щеки!

Юлька: А где у нас папка Иван?
Иван Черкасов: Я сижу у себя в кабинете и спасибо, что ты, наверное, единственная, кто не забывает о том, что я скоро стану отцом и смогу стать настоящим хорошим папкой!
Юлька: ПАПКА «ИВАН» с диска Р куда подевалась???

Поцеловал Иван-царевич лягушку, и превратилась она в царевну. Поцеловал
Иван-царевич царевну, и превратилась она в лягушку. Снова поцеловал
Иван-царевич лягушку, и опять превратилась она в царевну. И ещё раз
поцеловал Иван-царевич царевну, и превратилась она обратно в лягушку...
"Галюциногенная жаба", понял Иван-царевич...

Отец решил научить сына стрелять из лука. Вышли в огород, мальчик
выстрелил - улетела стрела в неизвестном направлении. Пошел искать.
Возвращается и говорит отцу - есть 2 новости. Одна плохая и вторая очень
плохая. С какой начать? Отец говорит с плохой. Плохая - стрела улетела в
соседний огород и прострелила дяде Васе член. Очень плохая - и маме две
щеки!

сидит лягушка на болоте со стрелой в зубах. тут мужик. она ему:
здравствуй, иван-цaревич. а он ей - я не иван-царевич, я жан-королевич,
и вообще, же не манж па сис жюр, и с этими словами оторвал лягушке ноги,
зажарил и съел.

Пришел Иван-Царевич с болота и принес прыщавую жабу со стрелой в пасти.
Выпил с горя водки, скурил косячок, ба - а жаба вроде и ничего, даже
очень симпатичная. Царевна лягушка такая.
Вот так и спился Иван-Царевич.

Расстелил Иван-Царевич скатерть-самобранку и говорит:
- Ну-ка, скатерть-самобранка, накорми меня, да напои.
- Да пошел ты Иван-Царевич в …. !!!
- Что такое? Ты же потчевать должна меня, а не браниться!
- Я скатерть-Само-Бранка, а не харчевня. Понял, мать твою …!

Пустил стрелу младший сын и улетела она далеко-далеко за темный лес.
Нечего делать, собрал он хавчик и пивчик на дневной переход и пошел
искать какую жену ему стрела выбрала.
Долго-ли коротко-ли увидел он свою стрелу на кочке посреди болота, и
держала ее в лапах очаровательная лягушка - зеленая-презеленая. Хотел он
стрелу забрать, а тут лягушка и говорит - поцелуй меня, добрый молодец,
стану я тебе женой верной. Ну, и поцеловал он ее...
Тут из кустов выскочил ОМОН, обвинили его в зоофилии и впаяли трешку за
скотоложство.

Анекдот №104770

- Иван-царевич, собрался-то ты куда?
- В чисто поле Выпущу стрелу, как отец велел, и в чей двор она попадет, та и невестой стало быть моей станет на той и женюсь
- А гранату-то к стреле для чего прикрутил?
- Так не хочу я жениться! НЕ-ХО-ЧУ!

Еще анекдоты

Как водится в сказке, Иван Царевич выпустил стрелу и пошел искать свою суженую. Приходит и смотрит: сидит лягушка с его стрелой. Он думает: нужно ее поцеловать и она, мол, превратится в прекрасную царевну. А лягушка-то противная, холодная мерзкая. Ну ладно думает, целовать нужно. Один раз поцеловал - никакого результата, второй раз кое-как поцеловал (с большим отвращением) - опять ничего. Набрался смелости и поцеловал в засос - опять ничего. А лягушка ему и говорит так томно:
- Ох, Иванушка, заколдована я шибко - отсосать бы надо!

Сидит Змей Горыныч дома. Вдруг звонок. Открывает дверь, а там Иван Царевич.
- Чего надо?
- Вот пришел отрубить тебе голову.
- Приходи в понедельник, сейчас не серьезно - я после бани, девочки, то се. Весь кайф обломаешь.
Приходит Иван в понедельник.
- Ну, нет Иван, мы тут в кабаке были, суши-бар, стрип-шоу... В общем, приходи в среду. Там уж наверняка.
Приходит Иван в среду с утра. Звонит в дверь. Сонный Змей Горыныч, просовывает голову в приоткрытую дверь. Иван хряк мечом и отрубил голову.
Две оставшиеся головы переглянувшись:
- Ну, не х@@ себе!!!

Было у царя три сына. И говорит им однажды:
- Стреляйте из лука, куда стрела попадет - на той и женитесь!
Стрельнул первый сын - попал в купеческий двор, женился на купеческой дочери!
Стрельнул второй сын - попал в боярский двор, женился на боярской дочери!
Стрельнул третий сын - попал в... руку!

Нашел Иван-царевич свою стрелу у лягушки на болоте, заплакал:
"Как же я на лягушке женюсь?".
А лягушка ему и говорит:
"Не тужи, Иван-царевич, возьми меня замуж - сам увидишь, что будет".
Так и сделал Иван-царевич. Сыграл свадьбу, принес лягушку в опочивальню, и ждет, что она в прекрасную девицу превратится.
А она не превратилась.
Так жабой и осталась на всю жизнь.
Зато за принцем замужем.

У одного царя было три сына, у другого - три дочки, все как голуби. Вздумал он сыновей женить.
- Вот, - говорит, - выпустите три стрелы, которая где упадет, того там и невеста.
Пустили стрелы. У старшего упала на двор к князю - там невеста, у другого - на другой, там невеста, а у третьего сына, - Ивана-Царевича, - упала в болото. Там нашел свою стрелу у лягушки. Больша-ая лягушка, как сенная копна. Подает ему стрелу. Он взял стрелу.
- Все равно уйду.
А лягушка:
- Все равно от меня не уйдешь, я впереди тебя буду.
Как прыгнет вперед! Отец сыновьям:
- Велите невестам вашим выткать по хорошему ковру.
Те купили материалу, выткали по ковру. И ему, Ивану, надо прислать. Запечалился.
- Не печалься, Иван-Царевич, напейся квасу и ложись спать без спасу.
Уговорила вечером мужа - хитра. Он встал поутру, она ему говорит:
- Вот ковер,неси.
Поглядел - жалко нести ковер отцу, очень хорош ковер! Принесли те два, и он принес. Отец развернул и сказал старшей невестке:
- Этот ковер - собаке стлать!
Другой сказал:
- А этот - только под ноги стлать.
Развернул третий:
- Эх, и ковер! Этот мне самому.
Братья вознегодовали - лягушка. А могла выткать лучше наших!..
Опять отец сказал сыновьям:
- Велите своим невестам сшить мне по рубашке.
Берут те хороший материал и несут шить рубашки. Иван-Ца- ревич опять запечалился: не сшить лягушке рубашку. Эти старшие невестки послали девку-чернавку, посмотреть, как она шьет, как кроит. Та и подсмотрела в дырку. Эта встала ночью, разметала на три части, окно отворила и сказала:
- Развейте, ветры буйные, эти лоскуты, принесите рубашку, какую мой папаша носит.
Вот она пришла, девка, и сказала. И разобрали, и бросили. Встают поутру. Они и валяются, лоскутья, за окном. Что им делать? Они хотят рубашки скорей сшить, какие выйдут. Иван-Царевич встает, рубашку развернул - а-ах! Жалко нести, сам бы носил!
- Не печалься, Иван-Царевич, будет время, сам будешь носить.
А ему непонятно, как это сам будешь носить? Принесли царю
рубашки.
- Ишь, рубчики стачали, ни одна вошь не пролезет, - это старшим, - а вот эту можно и самому одевать. Хороша рубашка!
Что такое, опять лучше всех!
- Ну, попадешься, - говорят.
- Вот что, сыновья, возьмите муки хорошей и велите испечь своим невестам мне по пирогу.
Они принесли муки. Иван-Царевич говорит:
- Как быть? Как лягушка пироги печь будет?
- Ничего, Иван-Царевич, будет пирог готов.
Пришла ночь. Она муку в воде разболтала, кирпичину в печи проломила, все тесто туда вылила. Вот и те так - опять подсмотрели. Стали поутру, открыли печку, там незнамо что вышло! Хоть лопатой сгребай. Ну-ка свежее месить, испекли, как придется. А у этой пирог!
- Сам бы покушал, а отцу снести придется!
Ну, принесли, завернуты хорошо, в салфетках, чисто, конечно. Посмотрел отец:
- Ну, это и собаки не станут есть. А вот этот и сам могу кушать!
- Ах, опять эта лягушка лучше сделала.
- Ну, теперь покажите своих невест. Какие они, посмотрю!
Вот тут-то ему и горе... Те приехали наря-яжены! Иван-Царевич говорит своей:
- Скачи за мной, давай хоть за лапку я тебя поведу.
Так она выходит, сняла шкуру, такая красавица стала - ни в сказке сказать, ни пером описать - эх, красота!
- Вот я ей шкуру сожгу, будет всегда такая.
Привозят невест к царю. Очень все красивые! Иван сейчас вернулся, в лежанку шкуру и пихнул. Она, лягушка, сразу и почувствовала: нельзя было шкуру до время жечь (как и у “зеленого”). Она приехала, сделалась птюшкой, села на окно:
- Тогда ты, Иван-Царевич, меня поймаешь, когда железные сапоги сносишь и железную просвиру съешь.
Пырхнула и улетела. Остался Иван-Царевич один. Что ж? Те повенчались, жить стали. Иван-Царевич сковал железные сапоги, железную просвиру и пошел искать. Что ни раз шагнет, то куснет, куснет да опять шагнет. Долго ли, коротко ли, много ли, мало ли прошло время, пришел в лес. У леса на траве стоит избушка на куриных ножках, на бараньих рожках, стоит, поворачивается.
- Избушка, избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом!
Избушка повернулась, он зашел, видит - там сидит прекрасная дама.
- Как ты сюда попал?
- Так и так попал, - рассказал ей.
- Это моя младшая сестра, тебе ее найти трудно.
Она ему рассказала, каким местом идти, и оставила его ночевать.
- Ночуй, - говорит, - у меня, только я тебя спрячу. Мой муж, Ворон-Воронович, он сожрет тебя.
Когда она его спрятала, Ворон с добычей вернулся. Как зашел, учуял - духом не тем пахнет. Она ему говорит:
- Летал по Руси: там русского духа нанюхался.
Ну, села когда за чай, разговор по разговору, она ему намекнула про Ивана-Царевича.
- Долго ли ждать положено?
- Дело сурьезное, долго ее не найти.
- А где, ты думаешь, она сейчас?
- В тридевятом царстве отсюда, где царь на царе и король на короле.
- А вот когда бы ты его повидал, что бы ему сделал?
- Ничего. Надо ему растолковать.
- А что, если он здесь, - говорит, - то ничего?
- Ничего. Давай, показывай.
Поздоровались. Рассказал Иван-Царевич про свое житье.
- Не хотел ты подождать три дня, проищешь тридцать годов. Ну, попробуй найти. Ступай по той дороге, пущу тебе клубок, куда клубок катится, туда и ты за ним ступай.
Он за клубком и пошел. Шел лугом, лесом, полем. Клубок на тропинку - он за клубком. Стоит в лесу избушка на курьих ножках, на бараньих рожках, стоит поворачивается.
- Избушка, избушка, стань к лесу задом, ко мне передом.
Избушка повернулась. Он входит туда - сидит дама.
- Русского духа видом не видать, слыхом не слыхать, как появился?
Он рассказал.
- Был ты у моей старшей сестры.
Ну, он и здесь ночевать остался.
- Муж мой, - говорит, - Сокол-Соколович, я тебя припрячу, а то сожрет.
Припрятала. Явился Сокол с добычей:
- Русским духом пахнет!
- Где у нас взяться русскому духу? Ты по Руси летал, нанюхался.
Ну, сели кода за чай, разговорились.
- Так и так случилося.
- Я слышал. Трудное его положение. Ему дорогу не найти, а и найдет - не достать ее.
- Вот, - говорит, - если бы он здесь был, что бы ты сделал?
- Да ничего. Давай его сюда.
Привела. Сокол-Соколович сказал ему:
- Если найдешь ее, будешь убит. Ты ее утащишь - по той вон дороге. Если будешь убит, мы наткнемся на тебя.
Ну, переночевал Иван-Царевич и пошел. Много ли шел, мало ли, близко ли, далеко ли, идет лесом. Попадается ему охотник с ружьем.
- Эх, охотник, охотник, убью я тебя. Хоть бы человеческого мяса поесть - есть охота.
- Не убивай меня, Иван-Царевич, я тебе пригожусь.
- Ну, ступай!
Опять остался голодный, делать нечего. Дальше идет. Подходит к реке, ползет рак, такой большой!
- Поймаю, хоть раком наемся!
Рак отвечает:
- Не бей меня, Иван-Царевич, я тебе пригожусь.
И этого не тронул. Летит сокол.
- Эх, убью сокола, поем соколиного мяса!
- Не бей меня, Иван-Царевич, - пригожусь!
И этого не тронул. Пошел дальше. Много ли шел, мало ли, нашел Кощеев дом за морем-океаном, на острове Буяне. Нашел свою красавицу и говорит, мол, пойдем со мной.
- Пойти - пойдем, только тебе меня не довести будет.
- Пойдем, может быть, доведу.
- Если успеем дойти до Сокола-Соколовича, он примет, а если не успеем, тогда... - говорит.
Ну что же, пошли. Не дошли. Кощей догнал их, ее взял, его убил. Пролетали этими местами Сокол-Соколович и Ворон-Во- ронович. И вот видят: русским духом пахнет. Смотрят на низ - увидали, что Иван-Царевич убит.
- Ну, что, - говорят, - нам делать? Давай полетим, один за живой, другой за мертвой водой, чтобы в одну секунду и минуту вернуться обратно.
Достали воды, сложили куски. Спрыснули мертвой водой, спрыснули живой - ожил человек.
- Ох, как я долго спал!
Они ему отвечают:
- Ты бы все время спал, так бы совсем и уснул. Ты вот что сделай: спроси ее, пусть у Кощея узнает, где его смерть.
Ну, вот так и сделал.
Разговорились за чаем:
- Где твоя смерть? (Жена мужа захочет - обманет).
А у него был козел.
- Вот козел - это моя смерть, если он меня боданет, я должен помереть.
Вот она взяла этого козла, разукрасила лентами, бантами, он и ходит по двору. Видит Кощей, козел разукрашен.
- Ты что сделала?
- А я твою смерть так люблю, чтобы ты был всегда такой молодой.
- Дура, моя смерть далече (уж она добьется, как взялась!). На море-океане, на острове Буяне стоит дуб, под дубом - сундук, в сундуке - заяц, в зайце - утка, в утке - яйцо, в яйце - иголка - вот где моя смерть.
Вот Иван-Царевич пришел, она ему и рассказала. Пошел искать, нашел дуб и вспомнил: “Эх, я дровосека хотел (да, ведь вот забыл - он еще дровосека встречал, хотел съесть) убить, он бы принес топор, топором бы дуб срубили”. Дровосек тут как тут. Подрубили дуб, корни повытаскали, нашли, раскрыли сундук. Выскочил из сундука заяц, побежал.
- Эх, кабы охотник, он бы этого зайца убил!
Охотник тут как тут - грох зайца! Разорвало зайца, вылетела тетеря, полетела.
- Эх, кабы сокол, он бы тетерю сшиб бы!
Откуда ни возьмись - сокол. Сшиб тетерю, из тетери упало яйцо, прямо в море.
- Эх, кабы рак бы, он бы яйцо достал!
Рак тут как тут. Достал яйцо. Как только он достал яйцо - вернулся. А у Ивана сапоги стали пронашиваться, и просвиры немного осталось. А Кощей уж почувствовал. Иван-Царевич его по лбу ударил яйцом, яйцо разбилось, игла Кощею в лоб вторнулась, он и помер. Взял он жену свою и повел. Много ли времени, мало ли вел, когда он к дому подошел, последний раз просвиру укусил, и сапоги с ног свалились. И стал он царствовать, и много царствовал, до самой революции.

Ты куда, Иван-царевич?

Ты куда, Иван-царевич?
- В чисто поле. Отец велел из лука стрельнуть, на чей двор стрела упадет - там и невесту брать.
- А гранату к стреле зачем прикрутил?
- Страсть, как жениться неохота

Ты куда, Иван-царевич?
- В чисто поле. Отец велел из лука стрельнуть, на чей двор стрела упадет - там и невесту брать.
- А гранату к стреле зачем прикрутил?
- Страсть, как жениться неохота

Ты куда, Иван-царевич?
- В чисто поле. Отец велел из лука стрельнуть, на чей двор стрела упадет - там и невесту брать.
- А гранату к стреле зачем прикрутил?
- Страсть, как жениться неохота

царевна появилась?)

папа плевался огнем?)))

Да и кого я обманываю...

* Helg меняет свой ник на Иван-Царевич
царевна появилась?))
Не то чтобы. До меня вчера дошел смысл сказок про принцесс и драконов.
Потому что я лез к Аньке в окно по водосточной трубе, пытаясь избежать встречи с ее папой. А убегал от него, прыгнув из того же окна.
папа плевался огнем?)))
Папы плюются матом. Роль когтей играют ледорубы.
А смысл сказки про Кощея дошел до меня еще года три назад, когда я несколко месяцев обхаживал одну диву, а в итоге ее увез в европу сорокалетний мажор.
Да и кого я обманываю...
* Иван-Царевич меняет свой ник на Иван-Дурак

Поцеловал Иван-царевич лягушку, и превратилась она в царевну. Поцеловал
Иван-царевич царевну, и превратилась она в лягушку. Снова поцеловал
Иван-царевич лягушку, и опять превратилась она в царевну. И ещё раз
поцеловал Иван-царевич царевну, и превратилась она обратно в лягушку...
"Галюциногенная жаба", понял Иван-царевич...

Ты куда, Иван-царевич?
- В чисто поле. Отец велел из лука стрельнуть, на чей двор стрела
упадет - там и невесту брать...
- А гранату к стреле зачем прикрутил?
- Страсть как жениться неохота!..

Пришел Иван-Царевич с болота и принес прыщавую жабу со стрелой в пасти.
Выпил с горя водки, скурил косячок, ба - а жаба вроде и ничего, даже
очень симпатичная. Царевна лягушка такая.
Вот так и спился Иван-Царевич.

Две лягушки скачут по болоту. Вдруг в воздухе слышится свист: "вжжжик",
и перед их носом втыкается стрела.
Одна, в полуобморочном состоянии:
- Иван-Царевич!
Другая:
- Иван-Царевич - это не страшно! Страшно то, что живем мы во Франции.

Притча.
Выстрелил Иван-Царевич из лука и пошел свою судьбу искать. Пришел на
болото, глядь - а там сидит лягушка и стрелу его держит. Посмотрел Иван
на свою стрелу в лапах лягушки, вздохнул: “Ничего не поделаешь - судьба,
придется жениться”. И женился. И ведь не знал, что хитрая лягушка еще
накануне сперла эту стрелу у него из колчана.
Мораль: Не женитесь на лягушках, даже если вам кажется, что ваша судьба
находится в их лапах.

И позвал Батюшка Царь своего сына, дал лук ему, дал стрелу, велел идти,
согласно древней традиции, выбирать себе невесту.
Вышел Царевич в чисто поле, натянул тетиву, пустил стрелу.
Упала стрела на боярский двор. Удачно упала.
Свадьбу Царевича и поминки тещи справляли одновременно.
(С) Робинзон ОдЕсский

Идет Иван-Царевич по лесу. Вдруг видит - в траве мышка сидит. Кинулся он
к ней, хотел уже раздавить, как мышка говорит ему человеческим голосом:
- Не дави меня, Иван-Царевич, я тебе еще пригожусь.
"Ну фиг с тобой," - думает Иван-Царевич, кладет мышку в карман и идет
дальше.
Идет, идет, вдруг видит - лягушка сидит. Кинулся он к ней - хотел
раздавить, но не успел - ускакала лягушка. Вот тут-то мышка и
пригодилась.

(Русская народная сказка)

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и было у него три сына. Младшего звали Иван-царевич.

Позвал однажды царь сыновей и говорит им:

— Дети мои милые, вы теперь все на возрасте, пора вам и о невестах подумать!

— За кого же нам, батюшка, посвататься?

— А вы возьмите по стреле, натяните свои тугие луки и пустите стрелы в разные стороны. Где стрела упадет — там и сватайтесь.

Вышли братья на широкий отцовский двор, натянули свои тугие луки и выстрелили.

Пустил стрелу старший брат. Упала стрела на боярский двор, и подняла ее боярская дочь.

Пустил стрелу средний брат — полетела стрела к богатому купцу во двор. Подняла ее купеческая дочь.

Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела прямо в топкое болото, и подняла ее лягушка-квакушка…

Старшие братья как пошли искать свои стрелы, сразу их нашли: один — в боярском тереме, другой — на купеческом дворе. А Иван-царевич долго не мог найти свою стрелу. Два дня ходил он по лесам и по горам, а на третий день зашел в топкое болото. Смотрит — сидит там лягушка-квакушка, его стрелу держит.

Иван-царевич хотел было бежать и отступиться от своей находки, а лягушка и говорит:

— Ква-ква, Иван-царевич! Поди ко мне, бери свою стрелу, а меня возьми замуж.

Опечалился Иван-царевич и отвечает:

— Как же я тебя замуж возьму? Меня люди засмеют!

— Возьми, Иван-царевич, жалеть не будешь!

Подумал-подумал Иван-царевич, взял лягушку-квакушку, завернул ее в платочек и принес в свое царство-государство.

Пришли старшие братья к отцу, рассказывают, куда чья стрела попала.

Рассказал и Иван-царевич. Стали братья над ним смеяться, а отец говорит:

— Бери квакушку, ничего не поделаешь!

Вот сыграли три свадьбы, поженились царевичи: старший царевич — на боярышне, средний — на купеческой дочери, а Иван-царевич — на лягушке-квакушке.

На другой день после свадьбы призвал царь своих сыновей и говорит:

— Ну, сынки мои дорогие, теперь вы все трое женаты. Хочется мне узнать, умеют ли ваши жены хлебы печь. Пусть они к утру испекут мне по караваю хлеба.

Поклонились царевичи отцу и пошли. Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил.

— Ква-ква, Иван-царевич, — говорит лягушка-квакушка, — что ты так опечалился? Или услышал от своего отца слово неласковое?

— Как мне не печалиться! — отвечает Иван-царевич. — Приказал мой батюшка, чтобы ты сама испекла к утру каравай хлеба…

Уложила квакушка царевича спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу и обернулась красной девицей Василисой Премудрой — такой красавицей, что ни в сказке сказать, ни пером описать!

Взяла она частые решета, мелкие сита, просеяла муку пшеничную, замесила тесто белое, испекла каравай — рыхлый да мягкий, изукрасила каравай разными узорами мудреными: по бокам — города с дворцами, садами да башнями, сверху — птицы летучие, снизу — звери рыскучие…

Утром будит квакушка Ивана-царевича:

— Пора, Иван-царевич, вставай, каравай неси!

Положила каравай на золотое блюдо, проводила Ивана-царевича к отцу.

Пришли и старшие братья, принесли свои караваи, только у них и посмотреть не на что: у боярской дочки хлеб подгорел, у купеческой — сырой да кособокий получился.

Царь сначала принял каравай у старшего царевича, взглянул на него и приказал отнести псам дворовым.

Принял у среднего, взглянул и сказал:

— Такой каравай только от большой нужды есть будешь!

Дошла очередь и до Ивана-царевича. Принял царь от него каравай и сказал:

— Вот этот хлеб только в большие праздники есть!

И тут же дал сыновьям новый приказ:

— Хочется мне знать, как умеют ваши жены рукодельничать. Возьмите шелку, золота и серебра, и пусть они своими руками за ночь выткут мне по ковру!

Вернулись старшие царевичи к своим женам, передали им царский приказ. Стали жены кликать мамушек, нянюшек и красных девушек — чтобы пособили им ткать ковры. Тотчас мамушки, нянюшки да красные девушки собрались и принялись ковры ткать да вышивать — кто серебром, кто золотом, кто шелком.

А Иван-царевич воротился домой невесел, ниже плеч буйну голову повесил.

— Ква-ква, Иван-царевич, — говорит лягушка-квакушка, — почему так печалишься? Или услышал от отца своего слово недоброе?

— Как мне не кручиниться! — отвечает Иван-царевич. — Батюшка приказал за одну ночь соткать ему ковер узорчатый!

— Не тужи, Иван-царевич! Ложись-ка лучше спать-почивать: утро вечера мудренее!

Уложила его квакушка спать, а сама сбросила с себя лягушечью кожу, обернулась красной девицей Василисой Премудрой и стала ковер ткать. Где кольнет иглой раз — цветок зацветет, где кольнет другой раз — хитрые узоры идут, где кольнет третий — птицы летят…

Солнышко еще не взошло, а ковер уж готов.

Вот пришли все три брата к царю, принесли каждый свой ковер. Царь прежде взял ковер у старшего царевича, посмотрел и молвил:

— Этим ковром только от дождя лошадей покрывать!

Принял от среднего, посмотрел и сказал:

— Только у ворот его стелить!

Принял от Ивана-царевича, взглянул и сказал:

— А вот этот ковер в моей горнице по большим праздникам расстилать!

И тут же отдал царь новый приказ, чтобы все три царевича явились к нему на пир со своими женами: хочет царь посмотреть, которая из них лучше пляшет.

Отправились царевичи к своим женам.

Идет Иван-царевич, печалится, сам думает: «Как поведу я мою квакушку на царский пир?..»

Пришел он домой невеселый. Спрашивает его квакушка:

— Что опять, Иван-царевич, невесел, ниже плеч буйну голову повесил? О чем запечалился?

— Как мне не печалиться! — говорит Иван-царевич. — Батюшка приказал, чтобы я тебя завтра к нему на пир привез…

— Не горюй, Иван-царевич! Ложись-ка да спи: утро вечера мудренее!

На другой день, как пришло время ехать на пир, квакушка и говорит царевичу:

— Ну, Иван-царевич, отправляйся один на царский пир, а я вслед за тобой буду. Как услышишь стук да гром — не пугайся, скажи: «Это, видно, моя лягушонка в коробчонке едет!»

Пошел Иван-царевич к царю на пир один.

А старшие братья явились во дворец со своими женами, разодетыми, разубранными. Стоят да над Иваном-царевичем посмеиваются:

— Что же ты, брат, без жены пришел? Хоть бы в платочке ее принес, дал бы нам всем послушать, как она квакает!

Вдруг поднялся стук да гром — весь дворец затрясся-зашатался. Все гости переполошились, повскакали со своих мест. А Иван-царевич говорит:

— Не бойтесь, гости дорогие! Это, видно, моя лягушонка в своей коробчонке едет!

Подбежали все к окнам и видят: бегут скороходы, скачут гонцы, а вслед за ними едет золоченая карета, тройкой гнедых коней запряжена.

Подъехала карета к крыльцу, и вышла из нее Василиса Премудрая — сама как солнце ясное светится.

Все на нее дивятся, любуются, от удивления слова вымолвить не могут.

Взяла Василиса Премудрая Ивана-царевича за руки и повела за столы дубовые, за скатерти узорчатые…

Стали гости есть, пить, веселиться.

Василиса Премудрая из кубка пьет — не допивает, остатки себе за левый рукав выливает. Лебедя жареного ест — косточки за правый рукав бросает.

Жены старших царевичей увидели это — и туда же: чего не допьют — в рукав льют, чего не доедят — в другой кладут. А к чему, зачем — того и сами не знают.

Как встали гости из-за стола, заиграла музыка, начались пляски. Пошла Василиса Премудрая плясать с Иваном-царевичем. Махнула левым рукавом — стало озеро, махнула правым — поплыли по озеру белые лебеди. Царь и все гости диву дались. А как перестала она плясать, все исчезло: и озеро и лебеди.

Пошли плясать жены старших царевичей.

Как махнули своими левыми рукавами — всех гостей забрызгали; как махнули правыми — костями-огрызками осыпали, самому царю костью чуть глаз не выбили. Рассердился царь и приказал их выгнать вон из горницы.

Когда пир был на исходе, Иван-царевич улучил минутку и побежал домой. Разыскал лягушечью кожу и спалил ее на огне.

Приехала Василиса Премудрая домой, хватилась — нет лягушечьей кожи! Бросилась она искать ее. Искала, искала — не нашла и говорит Ивану-царевичу:

— Ах, Иван-царевич, что же ты наделал! Если бы ты еще три дня подождал, я бы вечно твоею была. А теперь прощай, ищи меня за тридевять земель, за тридевять морей, в тридесятом царстве, в подсолнечном государстве, у Кощея Бессмертного. Как три пары железных сапог износишь, как три железных хлеба изгрызешь — только тогда и разыщешь меня…

Сказала, обернулась белой лебедью и улетела в окно.

Загоревал Иван-царевич. Снарядился, взял лук да стрелы, надел железные сапоги, положил в заплечный мешок три железных хлеба и пошел искать жену свою, Василису Премудрую.

Долго ли шел, коротко ли, близко ли, далеко ли — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — две пары железных сапог износил, два железных хлеба изгрыз, за третий принялся. И повстречался ему тогда старый старик.

— Здравствуй, дедушка! — говорит Иван-царевич.

— Здравствуй, добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь?

Рассказал Иван-царевич старику свое горе.

— Эх, Иван-царевич, — говорит старик, — зачем же ты лягушечью кожу спалил? Не ты ее надел, не тебе ее и снимать было!

Василиса Премудрая хитрей-мудрей отца своего, Кощея Бессмертного, уродилась, он за то разгневался на нее и приказал ей три года квакушею быть. Ну, да делать нечего, словами беды не поправишь. Вот тебе клубочек: куда он покатится, туда и ты иди.

Иван-царевич поблагодарил старика и пошел за клубочком.

Катится клубочек по высоким горам, катится по темным лесам, катится по зеленым лугам, катится по топким болотам, катится по глухим местам, а Иван-царевич все идет да идет за ним — не остановится на отдых ни на часок.

Шел-шел, третью пару железных сапог истер, третий железный хлеб изгрыз и пришел в дремучий бор. Попадается ему навстречу медведь.

«Дай убью медведя! — думает Иван-царевич. — Ведь у меня никакой еды больше нет».

Прицелился он, а медведь вдруг и говорит ему человеческим голосом:

— Не убивай меня, Иван-царевич! Когда-нибудь я пригожусь тебе.

Не тронул Иван-царевич медведя, пожалел, пошел дальше.

Идет он чистым полем, глядь — а над ним летит большой селезень.

Иван-царевич натянул лук, хотел было пустить в селезня острую стрелу, а селезень и говорит ему по-человечески:

— Не убивай меня, Иван-царевич! Будет время — я тебе пригожусь.

Пожалел Иван-царевич селезня — не тронул его, пошел дальше голодный.

Вдруг бежит навстречу ему косой заяц.

«Убью этого зайца! — думает царевич. — Очень уж есть хочется…»

Натянул свой тугой лук, стал целиться, а заяц говорит ему человеческим голосом:

— Не губи меня, Иван-царевич! Будет время — я тебе пригожусь.

Вышел он к синему морю и видит: на берегу, на желтом песке, лежит щука-рыба. Говорит Иван-царевич:

— Ну, сейчас эту щуку съем! Мочи моей больше нет — так есть хочется!

— Ах, Иван-царевич, — молвила щука, — сжалься надо мной, не ешь меня, брось лучше в синее море!

Сжалился Иван-царевич над щукой, бросил ее в море, а сам пошел берегом за своим клубочком.

Долго ли, коротко ли — прикатился клубочек в лес, к избушке. Стоит та избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.

Говорит Иван-царевич:

— Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!

Избушка по его слову повернулась к лесу задом, а к нему передом. Вошел Иван-царевич в избушку и видит: лежит на печи баба-яга — костяная нога. Увидела она царевича и говорит:

— Зачем ко мне пожаловал, добрый молодец? Волей или неволей?

— Ах, баба-яга — костяная нога, ты бы меня накормила прежде, напоила да в бане выпарила, тогда бы и выспрашивала!

— И то правда! — отвечает баба-яга.

Накормила она Ивана-царевича, напоила, в бане выпарила, а царевич рассказал ей, что он ищет жену свою, Василису Премудрую.

— Знаю, знаю! — говорит баба-яга. — Она теперь у злодея Кощея Бессмертного. Трудно будет ее достать, нелегко с Кощеем сладить: его ни стрелой, ни пулей не убьешь. Потому он никого и не боится.

— Да есть ли где его смерть?

— Его смерть — на конце иглы, та игла — в яйце, то яйцо — в утке, та утка — в зайце, тот заяц — в кованом ларце, а тот ларец — на вершине старого дуба. А дуб тот в дремучем лесу растет.

Рассказала баба-яга Ивану-царевичу, как к тому дубу пробраться. Поблагодарил ее царевич и пошел.

Долго он по дремучим лесам пробирался, в топях болотных вяз и пришел наконец к Кощееву дубу. Стоит тот дуб, вершиной в облака упирается, корни на сто верст в земле раскинул, ветками красное солнце закрыл. А на самой его вершине — кованый ларец.

Смотрит Иван-царевич на дуб и не знает, что ему делать, как ларец достать.

«Эх, — думает, — где-то медведь? Он бы мне помог!»

Только подумал, а медведь тут как тут: прибежал и выворотил дуб с корнями. Ларец упал с вершины и разбился на мелкие кусочки.

Выскочил из ларца заяц и пустился наутек.

«Где-то мой заяц? — думает царевич. — Он этого зайца непременно догнал бы…»

Не успел подумать, а заяц тут как тут: догнал другого зайца, ухватил и разорвал пополам. Вылетела из того зайца утка и поднялась высоко-высоко в небо.

«Где-то мой селезень?» — думает царевич.

А уж селезень за уткой летит — прямо в голову клюет. Выронила утка яйцо, и упало то яйцо в синее море…

Загоревал Иван-царевич, стоит на берегу и говорит:

— Где-то моя щука? Она достала бы мне яйцо со дна морского!

Вдруг подплывает к берегу щука-рыба и держит в зубах яйцо.

— Получай, Иван-царевич!

Обрадовался царевич, разбил яйцо, достал иглу и отломил у нее кончик. И только отломил — умер Кощей Бессмертный, прахом рассыпался.

Пошел Иван-царевич в Кощеевы палаты. Вышла тут к нему Василиса Премудрая и говорит:

— Ну, Иван-царевич, сумел ты меня найти, теперь я весь век твоя буду!

Выбрал Иван-царевич лучшего скакуна из Кощеевой конюшни, сел на него с Василисой Премудрой и воротился в свое царство-государство.

И стали они жить дружно, в любви и согласии.