидев сапожника, он болезненно улыбается и говорит:
Страсть какой гром, Терентий! Отродясь такого грома не было…
А рука твоя где?
В дупле… Вынь, сделай милость, Терентий!
Край дупла надломился и ущемил руку Данилы: дальше просунуть можно, а двинуть назад никак нельзя. Терентий надламывает отломок, и рука мальчика, красная и помятая, освобождается.
Страсть как гремит! - повторяет мальчик, почесывая руку. - А отчего это гремит, Терентий?
Туча на тучу надвигается… - говорит сапожник.
Путники выходят из рощи и идут по опушке к чернеющей дороге. Гром мало-помалу утихает, и раскаты его слышатся уже издалека, со стороны деревни.
Тут, Терентий, намедни утки пролетели… - говорит Данилка, все еще почесывая руку. - Должно, в Гнилых Займищах на болотах сядут. Фекла, хочешь, я тебе соловьиное гнездо покажу?
Не трогай, потревожишь… - говорит Терентий, выжимая из своей шапки воду. - Соловей птица певчая, безгрешная… Ему голос такой в горле даден, чтоб бога хвалить и человека увеселять. Грешно его тревожить.
А воробья?
Воробья можно, злая птица, ехидная. Мысли у него в голове, словно у жулика. не любит, чтоб человеку было хорошо. Когда Христа распинали, он жидам гвозди носил и кричал: «Жив! жив!»
На небе показывается светло-голубое пятно.
Погляди-кось! - говорит Терентий. - Муравейник разрыло! Затопило шельмов этаких!
Путники нагибаются над муравейником. Ливень размыл жилище муравьев: насекомые встревоженно снуют по грязи и хлопочут около своих утонувших сожителей.
Ништо вам, не околеете! - ухмыляется сапожник. - Как только солнышко пригреет, и придете в чувство… Это вам, дуракам, наука. В другой раз не будете селиться на низком месте…
А вот и пчелы! - вскрикивает Данилка, указывая на ветку молодого дуба.
На этой ветке, тесно прижавшись друг к другу, сидят измокшие и озябшие пчелы. Их так много, что из-за них не видно ни коры, ни листьев. Многие сидят друг на друге.
Это пчелиный рой, - учит Терентий. - Он летал и искал себе жилья, а как дождь-то брызнул на него, он и присел. Ежели рой летит, то нужно только водой на него брызгнуть, чтоб он сел. Таперя, скажем, ежели захочешь их забрать, то опусти ветку с ними в мешок, потряси, они все и попадают.
Маленькая Фекла вдруг морщится и сильно чешет себе шею. Брат глядит на ее шею и видит на ней большой волдырь.
Ге-ге! - смеется сапожник. - Знаешь ты, брат Фекла, откеда у тебя эта напасть? В роще где-нибудь на дереве сидят шпанские мухи. Вода текла с них и капнула тебе на шею - оттого и волдырь.
Солнце показывается из-за облаков и заливает лес, поле и наших путников греющим светом. Темная, грозная туча ушла уже далеко и унесла с собою грозу. Воздух становится тепел и пахуч. Пахнет черемухой, медовой кашкой и ландышами.
Это зелье дают, когда из носа кровь идет, - говорит Терентий, указывая на мохнатый цветок. - Помогает…
Слышится свист и гром, но не тот гром, который только что унесли с собой тучи. Перед глазами Терентия, Данилы и Феклы мчится товарный поезд. Локомотив, пыхтя и дыша черным дымом, тащит за собой больше двадцати вагонов. Сила у него необыкновенная. Детям интересно бы знать, как это локомотив, не живой и без помощи лошадей, может двигаться и тащить такую тяжесть, и Терентий берется объяснять им это:
Тут, ребята, вся штука в паре… Пар действует… Он, стало быть, прет под энту штуку, что около колес, а оно и тово… этого… и действует…
Путники проходят через полотно железной дороги и затем, спустившись с насыпи, идут к реке. Идут они не за делом, а куда глаза глядят, и всю дорогу разговаривают. Данила спрашивает, Терентий отвечает…
Терентий отвечает на все вопросы, и нет в природе той тайны, которая могла бы поставить его в тупик. Он знает все. Так, он знает названия всех полевых трав, животных и камней. Он знает, какими травами лечат болезни, не затруднится узнать, сколько лошади или корове лет. Глядя на заход солнца, на луну, на птиц, он может сказать, какая завтра будет погода. Да и не один Терентий так разумен. Силантий Силыч, кабатчик, огородник, пастух, вообще вся деревня, знают столько же, сколько и он. Учились эти люди не по книгам, а в поле, в лесу, на берегу реки. Учили их сами птицы, когда пели им песни, солнце, когда, заходя, оставляло после себя багровую зарю, сами деревья и травы.
Рассказ «День за городом» русский писатель (1860 - 1904) написал в 1886 году. Впервые напечатан в «Петербургская газета», 1886, № 135, стр. 3, отдел «Летучие заметки». Подпись: А. Чехонте.
Источник: Полное собрание сочинений и писем в 30 томах (М.: Наука, 1974—1983).
Рассказ включен в сборник:
Девятый час утра.
Навстречу солнцу ползет темная, свинцовая громада. На ней то там, то сям красными зигзагами мелькает молния. Слышны далекие раскаты грома. Теплый ветер гуляет по траве, гнет деревья и поднимает пыль. Сейчас брызнет майский дождь и начнется настоящая гроза.
По селу бегает шестилетняя нищенка Фекла и ищет сапожника Терентия. Беловолосая босоногая девочка бледна. Глаза ее расширены, губы дрожат.
— Дяденька, где Терентий? — спрашивает она каждого встречного. Никто не отвечает. Все заняты приближающейся грозой и прячутся в избы. Наконец встречается ей пономарь Силантий Силыч, друг и приятель Терентия. Он идет и шатается от ветра.
— Дяденька, где Терентий?
— На огородах, — отвечает Силантий.
Нищенка бежит за избы на огороды и находит там Терентия. Сапожник Терентий, высокий старик с рябым худощавым лицом и с очень длинными ногами, босой и одетый в порванную женину кофту, стоит около грядок и пьяными, посоловелыми глазками глядит на темную тучу. На своих длинных, точно журавлиных, ногах он покачивается от ветра, как скворечня.
— Дядя Терентий! — обращается к нему беловолосая нищенка. — Дяденька, родненький!
Терентий нагибается к Фекле и его пьяное, суровое лицо покрывается улыбкой, какая бывает на лицах людей, когда они видят перед собой что-нибудь маленькое, глупенькое, смешное, но горячо любимое.
— А-аа... раба божия Фекла! — говорит он, нежно сюсюкая. — Откуда бог принес?
— Дяденька Терентий, — всхлипывает Фекла, дергая сапожника за полу. — С братцем Данилкой беда приключилась! Пойдем!
— Какая такая беда? У-ух, какой гром! Свят, свят, свят... Какая беда?
— В графской роще Данилка засунул в дупло руку и вытащить теперь не может. Поди, дяденька, вынь ему руку, сделай милость!
— Как же это он руку засунул? Зачем?
— Хотел достать мне из дупла кукушечье яйцо.
— Не успел еще день начаться, а у вас уже горе... — крутит головой Терентий, медленно сплевывая. — Ну, что ж мне таперя с тобой делать? Надо идтить... Надо, волк вас заешь, баловников! Пойдем, сирота!
Терентий идет с огорода и, высоко поднимая свои длинные ноги, начинает шагать вдоль по улице. Он идет быстро, не глядя по сторонам и не останавливаясь, точно его пихают сзади или пугают погоней. За ним едва поспевает нищенка Фекла.
Путники выходят из деревни и по пыльной дороге направляются к синеющей вдали графской роще. К ней версты две будет. А тучи уже заволокли солнце и скоро на небе не остается ни одного голубого местечка. Темнеет.
— Свят, свят, свят, — шепчет Фекла, спеша за Терентием.
Первые брызги, крупные и тяжелые, черными точками ложатся на пыльную дорогу. Большая капля падает на щеку Феклы и ползет слезой к подбородку.
— Дождь начался! — бормочет сапожник, взбудораживая пыль своими босыми костистыми ногами. — Это слава богу, брат Фекла. Дождиком трава и деревья питаются, как мы хлебом. А в рассуждении грома ты не бойся, сиротка. За что тебя этакую махонькую убивать?
Ветер, когда пошел дождь, утихает. Шумит только дождь, стуча, как мелкая дробь, по молодой ржи и сухой дороге.
— Измокнем мы с тобой, Феклушка! — бормочет Терентий. — Сухого места не останется... Хо-хо, брат! За шею потекло! Но ты не бойся, дура... Трава высохнет, земля высохнет, и мы с тобой высохнем. Солнце одно для всех.
Над головами путников сверкает молния сажени в две длины. Раздается раскатистый удар, и Фекле кажется, что что-то большое, тяжелое и словно круглое катится по небу и прорывает небо над самой ее головой!
— Свят, свят, свят... — крестится Терентий. — Не бойся, сиротка! Не по злобе гремит.
Ноги сапожника и Феклы покрываются кусками тяжелой, мокрой глины. Идти тяжело, скользко, но Терентий шагает всё быстрей и быстрей... Маленькая, слабосильная нищая задыхается и чуть не падает.
Но вот наконец входят они в графскую рощу. Омытые деревья, потревоженные налетевшим порывом ветра, сыплют на них целый поток брызгов. Терентий спотыкается о пни и начинает идти тише.
— Где же тут Данилка? — спрашивает он. — Веди к нему!
Фекла ведет его в чащу и, пройдя с четверть версты, указывает ему на брата Данилку. Ее брат, маленький, восьмилетний мальчик с рыжей, как охра, головой и бледным, болезненным лицом, стоит, прислонившись к дереву, и, склонив голову набок, косится на небо. Одна рука его придерживает поношенную шапчонку, другая спрятана в дупле старой липы. Мальчик всматривается в гремящее небо и, по-видимому, не замечает своей беды. Заслышав шаги и увидев сапожника, он болезненно улыбается и говорит:
— Страсть какой гром, Терентий! Отродясь такого грома не было...
— А рука твоя где?
— В дупле... Вынь, сделай милость, Терентий!
Край дупла надломился и ущемил руку Данилы: дальше просунуть можно, а двинуть назад никак нельзя. Терентий надламывает отломок, и рука мальчика, красная и помятая, освобождается.
— Страсть как гремит! — повторяет мальчик, почесывая руку. — А отчего это гремит, Терентий?
— Туча на тучу надвигается... — говорит сапожник.
Путники выходят из рощи и идут по опушке к чернеющей дороге. Гром мало-помалу утихает, и раскаты его слышатся уже издалека, со стороны деревни.
— Тут, Терентий, намедни утки пролетели... — говорит Данилка, всё еще почесывая руку. — Должно, в Гнилых Займищах на болотах сядут. Фекла, хочешь, я тебе соловьиное гнездо покажу?
— Не трогай, потревожишь... — говорит Терентий, выжимая из своей шапки воду. — Соловей птица певчая, безгрешная... Ему голос такой в горле даден, чтоб бога хвалить и человека увеселять. Грешно его тревожить.
— А воробья?
— Воробья можно. Злая птица, ехидная. Мысли у него в голове, словно у жулика. Не любит, чтоб человеку было хорошо. Когда Христа распинали, он жидам гвозди носил и кричал: «жив! жив!»...
На небе показывается светло-голубое пятно.
— Погляди-кось! — говорит Терентий. — Муравейник разрыло! Затопило шельмов этаких!
Путники нагибаются над муравейником. Ливень размыл жилище муравьев; насекомые встревоженно снуют по грязи и хлопочут около своих утонувших сожителей.
— Ништо вам, не околеете! — ухмыляется сапожник. — Как только солнышко пригреет, и придете в чувство... Это вам, дуракам, наука. В другой раз не будете селиться на низком месте...
— А вот и пчелы! — вскрикивает Данилка, указывая на ветку молодого дуба.
На этой ветке, тесно прижавшись друг к другу, сидят измокшие и озябшие пчелы. Их так много, что из-за них не видно ни коры, ни листьев. Многие сидят друг на друге.
— Это пчелиный рой, — учит Терентий. — Он летал и искал себе жилья, а как дождь-то брызнул на него, он и присел. Ежели рой летит, то нужно только водой на него брызнуть, чтоб он сел. Таперя, скажем, ежели захочешь их забрать, то опусти ветку с ними в мешок, потряси, они все и попадают.
Маленькая Фекла вдруг морщится и сильно чешет себе шею. Брат глядит на ее шею и видит на ней большой волдырь.
— Ге-ге! — смеется сапожник. — Знаешь ты, брат Фекла, откеда у тебя эта напасть? В роще где-нибудь на дереве сидят шпанские мухи. Вода текла с них и капнула тебе на шею — оттого и волдырь.
Солнце показывается из-за облаков и заливает лес, поле и наших путников греющим светом. Темная, грозная туча ушла уже далеко и унесла с собою грозу. Воздух становится тепел и пахуч. Пахнет черемухой, медовой кашкой и ландышами.
— Это зелье дают, когда из носа кровь идет, — говорит Терентий, указывая на мохнатый цветок. — Помогает...
Слышится свист и гром, но не тот гром, который только что унесли с собой тучи. Перед глазами Терентия, Данилы и Феклы мчится товарный поезд. Локомотив, пыхтя и дыша черным дымом, тащит за собой больше двадцати вагонов. Сила у него необыкновенная. Детям интересно бы знать, как это локомотив, неживой и без помощи лошадей, может двигаться и тащить такую тяжесть, и Терентий берется объяснить им это:
— Тут, ребята, вся штука в паре... Пар действует... Он, стало быть, прет под энту штуку, что около колес, а оно и тово... этого... и действует...
Путники проходят через полотно железной дороги и затем, спустившись с насыпи, идут к реке. Идут они не за делом, а куда глаза глядят, и всю дорогу разговаривают. Данила спрашивает, Терентий отвечает...
Терентий отвечает на все вопросы, и нет в природе той тайны, которая могла бы поставить его в тупик. Он знает всё. Так, он знает названия всех полевых трав, животных и камней. Он знает, какими травами лечат болезни, не затруднится узнать, сколько лошади или корове лет. Глядя на заход солнца, на луну, на птиц, он может сказать, какая завтра будет погода. Да и не один Терентий так разумен. Силантий Силыч, кабатчик, огородник, пастух, вообще вся деревня, знают столько же, сколько и он. Учились эти люди не по книгам, а в поле, в лесу, на берегу реки. Учили их сами птицы, когда пели им песни, солнце, когда, заходя, оставляло после себя багровую зарю, сами деревья и травы.
Данилка глядит на Терентия и с жадностью вникает в каждое его слово. Весной, когда еще не надоели тепло и однообразная зелень полей, когда всё ново и дышит свежестью, кому не интересно слушать про золотистых майских жуков, про журавлей, про колосящийся хлеб и журчащие ручьи?
Оба, сапожник и сирота, идут по полю, говорят без умолку и не утомляются. Они без конца бы ходили по белу свету. Идут они и в разговорах про красоту земли не замечают, что за ними следом семенит маленькая, тщедушная нищенка. Она тяжело ступает и задыхается. Слезы повисли на ее глазах. Она рада бы оставить этих неутомимых странников, но куда и к кому может она уйти? У нее нет ни дома, ни родных. Хочешь не хочешь, а иди и слушай разговоры.
Перед полуднем все трое садятся на берегу реки. Данило вынимает из мешка кусок измокшего, превратившегося в кашицу хлеба, и путники начинают есть. Закусив хлебом, Терентий молится богу, потом растягивается на песчаном берегу и засыпает. Пока он спит, мальчик глядит на воду и думает. Много у него разных дум. Недавно он видел грозу, пчел, муравьев, поезд, теперь же перед его глазами суетятся рыбешки. Одни рыбки с вершок и больше, другие не длиннее ногтя. От одного берега к другому, подняв вверх голову, проплывает гадюка.
Только к вечеру наши странники возвращаются в деревню. Дети идут на ночлег в заброшенный сарай, где прежде ссыпался общественный хлеб, а Терентий, простившись с ними, направляется к кабаку. Прижавшись друг к другу, дети лежат на соломе и дремлют.
Мальчик не спит. Он смотрит в темноту, и ему кажется, что он видит всё, что видел днем: тучи, яркое солнце, птиц, рыбешек, долговязого Терентия. Изобилие впечатлений, утомление и голод берут свое. Он горит, как в огне, и ворочается с боку на бок. Ему хочется высказать кому-нибудь всё то, что теперь мерещится ему в потемках и волнует душу, но высказать некому. Фекла еще мала и не понять ей.
«Ужо завтра Терентию расскажу...» — думает мальчик.
Засыпают дети, думая о бесприютном сапожнике. А ночью приходит к ним Терентий, крестит их и кладет им под головы хлеба. И такую любовь не видит никто. Видит ее разве одна только луна, которая плывет по небу и ласково, сквозь дырявую стреху, заглядывает в заброшенный сарай.
Здравствуйте!
Меня все так же зовут Наталья. Мне 37 лет, у меня есть муж и собака и собственный конь. Я все так же живу в Украине, в городе Харькове. Работа у меня все так же связана с лошадьми и фотографией.
Это уже третий мой день в этом сообществе.
Первый день тут: Скучый мартовский день.
Второй тут: В этот день мы ездили в Дубровский конный завод и даже попали в настоящий ураган.
Расскажу я о том, как 5 августа я провела день в гостях у своей знакомой Марины в маленьком селе Миньковка под Харьковом. В компании лошадей, собак и прочей живности. Часы я фотографировала не часто. Количество фотографий ограничено и я сделала выбор в пользу снимков лошадей и природы.
Часть фотографий сняты на фотоаппрат,часть на телефон. Поэтому качество на некоторых снимках хромает.
Добро пожаловать под кат.
Приехала я к Марине в гости еще 4 августа. Со мной вместе приезжали еще две девушки. Они уехали вечером, а я осталась на ночь. Потому что очень хотела встретить рассвет. И сфотографировать табун лошадей в лучах только встающего солнца. Будильник поставила на 4.30, но потом перевела его на 5.00. Пять минут повалялась и...пора вставать. Марина спит. В комнате темно. Фотографировать нечего.
1.
2. Быстро одеаюсь, обуваюсь, умываюсь, чищу зубы и выхожу. Солнце как раз встает над горизонтом.
3. По дороге к месту где пасутся лошади фотографирую свои любимые травки.
8. Вспоминаю про ОМД и делаю селфи на телефон. Фронтальная камера в телефоне снимает ужасно.
9. Уже почти пришла к лошадям. Красивый пейзаж. Туман завораживает.
10. А вот и лошади. Это не все. Живут они почти на свободе. Их ограничивает лента электропастуха. Шириной 2 см. лента прикреплена к генератору, который подает ток. Лошади очень чувствительны к электричеству и хватает совсем небольшой мощности что бы они опасалсиь подходить к ленте.
12. Самая дружелюбная кобыла. Порода английская чистокровная. Приставала ко мне что бы я ее чесала.
13. Плюша. Полное имя Петуния. Когда она была двухмесячным жеребенком, у нее погибла мать. И если бы не добрые люди, то погибла бы Плюша от голода зимой в горах Крыма. Но ей повезло. В ее судьбе поучаствовало немало людей. 7 лет назад я привезла ее совсем маленьким жеребенком в Харьков и отдала Марине. Выросла маленькая, но удаленькая лошадка.
14. А это пони. Жеребец. У него проблемы с рождения, с ногой. Ножка в путовом суставе сильно искривлена и он ходит на боковой части копыта. Однако это ему совсем не мешает радоваться жизни.
15. Орловский мерин Кобальт. Ему уже 17. Он вожак табуна. Очень красивый конь. С очень сильным характером.
18. А этому пони точно есть 30 лет. Над бровями седина.
19. Со мной вместе пошел пес Малыш и пытался уговорить лошадей побегать. По моей просьбе, конечно. Лошади его проигнорировали. Все кроме вот этой молодой кобылы. Она развесилилась.
20. Тут видно Малыша. Серое пятно в траве.
22. А вот и Малыш. Весь в маленьких репяхах, которые называют тут собачки.
23. Еще портрет кривоногого пони.
24. Кобальт. Вид сбоку. Наморщил ноздри. Это он на поняху злится. Что тот к его величеству слишком близко подошел и не проявил должного уважения.
25. Это мои кроссовки. Мокрые от росы насквозь.
26. Возвращаюсь в дом. Время. Незаметно прошло два часа. На заставке телефона портрет моей собаки. Она сейчас живет у моих друзей. И я за ней очень скучаю.
27. Марина уже проснулась и пошла делать кофе. Комната. Все очень-очень по-деревенски. И, конечно, коты.
Пьем кофе со сливками, кушаю домашнюю брынзу. Нужно помочь Марине. Она на хозяйстве одна. У нее 6 собак - три самоеда, два алабая, Малыш+пять двухнедельных щенков самоедов. Еще девять котов разных размеров, декоративные кролики, джерсийска корова, теленок и молодой козлик.
Кроме лошадей в электропастухе возле дома в конюшне живет чистокровный жеребец Шервуд, приболевшая кобыла гуцульской породы Текила и двухлетний жеребчик липпициана. Сад, огород - это само собой.
28. Пока Марина поит лошадей на конюшне, я пошла взять ведро, которое мы оставляли вечером у козлика. Нужно как-то пройти мимо теленка. Она обычно бежит за человеком и пытается его боднуть, требуя молока. Малыш помогает мне с теленком.
Я отнесла ведро Марине, а та уже погрузила на телегу железные бочки и запрягла Текилу. Нужно отвезти лошадям в пастух воды. Иду вперед что бы встретить Марину с телегой там.
30. Какой-то разрушеный дом.
31. Лошади там, где видно деревья. Малыш со мной.
32. Соседи. До них от Марины метров 100.
33. Вот и кони. Спрятались под деревом.
34. Увидели нас. Идут к ванне. Ждут воды.
35. А вот и Марина. Ведет Текилу.
Потом мне было некогда фотографировать - мы носили воду и выливали ее в ванну. Когда закончили, Марина попросила сфотографировать эту кобылу.
37.
38. Воды было слишком много и в ванну она не вместилась. Марина несет бочку, а липпицианская кобыла Дора этим очень удивлена.
40. И еще раз ее теленок. Соня.
41. Марина ведет Милку доиться.
Марина настоящий дауншифтер. Врач по образованию, 8 лет назад пришла на конюшню поездить верхом. Всю жизнь мечтала о лошадях, но только в 37 лет смогла с ними познакомиться близко. Это перевернуло ее жизнь. Бизнес, дом возле города, комфорт она сменила на домик в далекой деревне. Зато теперь с ней рядом ее любимые кони. На выходные к ней из города приезжает дочка. Помогает маме.
42. Захожу в дом что бы взять пакет для яблок и груш. Фиксирую время.
43. У Марины огромный сад. 80 деревьев. Яблони, груши, сливы, грецкие орехи. Собирать все это времени почти не хватает. Поэтому часто земля под деревьями просто устлана упавшими яблоками. Смотреть на это спокойно я не могу. Беру пакет и иду собирать урожай. У нас в городе это все стоит немалых денег.
45. После сбора урожая нужно сфотографировать двух кобелей самоедов. Марине некогда мне помочь. Поэтому пытаюсь сделать это сама. Зову идти их с собой, выходим на луг. Тут самоеды исчезают в кустах, долго там шуршат, потом вовсе их становится не слышно. Когда они все-таки выходят, то становится ясно, что они вывалялись в болоте. Фотосъемка закончена. Зато собаки очень довольны.
46. Захожу в дом а на моем рюкзаке сидит кот.
47. А вот еще один самоед. Грязный, но очень довольный.
48. На часах примерно 10 утра. Марина меня зовет с собой на интересное мероприятие. Раз в неделю, по средам в деревню приезжает машина, на которой привозят продукты и прочие товары. Это называется "супермаркет". Немногочисленные селяне ждут. Косятся на меня. Новый человек в их селе - это событие. Марина им говорит, что я корреспондент.
49. А вот и машина приехала.
50. Из нее выгрузили коробки. Люди берут сумки и набирают из коробок то, что им нужно.
На этой странице сайта находится литературное произведение День за городом автора, которого зовут Чехов Антон Павлович . На сайте сайт вы можете или скачать бесплатно книгу День за городом в форматах RTF, TXT, FB2 и EPUB, или прочитать онлайн электронную книгу Чехов Антон Павлович - День за городом без регистрации и без СМС.
Размер архива с книгой День за городом = 6.57 KB
Рассказы - 0
Антон Павлович Чехов
День за городом
Сценка
Девятый час утра.
Навстречу солнцу ползет темная свинцовая громада. На ней то там, то сям красными зигзагами мелькает молния. Слышны далекие раскаты грома. Теплый ветер гуляет по траве, гнет деревья и поднимает пыль. Сейчас брызнет майский дождь и начнется настоящая гроза.
По селу бегает шестилетняя нищенка Фекла и ищет сапожника Терентия. Беловолосая, босоногая девочка бледна. Глаза ее расширены, губы дрожат.
- Дяденька, где Терентий? - спрашивает она каждого встречного. Никто не отвечает. Все заняты приближающейся грозой и прячутся в избы. Наконец встречается ей пономарь Силантий Силыч, друг и приятель Терентия. Он идет и шатается от ветра.
- Дяденька, где Терентий?
- На огородах, - отвечает Силантий.
Нищенка бежит за избы на огороды и находит там Терентия. Сапожник Терентий, высокий старик с рябым худощавым лицом и с очень длинными ногами, босой и одетый в порванную женину кофту, стоит около грядок и пьяными, посоловелыми глазками глядит на темную тучу. На своих длинных, точно журавлиных, ногах он покачивается от ветра, как скворечня.
- Дядя Терентий! - обращается к нему беловолосая нищенка. - Дяденька, родненький!
Терентий нагибается к Фекле, и его пьяное суровое лицо покрывается улыбкой, какая бывает на лицах людей, когда они видят перед собой что-нибудь маленькое, глупенькое, смешное, но горячо любимое.
- А-аа… раба божия Фекла! - говорит он, нежно сюсюкая. - Откуда бог принес?
- Дяденька Терентий, - всхлипывает Фекла, дергая сапожника за полу. - С братцем Данилкой беда приключилась! Пойдем!
- Какая такая беда? У-ух, какой гром! Свят, свят, свят… Какая беда?
- В графской роще Данилка засунул в дупло руку и вытащить теперь не может. Поди, дяденька, вынь ему руку, сделай милость!
- Как же это он руку засунул? Зачем?
- Хотел достать мне из дупла кукушечье яйцо.
- Не успел еще день начаться, а у вас уже горе… - крутит головой Терентий, медленно сплевывая. - Ну, что ж мне таперя с тобой делать? Надо идтить… Надо, волк вас заешь, баловников! Пойдем, сирота!
Терентий идет с огорода и, высоко поднимая свои длинные ноги, начинает шагать вдоль по улице. Он идет быстро, не глядя по сторонам и не останавливаясь, точно его пихают сзади или пугают погоней. За ним едва поспевает нищенка Фекла.
Путники выходят из деревни и по пыльной дороге направляются к синеющей вдали графской роще. К ней версты две будет. А тучи уже заволокли солнце, и скоро на небе не останется ни одного голубого местечка. Темнеет.
- Свят, свят, свят, - шепчет Фекла, спеша за Терентием.
Первые брызги, крупные и тяжелые, черными точками ложатся на пыльную дорогу. Большая капля падает на щеку Феклы и ползет слезой к подбородку.
- Дождь начался! - бормочет сапожник, взбудораживая пыль своими босыми костистыми ногами. - Это слава богу, брат Фекла. Дождиком трава и деревья питаются, как мы хлебом. А в рассуждении грома ты не бойся, сиротка. За что тебя этакую махонькую убивать?
Ветер, когда пошел дождь, утихает. Шумит только дождь, стуча, как мелкая дробь, по молодой ржи и сухой дороге.
- Измокнем мы с тобой, Феклушка! - бормочет Терентий. - Сухого места не останется… Хо-хо, брат! За шею потекло! Но ты не бойся, дура… Трава высохнет, земля высохнет, и мы с тобой высохнем. Солнце одно для всех.
Над головами путников сверкает молния сажени в две длины. Раздается раскатистый удар, и Фекле кажется, что что-то большое, тяжелое и словно круглое катится по небу и прорывает небо над самой ее головой!
- Свят, свят, свят… - крестится Терентий. - Не бойся, сиротка! Не по злобе гремит.
Ноги сапожника и Феклы покрываются кусками тяжелой мокрой глины. Идти тяжело, скользко, но Терентий шагает все быстрей и быстрей… Маленькая слабосильная нищая задыхается и чуть не падает.
Но вот наконец входят они в графскую рощу. Омытые деревья, потревоженные налетевшим порывом ветра, сыплют на них целый поток брызгов. Терентий спотыкается о пни и начинает идти тише.
- Где же тут Данилка? - спрашивает он. - Веди к нему!
Фекла ведет его в чащу и, пройдя с четверть версты, указывает ему на брата Данилку. Ее брат, маленький восьмилетний мальчик с рыжей, как охра, головой и бледным, болезненным лицом, стоит, прислонившись к дереву, и, склонив голову набок, косится на небо. Одна рука его придерживает поношенную шапчонку, другая спрятана в дупле старой липы. Мальчик всматривается в гремящее небо и, по-видимому, не замечает своей беды. Заслышав шаги и увидев сапожника, он болезненно улыбается и говорит:
- Страсть какой гром, Терентий! Отродясь такого грома не было…
- А рука твоя где?
- В дупле… Вынь, сделай милость, Терентий!
Край дупла надломился и ущемил руку Данилы: дальше просунуть можно, а двинуть назад никак нельзя. Терентий надламывает отломок, и рука мальчика, красная и помятая, освобождается.
- Страсть как гремит! - повторяет мальчик, почесывая руку. - А отчего это гремит, Терентий?
- Туча на тучу надвигается… - говорит сапожник.
Путники выходят из рощи и идут по опушке к чернеющей дороге. Гром мало-помалу утихает, и раскаты его слышатся уже издалека, со стороны деревни.
- Тут, Терентий, намедни утки пролетели… - говорит Данилка, все еще почесывая руку. - Должно, в Гнилых Займищах на болотах сядут. Фекла, хочешь, я тебе соловьиное гнездо покажу?
- Не трогай, потревожишь… - говорит Терентий, выжимая из своей шапки воду. - Соловей птица певчая, безгрешная… Ему голос такой в горле даден, чтоб бога хвалить и человека увеселять. Грешно его тревожить.
- А воробья?
- Воробья можно, злая птица, ехидная. Мысли у него в голове, словно у жулика. не любит, чтоб человеку было хорошо. Когда Христа распинали, он жидам гвозди носил и кричал: «Жив! жив!»
На небе показывается светло-голубое пятно.
- Погляди-кось! - говорит Терентий. - Муравейник разрыло! Затопило шельмов этаких!
Путники нагибаются над муравейником. Ливень размыл жилище муравьев: насекомые встревоженно снуют по грязи и хлопочут около своих утонувших сожителей.
- Ништо вам, не околеете! - ухмыляется сапожник. - Как только солнышко пригреет, и придете в чувство… Это вам, дуракам, наука. В другой раз не будете селиться на низком месте…
Идут дальше.
- А вот и пчелы! - вскрикивает Данилка, указывая на ветку молодого дуба.
На этой ветке, тесно прижавшись друг к другу, сидят измокшие и озябшие пчелы. Их так много, что из-за них не видно ни коры, ни листьев. Многие сидят друг на друге.
- Это пчелиный рой, - учит Терентий. - Он летал и искал себе жилья, а как дождь-то брызнул на него, он и присел. Ежели рой летит, то нужно только водой на него брызгнуть, чтоб он сел. Таперя, скажем, ежели захочешь их забрать, то опусти ветку с ними в мешок, потряси, они все и попадают.
Маленькая Фекла вдруг морщится и сильно чешет себе шею. Брат глядит на ее шею и видит на ней большой волдырь.
- Ге-ге! - смеется сапожник. - Знаешь ты, брат Фекла, откеда у тебя эта напасть? В роще где-нибудь на дереве сидят шпанские мухи. Вода текла с них и капнула тебе на шею - оттого и волдырь.
Солнце показывается из-за облаков и заливает лес, поле и наших путников греющим светом. Темная, грозная туча ушла уже далеко и унесла с собою грозу. Воздух становится тепел и пахуч. Пахнет черемухой, медовой кашкой и ландышами.
- Это зелье дают, когда из носа кровь идет, - говорит Терентий, указывая на мохнатый цветок. - Помогает…
Слышится свист и гром, но не тот гром, который только что унесли с собой тучи. Перед глазами Терентия, Данилы и Феклы мчится товарный поезд. Локомотив, пыхтя и дыша черным дымом, тащит за собой больше двадцати вагонов. Сила у него необыкновенная. Детям интересно бы знать, как это локомотив, не живой и без помощи лошадей, может двигаться и тащить такую тяжесть, и Терентий берется объяснять им это:
- Тут, ребята, вся штука в паре… Пар действует… Он, стало быть, прет под энту штуку, что около колес, а оно и тово… этого… и действует…
Путники проходят через полотно железной дороги и затем, спустившись с насыпи, идут к реке. Идут они не за делом, а куда глаза глядят, и всю дорогу разговаривают. Данила спрашивает, Терентий отвечает…
Терентий отвечает на все вопросы, и нет в природе той тайны, которая могла бы поставить его в тупик. Он знает все. Так, он знает названия всех полевых трав, животных и камней. Он знает, какими травами лечат болезни, не затруднится узнать, сколько лошади или корове лет. Глядя на заход солнца, на луну, на птиц, он может сказать, какая завтра будет погода. Да и не один Терентий так разумен. Силантий Силыч, кабатчик, огородник, пастух, вообще вся деревня, знают столько же, сколько и он. Учились эти люди не по книгам, а в поле, в лесу, на берегу реки. Учили их сами птицы, когда пели им песни, солнце, когда, заходя, оставляло после себя багровую зарю, сами деревья и травы.
Данилка глядит на Терентия и с жадностью вникает в каждое его слово. Весной, когда еще не надоели тепло и однообразия зелень полей, когда все ново и дышит свежестью, кому не интересно слушать про золотистых майских жуков, про журавлей, про колосящийся хлеб и журчащие ручьи?
Оба, сапожник и сирота, идут по полю, говорят без умолку и не утомляются. Они без конца бы ходили по белу свету. Идут они и в разговорах про красоту земли не замечают, что за ними следом семенит маленькая, тщедушная нищенка. Она тяжело ступает и задыхается. Слезы повисли на ее глазах. Она рада бы оставить этих неутомимых странников, но куда и к кому может она уйти? У нее нет ни дома, ни родных. Хочешь не хочешь, а иди и слушай разговоры.
Перед полуднем все трое садятся на берегу реки. Данила вынимает из мешка кусок измокшего, превратившегося в кашицу хлеба, и путники начинают есть. Закусив хлебом, Терентий молится богу, потом растягивается на песчаном берегу и засыпает. Пока он спит, мальчик глядит на воду и думает. Много у него разных дум. Недавно он видел грозу, пчел, муравьев, поезд, теперь же перед его глазами суетятся рыбешки. Одни рыбки с вершок и больше, другие не длиннее ногтя. От одного берега к другому, подняв вверх голову, проплывает гадюка.
Только к вечеру наши странники возвращаются в деревню. Дети идут на ночлег в заброшенный сарай, где прежде ссыпался общественный хлеб, а Терентий, простившись с ними, направляется к кабаку. Прижавшись друг к другу, дети лежат на соломе и дремлют.
Мальчик не спит. Он смотрит в темноту, и ему кажется, что он видит все, что видел днем: тучи, яркое солнце, птиц, рыбешек, долговязого Терентия. Изобилие впечатлений, утомление и голод берут свое. Он горит, как в огне, и ворочается с боку на бок. Ему хочется высказать кому-нибудь все то, что теперь мерещится ему в потемках и волнует душу, но высказать некому. Фекла еще мала и не понять ей.
«Ужо завтра Терентию расскажу…» - думает мальчик.
Засыпают дети, думая о бесприютном сапожнике. А ночью приходит к ним Терентий, крестит их и кладет им под головы хлеба. И такую любовь не видит никто. Видит ее разве одна только луна, которая плывет по небу и ласково, сквозь дырявую стреху, заглядывает в заброшенный сарай.
Было бы отлично, чтобы книга День за городом автора Чехов Антон Павлович понравилась бы вам!
Если так будет, тогда вы могли бы порекомендовать эту книгу День за городом своим друзьям, проставив гиперссылку на страницу с данным произведением: Чехов Антон Павлович - День за городом.
Ключевые слова страницы: День за городом; Чехов Антон Павлович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн